Diamond in the Rough

Курт не может вспомнить точного момента, когда он прекратил ненавидеть Себастиана Смайта, но он помнит точный момент, когда он влюбился в Себастиана Смайта. Есть одна цитата, которая описывает, как именно Курт влюблялся в Себастиана. Вот она: «Я влюблялся - так, как мы обычно засыпаем: медленно и понемногу, а потом вдруг разом и полностью». Так он и влюблялся. Так он помнил это. Курт медленно влюблялся, когда впервые увидел Себастиана не в школьной форме. Тогда они уже побывали в Scandals, но это было другим. Это был не Себастиан, это было его альтер-эго, которое притворялось, что у него нет ни страхов, ни беспокойств, ни забот. Настоящий Себастиан – тот, что сидел на диванчике в Лайма Бин в окружении листочков, с черной шапочкой на голове и в очках, в черном жакете и зелёной, как будто выцветшей, футболке. Этот Себастиан посмотрел на Курта с благодарной улыбкой, когда тот предложил помочь ему с работой по экономике, с условием, что он сведет шутки про принцессу к минимуму. Он медленно влюблялся, вчитываясь в уже сделанную Себастианом работу, и в конце концов написал не меньше половины эссе. Он влюблялся, когда поднял глаза и увидел, что Себастиан пристально смотрит на него. – Ты какой-то другой, ты знаешь это? – произнёс он, и Курт покраснел, потому что это был лучший комплимент, который он когда-либо получал. Курт влюблялся в то, как Себастиан одевался вообще. Курта никто и никогда не видел в растянутых выцветших футболках или джинсах, не зауженных книзу. Он никогда бы не надел рубашку с несколькими расстёгнутыми пуговицами, или зелёные конверсы, или шапочку, или очки с толстыми стёклами, но он никак не мог наглядеться на Себастиана в них. Разница между его личной одеждой и далтоновской формой была настолько сверхъестественна, что каждый раз, когда Курт видел Себастиана в ещё одной паре кроссовок или туфлях, в черной шапочке на голове, он чувствовал жгучее желание спалить всю далтоновскую форму, чтобы быть уверенным, что больше никогда не увидит Себастиана в ней. Курт медленно влюблялся в Себастиана, когда впервые входил в его комнату. Для него было шоком, когда он вошел, а она явила собой совсем не то, что он себе представлял. Она располагалась под самой крышей, и потому потолок был немного скошен. Большая кровать, окно на всю стену. Кружки из-под чая и горы книг, все с закладками и цветными липучими стикерами, с валяющимися поверх маркерами, они лежали везде: на полках, на столе, даже на кровати. Плакаты, цитаты, рисунки, как попало прикреплённые к доске, телевизор на тумбочке, в которой лежали самые разные фильмы, по большей части на иностранных языках. Себастиан улыбался, видя, как Курт смотрит на его комнату, и сказал, что вернется через минуту. Когда он пришел назад, он нашёл Курта лежащим на кровати под окном, чуть ли не сверкающим под солнцем. Себастиан поставил чашки с кофе на стол и лёг рядом с Куртом, и они провели в комфортной тишине так весь оставшийся день. Следующие несколько месяцев лета они провели в комнате Себастиана, на кровати, на ковре, сидя на подоконнике или лёжа на покатой крыше, разговаривая, мягко переходя на французский, смотрели фильмы с субтитрами и разбирали сотни книг, журналов и дисков с фильмами. Курт медленно влюблялся в то, как Себастиан курил. Он терпеть не мог сигарет – до встречи с Себастианом; он ненавидел запах, пепел и выжженные следы, которые они оставляли. Но он влюблялся в Себастиана, а, значит, влюблялся и во всё, что тот делал – даже в курение. Поначалу Себастиан пытался сдерживаться, и поэтому не злил Курта, но потом он начал курить прямо перед ним, игнорируя протесты Курта – закатывал глаза и затягивался снова. Он курил, даже обнимая Курта одной рукой, когда они смотрели фильм на компьютере Себастиана. Курт влюблялся в запах, потому что он становился другим, более слабым; мягкий запах сигарет, который можно было почувствовать, только проведя носом по коже. Курт медленно влюблялся каждый раз, когда они ходили куда-то кроме комнаты Себастиана. Влюблялся в то, как Себастиан медленно берет его руку в свою в торговых центрах, книжных магазинах, блошиных рынках. Влюблялся в Себастиана, готового идти за ним куда угодно – на фестивали и в рестораны, за зеленью на обед или за подарками к празднику. Курт влюблялся в то, с какой легкостью он мог написать Себастиану сообщение с просьбой забрать его откуда-нибудь, как будто тот был мальчиком на побегушках, и в то, что он мог сменить песню в машине без протестов со стороны Себастиана. Курт влюбился окончательно, когда узнал, что пальцы Себастиана были не только загрубевшими из-за сигарет. Это был конец