Мой личный демон

DELUHI - Living Dead

- Что-то случилось? – Томоя как всегда в своём репертуаре – по запыхавшемуся виду становится понятно, что спешил на встречу, да ещё и сесть нормально не успевает, как уже задаёт интересующий его вопрос. - Можно сказать и так, - отвечаю уклончиво, я ожидал его чуть меньше получаса в этом баре, придумал десятки различных вариантов беседы, но всё никак не мог подобрать самого правдоподобного, да и нужное русло мыслей, то и дело сводилось к тексту песни Куина, который я всё же не удержался и прочитал раньше, чем добрался до дома. Строчки были пропитаны тоской, которую и романтичной-то язык назвать не поворачивался – просто тоской, о чём-то до конца не известном нам. Но как бы там ни было, я уже всячески пытался подобрать нужный ритм для стихов. Хотелось слышать, как поёт это он. – Речь пойдёт о нашем новом согруппнике… - Куина? А что с ним? – столько неподдельного изумления в его голосе, что меня настигает мысль о глупости моих прошлых домыслов – возможно Томоя беспокоится так обо всех людях из своего близкого окружения. Вот стоит мне и про гитариста упомянуть так туманно, как его глаза наполняет ещё большее волнение, будто бы за нас двоих. Эдакий папочка, заботы коего хватит на всех, да ещё и про запас останется. И как-то глупо вспоминается, что как бы упрямо мой мозг не воспринимал драммера как сверстника, он действительно старше меня. - С ним всё вроде бы в порядке, но мне кажется… Помнишь я тебе говорил, про то глупое дарения Куина мне? – Томоя понятливо кивнул, позволяя продолжить. – Мне кажется, это была не проста шутка, он им должен или что-то вроде того... - Стоп! С чего ты вообще взял подобное? – говорить на трезвую голову было сложно, а потому я заказал нам пива, которое и принесли как раз в момент, когда Томоя прервал, мой и без того не клеящийся рассказ. - С того, что я видел, как они звонят ему, и он беспрекословно срывается на их звонки куда-то. Ничего не объясняя, не рассказывая тоже ничего, - запрокидываю голову назад, вливая в себя часть горчащего напитка, Томоя следует моему примеру, наверняка уставший после тяжелого рабочего дня, он не прочь расслабиться, а тут я со своими подозрениями. - А с чего же ты взял, что он должен отчитываться тебе? – в его голосе звучит упрёк, но вызван он явно не тем, что я гружу его своими проблемами, он тихо негодует моей попыткой лезть в чужие дела. - С того, что мы все одна семья, и должны знать друг о друге всё, чтобы иметь возможность помочь. В случае чего, - поднимаю умоляющий взгляд на драммера и он тяжело вздыхает, словно бы я взваливаю на его плечи нестерпимый груз. – Помоги мне, Томоя. - Чем? – сдаётся. Он всегда сдаётся, когда я его прошу о чём-либо. Именно поэтому я стараюсь не пользоваться подобной возможностью часто, чтобы не привыкнуть. Перестать пользоваться чужой слабостью и мягкосердечием. - Скажи мне, где чаще всего обитают музыканты из Screw? Ты же общаешься с ними и должен знать, - моя идея практически лишена смысла, но проверить Бё в то самое время, когда Куина покидал меня, улетая неизвестно к кому, это самое лучшее на что был способен мой мозг в данный момент. - Уже поздно, они наверняка разошлись по домам, - пробует возражать, но и сам знает, что спорить со мной настойчивым бесполезно. - Если только мои догадки не верны, - краткое переглядывание, он открывает было рот желая возразить, но передумывает. - Идём. Здесь не далеко, - тянет за руку, бросая на стол измятые купюры.       «Идём», - в голове отзывается эхом, голосом Куина.       