Амок

В небе дважды полыхнуло, и башенная турель замолчала. Мимо окна промчалась гибкая стальная конструкция – щитов больше не было, так что «Василиски» нашли себе новые цели. Внизу инженеры спешно устанавливали стационарные орудия, снайперы занимали позиции. Опытные солдаты, они действовали быстро, но слаженно и без суеты, даже под огнём «Василисков». А значит, ещё есть шанс восстановить щиты, пока есть время перенаправить энергию, пока ещё не слишком много мандалорцев прорвалось на территорию базы. Но с этим делом руки сами справлялись, практически не обращаясь за помощью к мозгу. Пальцы бегали по консоли, а мысли и глаза проследовали за промелькнувшим «Василиском» – туда, за пределы здания, в бой. Машина поливала огнём землю. Одно удачное попадание – и замешкавшего солдата Республики буквально разнесло в клочья. Против подобного оружия у нательной брони нет ни единого шанса, и Бао-Дур не мог не отдать должного тому, кто придумал «Василисков» – мощные, маневренные, практически неуязвимые, эти полудроиды могли по праву зваться вершиной инженерной мысли. Практически неуязвимые. Одна серьёзная уязвимая точка у них всё-таки была – их всадники. Сбей мандалорца, и с машиной расправиться будет уже куда легче. Мандалорцы. Насколько Бао-Дур восхищался «Василисками», настолько же искренне ненавидел их хозяев. Одного взгляда на шлемы с Т-образным разрезом хватало, чтобы воскресить в памяти горящие поселения Иридонии, осквернённые, разбитые на множество втоптанных в землю осколков статуи предков, ползущего к остаткам дома забрачонка, не замечающего, что вторая его половина осталась по другую сторону упавшего на землю куска обшивки истребителя. Эти мрази… Ремоут вопросительно пиликнул. – Всё в порядке, я… задумался, – Бао-Дур с трудом заставил себя разжать кулаки и снова склониться над консолью. Это была его работа, работа, которую он знал хорошо, и которую надо было сделать. Но насколько бессмысленным и чуждым казалось это занятие сейчас, когда за окном шёл бой, когда республиканские солдаты рисковали жизнями, встречаясь с мандалорцами лицом к лицу, а твоё дело стоять в относительной безопасности и прогонять по экрану ряды цифр. За всё время ему пока не довелось поучаствовать в сражении как боевой единице. Ещё одна турель разлетелась, и Бао-Дур скрипнул зубами. Сколь многое он сейчас бы отдал только за то, чтобы иметь возможность схватить одну из этих тварей за горло, сбросить с «Василиска», с высоты, чтобы вышибло дыхание, спрыгнуть следом, содрать этот отвратительно прочный доспех и бить, бить в грудную клетку, ломая, дробя в мелкую крошку кости, добраться наконец до тёплого, трепещущего сердца, обхватить его, для начала несильно, почти бережно, чувствуя под пальцами осколки, чувствуя, как рот наполняется слюной. Слушать всё это время крики, стоны врага. Слушать тишину после, когда к нему придёт осознание, что его, теперь абсолютно незащищённое, сердце бьётся, стучит об чужие беспощадные пальцы. Пока ещё бьётся. Очередной выстрел разбился о воздух, а следом врезался и выпустивший его «Василиск». Машине наверняка такое столкновение не повредило, но – Бао-Дур мрачно усмехнулся – всадник ей уже не воспользуется. Упав с такой высоты, не выживают. Однако щиты восстановлены и, как уже можно было убедиться, работают. Теперь есть время на то, чтобы спокойно перевести дыхание или… Бао-Дур снова бросил взгляд на кипящий внизу бой. По-хорошему, за щитами ещё надо смотреть. Пока они держатся, но кто знает, насколько их хватит. Кроме того, стоит хотя бы попытаться восстановить турели или замолчавшие энергетические подстанции… Один из «Василисков» приземлился прямо на замешкавшегося республиканского солдата. Бао-Дур мог поклясться, что даже отсюда слышал, как мерзко хрустнули, ломаясь, кости. Хватит. – Ремоут, найди свободных инженеров и передай им, чтобы бросили все силы на восстановление энергоснабжения. Используй мою голограмму, если понадобится. Останься с ними и помогай по мере сил. Я найду тебя после. Ремоут прогудел что-то печальное, но Бао-Дур его уже не слушал. Он схватил винтовку и быстрым шагом, чуть ли не бегом, покинул здание. Вблизи поле боя выглядело ещё хуже, чем через транспаристиловую перегородку. Бао-Дур поначалу даже растерялся, замер, какое-то время просто пытаясь охватить взглядом происходящее. Тела, тела целиком и фрагментами усеяли землю. Непрекращающиеся вспышки выстрелов, дым, мельтешение «Василисков» и солдат, вопли сражающихся и стоны раненых дезориентировали, слепили, не давали сосредоточиться на какой-то одной цели. А потом пришёл запах. Ноздри Бао-Дура раздулись, почуяв кровь, словно в попытке вдохнуть как можно больше. Сердца бешено забились, отдаваясь в ушных перепонках, собственная кровь ударила в голову и застила зрение красным. Казалось, что он теперь не вдыхал запахи – пил. Бао-Дур сделал нетвёрдый шаг вперёд, другой, и, вскинув винтовку, выстрелил в возникшего из дыма «Василиска». Заряд разбился о хвост