лета, и они пошли в маленький книжный магазин, который одновременно был и небольшой кофейней, в паре часов от Лаймы. Он был маленьким, и всё пространство занимали книги и кресла, что напоминало комнату Себастиана. Курт сидел за столиком и смотрел, как Себастиан говорил со старой леди, после чего взял в руки гитару. Курт удивлённо глядел на него, но он лишь подмигнул в ответ и зашёл на сцену посередине помещения, где обычно играла живая музыка. – Это для Курта, – пробормотал Себастиан в микрофон. – Который уезжает в Нью-Йорк. Он думает, что оставляет меня здесь, но он не знает, что я тоже еду в Нью-Йорк. В Нью-Йоркский университет, если точнее. Курт уставился на него, открывая рот в изумлении. — Ну, теперь знает, — поправился Себастиан, чуть улыбаясь. — Может, эта песня поможет ему понять, почему я всё же выбрал Нью-Йорк и что бы мне хотелось делать там. Себастиан прошелся пальцами по струнам, наклоняясь вперед к микрофону. I was perched outside in the pouring rain / Я сидел на улице под проливным дождём, Trying to make myself a sail / Пытаясь смастерить себе парус. Then I'll float to you my darlin' / Затем я поплыву к тебе, мой дорогой, With the evening on my tail / Вечером, идущим по пятам. Although not the most honest means of travel / Хотя, это и не самый простой способ добраться, It gets me there nonetheless / Все же он меня не подведёт. I'm a heartless man at worst, babe / В худшем случае, я бессердечный человек, малыш And a helpless one at best / И беспомощный, в лучшем случае. Спустя секунду Курт понял, что значили слова, и решил, что нет песни, более идеально описывающей чувства, что Курт испытывал к Себастиану и что Себастиан, видимо, испытывал к Курту. Darling I'll bathe your skin / Дорогой, я потру тебе спинку, I'll even wash your clothes / Я даже выстираю твою одежду, Just give me some candy, before I go / Просто дай мне чего-нибудь сладкого, прежде чем я уйду. Oh, darling I'll kiss your eyes / Милый, я поцелую твои глаза And lay you down on your rug / И положу тебя на ковер. Just give me some candy / Просто дай мне чего-нибудь сладкого, After my heart / После того, как вернёшь моё сердце. Курт не знал, что ему надо было делать. Вскочить со своего места или молчать? Себастиан продолжил петь, и Курт так и остался сидеть, зачарованный, с мыслями, слишком быстро проносящимися в голове, и ресницами, влажными от слёз. Oh I'm often false explaining / О, я так часто вру, объясняясь, But to him it plays out all the same / Но для него это всё равно не имеет никакого значения. And although I'm left defeated / И, хотя, я ушел побеждённым It gets held against my name / Меня продолжают обвинять. I know you got plenty to offer baby / Я знаю, тебе есть что предложить, малыш, But I guess I've taken quite enough / Но боюсь, я взял уже достаточно. Well I'm some stain there on your bedsheet / Что ж я останусь только в виде пятен на твоей простыне. You're my diamond in the rough / Ты мой неогранённый алмаз. Курт сидел неподвижно, слушая песню, встречаясь взглядами с Себастианом, и тот не отвёл глаз, продолжая петь. Oh, I'll be there waiting for you / О, я буду ждать тебя здесь All the angels and their halos / Все эти ангелы со своими нимбами All they do is keep me waiting and waiting / Только и делают, что вынуждают меня ждать ещё дольше. Себастиан закончил петь, сыграв последний аккорд, и люди, которые находились в магазинчике, разразились аплодисментами. Себастиан неуверенно им улыбнулся, сошёл со сцены и пошёл к Курту, который сидел немного позади. Перед тем, как он дошёл до него, Курт встал и отошёл немного в сторону, к полкам, где и дождался Себастиана. Когда Себастиан подошел к нему, Курт слабо улыбнулся ему. Он потянул Себастиана ближе и застыл, положив ладонь ему на грудь, прижимаясь своим лбом к его. — Прости, что заставил ждать, — пробормотал он, чувствуя, как его дыхание переплетается с дыханием Себастиана, видя, как его ресницы задрожали. — Все в порядке, — сказал тот. Курт приблизился еще ближе и соединил их губы в сухом, целомудренном поцелуе. Себастиан же углубил его, обнимая Курта за талию и прижимая к себе еще ближе. Курт чувствовал легкий привкус сигарет и кофе у него на языке. Разорвав поцелуй, они так и остались стоять, прижавшись лбами. — Господи, я люблю тебя, — выдохнул Себастиан, целуя Курта в уголок губ. — Я люблю тебя, — ответил Курт. — Не "я тоже люблю тебя"? — Это звучало бы, как простой ответ на твои слова, — прошептал Курт, — когда на самом деле это заявление. Себастиан хмыкнул. — Ты какой-то другой, Курт Хаммел. — Как и ты, Бастиан, — ответил Курт, после чего втянул Себастиана в еще один поцелуй.