Ночной воздух бодрит, не давая малому количеству выпитого алкоголя возыметь надо мной должный эффект. Ветер тих, а от того можно считать сегодняшнюю погоду вполне пригодной для неспешных прогулок. И спешных. Как в нашем случае. Множество пар снуёт мимо нас, шумные компании молодёжи и одинокие люди, спешащие куда-то в столь поздний час по своим делам. Все будто бы оттаяли после холодов последних дней и решили насладиться весной в полной мере. - И каков твой план, - Томоя прерывает молчание насущным вопросом, на который я бы и сам не отказался знать ответ. - Нужно встретиться с ребятами и поговорить, на счёт Куина, - пожимаю плечами, изображая спокойствие и непринуждённость. Не самое лучшее время паниковать, представляя ужасную личину настоящего хозяина Куина. И хоть он сказал, что Бё всего лишь звонил ему, я помню его более ранние слова о том, что он ни за что не скажет, кто его хозяин, значит, и спроси я об оном в лоб, он станет отрицать. Все пути ведут к Бё. И сидеть бы себе в собственной спальне, в мягкой кровати, ждать и надеяться на появление Куина, но нет же, меня тащит туда, где наверняка есть вероятность нажить себе приключений на голову и другие… не менее интересные места. - То есть, просто поговорить и всё? – Томоя не унимается, заставляет меня завернуть на одном из перекрёстков влево и на глаза тут же попадается большое здание, выделяющееся среди прочих. Странно, что я вообще мог умудриться о нём забыть. - Именно так, - киваю, скольжу по стёклам окон взглядом – не единого огонька, обозначающего наличие в здании живой души нет, но это не останавливает меня, в своём стремлении. Подойти к охраннику и узнать о том, что нужная мне группа ушла не так давно – с полчаса назад – оказывается делом пяти минут. Полезным делом. – Томоя, я, конечно, понимаю, что всё это глупо, но не знаешь ли ты, где живёт Бё?       Мне жутко неловко интересоваться подобным у друга, чудовищно неприятно продолжать врать ему, но… скажи я, что Куина демон, за чью шкуру я так волнуюсь, поверил бы он мне? Поверил бы, знай, что именно в лице милого вокалиста дружеской группы я вижу весьма опасную личность? А тут ещё накрывает воспоминание о смерти продюсера Screw и не самые сочувствующие отзывы Бё об этом трагическом событии… Всё слишком сходится! Мои глаза загораются недобрым огоньком догадки, отчего Томоя даже слегка шарахается в сторону, но всё-таки отвечает мне. - Его адрес записан в моём телефоне, - снуёт по карманам спешно, а мне почему-то хочется перехватить его руки, такие тонкие, наверняка окоченевшие, даже в тепле этой ночи – Томоя всегда умудрялся замёрзнуть там, где другим было бы жарко. – Но телефон я забыл в репетиционной. Так торопился к тебе… - смущается, и следом смущаюсь я. - Мы можем зайти за ним, а после, вызвать такси. По пути ведь, - поднимаю на него умоляющий взгляд, мысленно проклиная про себя раннее не желавшего ничего знать о иных людях, кроме себя любимого. – Если хочешь, то вначале я довезу тебя до дома, а потом уже отправлюсь к вокалисту, сам. - Ну уж нет! – протестующее складывает руки на груди перед собой и выпрямляется гордо. – Раз уж мы взялись за это дело вместе, то и теперь я тебя одного никуда не отпущу. Но учти, в случае чего, перед разбуженным Бё будешь оправдываться сам, у меня на него святой воды и осиновых кольев не хватит!       Нервно смеюсь, понимая, что Томоя не шутит и должно быть, не понаслышке знает весь гнев, на который способен разъяренный вокару, нервно сглатываю, надеясь, что если тайну Бё раскрыть не удастся, по причине её не существования, то хотя бы избежать убийства его сонной гневной ипостасью удастся.       