машины, не причинив видимого вреда, зато обратив на стрелка внимание мандалорцев. Только сейчас в затуманненом запахом крови сознании мелькнула мысль о том, что хорошо бы найти укрытие, и Бао-Дур метнулся к ближайшей баррикаде, но поздно. Он почувствовал страшный удар в плечо, мир вокруг завертелся и резко замер, дёрнувшись, когда голова Бао-Дура встретилась с доспехом одного из убитых солдат. «Я на земле», – пришла отчётливая мысль. Бао-Дур почему-то схватился за неё и прокручивал в голове снова и снова, лёжа с широко открытыми глазами, слушая пульсацию в голове и чувствуя, как что-то назойливо щекочет лицо. Кровь? Шлем он тоже не догадался надеть. Тем временем щекотание на лице и мельтешение перед глазами начали заметно раздражать. Шок проходил, возвращались звуки и запахи, пришла боль, что разозлило ещё сильнее. Бао-Дур попытался развернуть и встать, но с первой попытки удалось лишь съехать с трупа и упереться лбом в землю, не удержавшись на дрожащих руках. С очередной попытки удалось приподняться, чтобы тут же получить удар в бок. Послышался короткий вскрик, и Бао-Дура придавило упавшим сверху телом. Похоже, кто-то банально споткнулся, пятясь от выстрелов. Бао-Дур повернул голову так сильно, как только мог, пытаясь опознать обидчика. И на секунду забыл, как дышать. Мандалорец. Окружающий мир как-то разом перестал существовать, теперь глаза видели только врага, уши улавливали только его дыхание. Бао-Дур вскочил на ноги на долю секунды позже противника – куда только слабость делась? – и тут же бросился вперёд, не давая тому опомниться и открыть огонь. Не вполне соображая, что делает, забрак со всей силы врезался рогами в шею ненавистной твари. Дальнейшее произошло буквально за долю секунды – что-то хрустнуло, противника швырнуло обратно на землю, голову Бао-Дура сначала потянуло следом, а потом рывок, снова хруст – и шлем мандалорца отлетел в сторону вместе с передним рогом забрака. Сам мандалорец упал на землю в двух шагах. «Как так вышло?» – на секунду поднял голову инженер. Бао-Дур не помнил. Возможно, он успел оттолкнуть мандалорца руками, пытаясь высвободить рог. Или… Думать было физически больно. Кровь уже потоком текла по лицу, капала с бровей, в глазах двоилось, но Бао-Дура это мало волновало. Он ещё способен был видеть врага, даже сумел отметить, что под шлемом скрывалась человеческая женщина. «Тем лучше, у людей тонкая кожа». И только теперь он заметил, что мандалорец не от большой неловкости тогда споткнулся – он ранен. Нагрудник украшала приличных размеров пробоина, из которой по броне ползла струйка крови. Ноздри забрака затрепетали, он шумно выдохнул и ринулся вперёд. Мандалорка собиралась выстрелить из полулежачего положения, но пинок по руке выбил-таки оружие, за которое она так упорно цеплялась всё это время. Бао-Дур рухнул на колени, схватил её за волосы и рывком притянул к себе. Женщина попыталась вырваться, но зубы забрака уже впились ей в шею. Наконец-то. Вожделенная, горячая, живая кровь. Забрак удовлетворённо урчал, всё сильнее сжимая зубы, и пил, пил бесценную жидкость, не замечая, что не только ослабил хватку, но и принялся чуть ли не нежно поглаживать жертву по волосам. Что произошло дальше, он не сумел понять. В ушах разом зазвенело, а в голове словно разорвался детонатор. Бао-Дур дёрнулся и яростно мотнул головой – боковой рог пропорол мандалорке щёку и проскрипел по зубам. Мандалорка попыталась оттолкнуть забрака, но из этого мало что вышло, она слишком ослабела. Бао-Дур всё же отстранился и воззрился на неё с удивлением и какой-то почти детской обидой. Затем молча и всё так же не отрывая взгляда снова схватил за волосы и ударил бронированным кулаком в глаз. И ещё. И ещё. Он наносил удары размеренно и даже как-то отстранённо, застывшим взглядом наблюдая, как всё сильнее деформируется лицо, потом как из искусственно расширенной глазницы что-то выплёскивается каждый раз, когда туда входит кулак. В какой-то момент он охладел к этому занятию, бросил труп, отряхнул с руки налипшие мозги и огляделся в поисках оружия. Мандалорская винтовка отлетела не сильно далеко. Бао-Дур подполз к ней, поднял и попытался встать на ноги. «До сердца в другой раз…» – успел подумать он, когда пришла темнота. <div align="center">***</div> – …отстранилась от безумия битвы. Я пошла на войну, потому что должна была, не из личных соображений. Она стояла перед ним такая спокойная. Такая светлая и… чистая даже после Малакора, после долгих лет изгнания. Ему неуютно было и просто находиться рядом с ней на одном корабле. – Я не смог. Битва как будто подчинила меня себе, толкала меня вперёд. Теперь я постоянно об этом думаю. Эта потеря контроля ослепила меня, превратила в оружие. И истинная награда – вкус крови умирающего врага на твоём языке. – Я... мне просто нужно снять с плеч этот груз. Несколько дней спустя он скажет ей, что никогда ещё не был так близок с человеческой женщиной. А правды генералу – его генералу – лучше не знать.