Кажется, что путь обратно до нужного здания, в баре напротив которого мы сидели, занимает времени в разы больше, чем до этого путь от него. Я нервничаю, не имея возможности отогнать от себя представления этого странного разговора с Бё, Томоя же выглядит спокойным, будто не он только что вещал о смертоносности разбуженного вокалиста. Только у самого входа он начинает нервничать, мнётся у двери, а я же, не смею его торопить, молчу о том, как хочется мне всё прояснить поскорее. - Знаешь, Субару… - он одёргивает руку от металлической ручки в последний момент, будто бы та его ужалила, и вновь поворачивается ко мне. – Может не стоит вмешиваться в это дело? - Что? – опешив, отстраняюсь назад. Он говорит словами Куина. Может мне просто кажется, конечно, но слишком уж схож тон, которым он просит о не вмешательстве. - Куина и сам взрослый парень. Чтобы у него не случилось, он сможет разобраться и сам, а если не сможет, он кажет нам и уже тогда… - Томоя замолкает, видя мой взгляд, наверняка потерянный и разочарованный сейчас. Я сам виноват. Так привык полагаться на покорность своего друга, что совершенно не учёл имеющееся у него, собственное мнение. - Прости, - опускаю взгляд, понимая всю глупость своего поведения и невольно начинаю рассматривать трещинки в асфальтированной дорожке под ногами – мы стоим прямо под фонарём, а от того паутинка щелочек различима до мельчайших подробностей, а ещё на глаза попадаются наши тени, расположенные так близко… нет, это Томоя действительно подошел ближе. – Я не должен впутывать тебя в это, просто скажи мне адрес и я доберусь сам, даже говорить Бё не буду, что узнал, где он живёт, у тебя. - Ты не понял, - поднимаю взгляд удивлённо, его тёплые ладони накрывают мои плечи, а глаза… Почему они так печальны? – Ты не утруждаешь меня ничем, просто пообещай мне, что не будешь вмешиваться в чужие дела? - Не могу, - я и рад бы солгать, обещать ему всё подряд, лишь бы только видеть вновь как он улыбается – легко и заразительно. Порой кажется, что Томоя даже с колен человека одной улыбкой поднять может, но сейчас это не так. Он слишком обеспокоен. От моего ответа его лицо кривится едва заметно, неглубокие морщинки прочерчивают кожу на лбу. - Хорошо, - видно, что этот ответ даётся ему нелегко, а я чувствую себя последним подлецом, не оставляющим ему иного выбора. – Я скоро, но…       Вопреки словам, он идёт не прочь, а ко мне, сокращает и без того маленькое расстояние меж нами и целует… Целует?! Ловлю его взгляд и, наверное, выгляжу глупо, как никогда. Всё было так просто. Я догадывался, но всё никак не мог принять до конца, решиться и поговорить. А он оказался смелее. Взял и попросту поцеловал меня – недогадливого – говоря всё лучше любых слов. Неловко. Если бы я знал, что всё будет именно так, то постарался бы подобного избежать, но… Нет, не потому что Томоя мне неприятен – он очень хорош собой, заботливый и прямо-таки идеальный во всех отношениях, но… Куина.       Он целует мягко, совсем не настойчиво, так, что даже странно, что я не чувствовал эти губы ранее – ударная установка, даже от банального фансервиса его уберегла. Ноги подкашиваются, то ли от неожиданности, то ли от нахлынувшей усталости, обвиваю его шею руками, жесткие от краски прядки щекочут кисти. Так странно, да ещё и слова Куина вносят в и без того запутанную ситуацию ещё одну каплю дёгтя: «Даже, если он будет в шаге от тебя, я не смогу тебе сказать этого». Тут же, спохватившись, делаю шаг назад, отстраняясь от друга прочь. Друга! Даже сейчас, когда я ещё продолжаю ощущать тепло ладоней на талии, я не могу воспринимать его никак иначе. Хочется сделать ещё один шаг назад – это похоже на настоящее сумасшествие, но я ведь действительно не могу быть уверен, что это не он! Томоя же, расценивает это действие иначе, так как, наверное, и стоит его принимать. - Я не буду настаивать, – эта тихая грусть в его голосе, это отчаянное нежелание показывать её мне. Он срывается с места быстрее, чем я успеваю его остановить, последние слова долетают до меня за секунды до оглушительного хлопка двери. – Просто знай - я всегда буду готов принять тебя.       Я остаюсь на улице. Глупо смотрю то на скользящие мимо машины, то на вход в двухэтажную громаду – старую развалину, бывшую когда-то не то библиотекой, не то больницей. Коридоры этого места до сих пор хранят чужой запах, никак не вяжущийся с нынешним предназначением места, где была отрепетирована большая часть песен нашей группы и других, ставших уже родными. Поднимаю взгляд вверх, окна Kiryu – разрисованные Такемасой однажды, теперь всегда поднимают настроение, заметно выделяясь, на фоне остальных невзрачных. Все эти крокодильчики и динозавры… кто бы мог подумать, что гитариста так опасно было оставлять наедине с гуашью, непонятным образом оказавшейся в репетиционной. Хотя… ходят слухи, что в тоже время Хийори мастерил себе веер, а соответственно и красить его собирался тоже сам. История умалчивает о том, что стало с веером и почему краскам нашлось иное применение, но теперь, когда спустя столько времени, эта живопись продолжала вызывать улыбку, становилось понятно, что сделана она не зря. Кусочек детской радости в серости строгого порядком поношенного здания. В серости моей жизни, окрасившейся в последнее время в не самые радужные тона.       Сам не замечаю, как закуриваю. Ночь становиться холоднее – наверняка от разыгравшихся нервов. Начинает казаться, что Томои нет слишком долго. Пойти бы за ним, но… видимо я трус. Трус, боящийся заглянуть в глаза человеку, которому не могу предложить ничего кроме дружбы, возможно слегка эгоистичной и странной, но иначе я и не умею. Не могу… Зажимая наполовину истлевшую сигарету во рту, принимаюсь звонить Томое на мобильный. Вдруг, он попросту не может найти его в привычном для нашей комнаты бардаке? Длинный гудок, потом ещё один – не отвечает. Начинаю нервничать уже по-настоящему. Вновь скольжу глазами по окнам, выискивая наши – всегда неприметные, они не сразу попадаются на глаза, а оттого ещё большим становится моё замешательство, когда я нахожу одно из них распахнутым настежь. Коди всегда ругался за подобную халатность, прививая каждому привычку закрывать за собой дверь и окна. А теперь… Распахнутое окно ассоциировалось у меня отнюдь не с ворами. По спине пробежался неприятный холодок, в голове же проскочила тысяча вопросов и догадок, одна из которых занозой засела в мозгу, не желая покидать меня полностью.       «Что если моя догадка оказалась верна и хозяин – Томоя», - эта мысль слишком тревожит, а грохот створок о стену, в усилившемся ветре, только подстёгивает два совершенно противоречивых желания – сбежать или же подняться наверх, выясняя правду. Я не был бы собой, если бы не выбрал второе, более безумное, по сути. Тем более если это не Томоя, то драммеру грозит опасность, как и мне грозила в недавнем прошлом.       Пробегаю мимо озадаченного охранника, здороваясь. Поднимаюсь по лестнице. Тороплюсь и в полумраке, наверное, чудом не ломаю себе ноги. Двери мелькают перед глазами, но все не те – не нужные, наша, как назло, едва ли ни последняя. Дёргаю ручку – заперто. Мозг судорожно начинает соображать что же делать, мелькает надежда, что Томои там нет, может он просто решил не показываться мне на глаза, ушел через чёрных ход, расстроившись отказу… Корю себя вновь. Не так всё должно было быть! Не так! - Томоя?! – едва не шарахаюсь от громкости собственного голоса, разлетающегося по пустому коридору и продолжаю судорожно рыться в карманах, разыскивая бумажник – именно там меня угораздило хранить свой дубликат ключа, его-то я и продолжаю искать в спешке.       Мне кажется, я слышу некое подобие шепота – слишком знакомый звук, слишком… Я хочу ошибиться. Жмурюсь, наконец, нащупывая нужный кусочек металла, и с первого раза отмыкаю дверь, что для столь шаткой конструкции – редкость. Распахиваю её. И в глаза бьёт яркий свет. Неприятный, после сумрака коридора, непривычный. Едва не шиплю и тру глаза, всё никак не желающие привыкать к пронзительному свету ламп. - Томоя? – менее уверенно. Оконная рама вновь подчиняется порыву ветра и ударяется о стену с новой силой, заставляя стекло дребезжать жалобно. Едва привыкая к яркости, побеждая желание свет погасить, осматриваюсь, и едва не кричу от ужаса, обнаруживая друга возле барабанной установки. Он лежит на полу, вокруг него видны следы крови. И он не подаёт никаких признаков жизни. Становится страшно. Ноги, будто бы ватные, с трудом поддаются желанию бежать на всех порах к нему, желая узнать, собственноручно проверить, что он жив. Он жив! И буквально заклинанием твержу эту фразу в мыслях, подбегая, осматривая его.       На лицо, к свежим ссадинам, налипли волосы и уже пропитались алым цветом боли. Боли, причинённой ему… кем?! Касаюсь лба осторожно, отстраняю прядки в сторону и вижу рассеченную бровь, кровь из раны продолжает заливать левый глаз, вытираю её осторожно, вытащенным откуда-то из кармана платком и понимаю до какой же я степени беспомощен – понятия не имею, что сейчас нужно делать… Проверить пульс? Остановить кровь? Вызвать скорую! Последнее просто необходимо! Но стоит мне дрожащими руками потянуться к телефону, как драммер закашливается, приходя в себя постепенно. - Томоя?! Что с тобой? Ты… - приподнимается сам, пытаясь опереться на руки, но одна из них явно ранена – порванная кофта, глубокий след когтей. Поддерживаю его за плечи, помогая принять желаемое положение, вновь зажмуривает глаза, наверняка пытаясь справиться с головокружением. А я же, тем временем, отмечаю ещё одну рану на голове, кровь из неё уже не идёт, запеклась свежей коркой, и продолжаю извлекать телефон из узкого кармана джинс. - Не надо, - он ловит руку своей ладонью, не позволяя достать заветный предмет и вызвать уже, наконец, помощь. Алые смазанные отпечатки ложатся и на мою кожу, заставляя остановиться, и голос друга удивительно спокоен для случившегося: - Я в порядке, правда. Просто, помоги мне подняться и дойти до умывальника.       Лишь киваю в ответ, стараясь быть осторожным в своей помощи, опасаясь, что помимо порезов и ушибов у драммера могут обнаружиться и переломы. Молчу по пути до уборных, потому как Томоя ясно дал понять нежелание говорить сейчас. И это молчание становится пыткой, ведь я знаю, кто оставил эти следы и сам Томоя не мог не увидеть нападавшего. Но, вопреки ожидаемой на подобное реакции, он не кричит, не пытается рассказать мне о странной крылатой твари, подозрительно похожей на нашего гитариста. Спокойно заворачивает изрезанный рукав кофты вверх и смывает следы крови с раны – алого ровного росчерка когтей, а после, переключается на лицо, стараясь не смотреть в зеркало и не ловить на себе мой ошарашенный и, одновременно с тем, обеспокоенный взгляд. - Я сам виноват, - неожиданно выдаёт он, заставляя меня вздрогнуть. – Знал, чем всё это закончится, и всё равно не устоял от такой возможности. - Что? Я не совсем понимаю, о чём ты… - наверное, мой голос слишком тих. Томоя не слышит его в шуме воды, даже не поворачиваясь в мою сторону, продолжая следить за тем, как красноватые потоки воды становятся всё светлее. - Он ревнивый, - улыбается, чему-то, а у меня от этой не увиденной, но услышанной улыбки мурашки по коже бегут. – А так с виду и не скажешь. Вроде бы обычный паренёк-пофигист. Собственник, наверное, кто знает... как там у демонов всё устроено. - Ты сейчас говоришь о… - ноги подкашиваются от неожиданного открытия. Странно понимать, что мой мир, наполнившийся в один момент демонами, крыльями, кровью и чувством полёта, может быть известен кому-то ещё. - Я говорю о нашем гитаристе. Куина, - произнося имя, он поворачивается ко мне, вызывая что-то сродни эффекту ударной волны. Шарахаюсь назад, нечаянно прикладываясь спиной о стену и слегка сползая по ней. - То есть, ты знал, что Куина… - Томоя несколько раз кивнул неуверенно, чем поверг меня в ещё большее состояние шока. Он знал. И молчал. - А остальные? Коди и Казу? Как ты… он сам тебе признался? - Они ничего не знают, - забирает платок из моих одеревеневших рук, вытирается чистым краем и продолжает: - Это прозвучит глупо, наверное, но я вычислил его лишь благодаря своему увлечению, - драммер кашлянул несколько раз, гримаса боли отразилась на его лице, но он всё же продолжил. – Я много читал о демонах и прочем, с ними связанном. Знаешь, мне казалась эта тема весьма завораживающей, и почему-то, по-детски, верилось, что это не просто сказки. В голове накапливались прочитанные сведения, о том, чем выдают себя эти существа в человеческом образе, о том, чем они превосходят нас. Странно было замечать те или иные признаки у некоторых людей, но ещё более странным, оказалось увидеть человека… который просто сконцентрировал в себе всё, что мной было узнано из более или менее не засорённых бредом источников.       Было понятно, о ком шла речь, лишнее упоминание имени не принесло бы ничего, кроме зарождающегося отчаяния и гнева. Как он посмел?! Он… тот, кто казался мне защитником, даже оставаясь убийцей. Он поднял руку на согруппника, и я не мог с этим смириться даже после многократно повторяющихся слов Томои о том, что это только его собственная вина.       Он отказался от скорой. Отказался от визита к врачам и словно мантру повторял слова о том, что ничего страшного с ним не произошло. Лишь попросил вызвать такси и добраться с ним до дома. Весь путь он молчал, заставляя меня осмысливать услышанное – удивляться на сотый раз не знанию своеобразного хобби друга, беспокоится за его состояние и в сотый раз сходить с ума от распирающего гнева, на того, в ком я, кажется, ошибся. Уже на свороте на нужную улицу, Томоя, всё так же, не говоря ни слова, переслал мне сообщение с интересовавшим меня адресом, и тут же, накрыл мою руку с мобильным своей, заставляя поднять взгляд на него. - Хотя бы сегодня, не ходи туда. Уже поздно. Я не знаю как они связаны, но прошу, послушай меня, - в его взгляде была мольба и напряжение, я не мог противиться и кивнул, даже зная, что, скорее всего, вновь вру. – Езжай домой сейчас. Уже поздно. - Может мне стоит… - Не стоит. Он не придёт сюда, - тёплая улыбка и дружеское похлопывание по плечу. Он выходит прочь, не позволяя даже проводить его до квартиры.       Стоило машине вновь сорваться с места, как на мой телефон пришло ещё одно сообщение. Вновь от Томои. На этот раз это был адрес библиотеки, с точным указанием отдела и ряда. Я уже знал, что найду там, а потому мысленно поблагодарил Томою, зная, что никакими словами мне сейчас не передать всей благодарности, предназначенной ему. Как и не передать всего сожаления о случившемся. - Долго ты, - я даже не удивляюсь и не шарахаюсь, слыша знакомый голос. Не его ли я и ждал, сидя на кухне во втором часу ночи и распивая очередную чашку кофе в компании с самим собой? Конечно его. Растрёпанного, насмешливого, опять испачканного чьей-то кровью. От мысли, что это кровь Томои, новая волна гнева поднимается во мне. И вся заготовленная, порядком отрепетированная речь, теряет весь свой смысл. - Ты же обещал! Ты же говорил, что не тронешь никого из близкого окружения! – я сокрушался этому происшествию, едва ли не вырывая волосы на голове. Как он посмел! Как он… Чашка была брошена в его сторону, но разбилась о стену, оставляя на ней тёмные потёки, капли влаги и осколки коснулись крыльев, не причиняя никакого вреда. Он молчит. даже не пытаясь играть непонимание. Просто молчит. Зная, что я прав. Но я не прав, ни черта. - Я не должен причинять вреда только тебе, о других речи не шло, - улыбается как-то печально, - я всего лишь следил, чтобы ты вновь не попал в какую-нибудь неприятную историю, а тут… Я просто не смог сдержать собственной злобы. - Ты должен был… Должен! – срываюсь с места и иду прямо к нему, не сдерживаясь в порыве ярости, тыкаю его пальцем в грудь, на каждом слове, но этого мало. Хочется попросту выкинуть его из окна. – Это не какой-нибудь маньяк из подворотни! Это мой друг! Это наш друг! - Слишком уж не по-дружески он тебя целовал, - кривиться, точно также, как и при нарекании неизвестного мне человека хозяином, - слишком уж открыто ты обнимал его в ответ. - Да ты… - замахиваюсь, в отчаянии, но бью не его, всю ту же несчастную стену, пострадавшую уже сегодня от моих рук. – Лучше бы ты меня за это избил! - Запрет... - Заткнись! Я знать не желаю, о том, как и на что тебя выдрессировали, - кричу одно, а сам же, мысленно сокрушаюсь над тем, что не будь этого запрета, он бы действительно поднял руку и на меня. Несмотря на то, что мне показалось… Мне показалось. Порыв гнева отпускает. Я начинаю чувствовать саднящую боль от содранной на казанках кожи. - Прости… - голос его в один миг упал до печального, тихого и преисполненного тоской. - Не попадаю я под твои понятия белого и пушистого демона, да? Я не хотел, просто это было слишком… неожиданно.       Отнимает руку от стены и зажимает своими двумя осторожно. Подносит к губам и целует, чуть кровоточащие ранки. Сцеловывает кровь и кажется, вместе с тем сцеловывает весь мой гнев, оседающий неприятным осадком где-то в душе. Я должен его ненавидеть. Но не могу. А от мысли, что он приревновал меня к другому, становится по-глупому спокойно и тепло. Борюсь с этим чувством, желая отстраниться, убеждая себя в том, что он причинил вред ни в чём не повинному человеку – моему лучшему другу! Я не должен чувствовать то… что чувствую. Ненавижу себя. Ненавижу его ещё больше. Но не смею противиться объятиям, таким желанным, когда он притягивает меня к себе, и целует в висок, невесомо, так, как умеет это делать только он. - Как мне искупить свою вину? – его шепот, дрожью по телу. - Думаю, я знаю как… - сглатываю в момент ставшую вязкой слюну и не лишаю себя соблазна вдохнуть аромат его волос. - Ты ведь сделаешь всё, что я попрошу? - Конечно… - шепчет с азартом, сразу же принимаясь теребить ремень на джинсах, в желании поскорее избавить меня от него, и от других частей наряда, его учащённое дыхание щекочет шею до безумия приятно. – Что угодно. - Тогда остановись, - отстраняюсь, первым, пока не поздно. - Но… - непонимание и недовольство в тёмно-алых глазах, почти затянувшихся поволокой желания. - Донесёшь меня до дома Бё. Ты ведь знаешь, где он находится, - улыбаюсь, победно. Понимая, что застал его врасплох.       Куина замирает в ступоре и отступает на пару шагов. Мне хочется смеяться над его замешательством, но я лишь молча поправляю складки сбившейся одежды. Отводит взгляд обратно к окну, прикусывает губу, позволяя видеть его миниатюрные, но клыки. А мне начинает казаться, что я знаю, о чём он думает – хочет сбежать, но уже пообещал мне делать что угодно. Он даже думать не мог, что я запрошу нечто с сексом не связанное. Похотливый гадёныш.