Быть сильным, решительным и ответственным за все

Нестройное пение и громкий смех разносились по ночному городу просто замечательно, Паули был уверен, что слышно девиц было издалека, за пару кварталов уж точно. Сам он тащился в кильватере Квадратных Сестренок в куда менее радужном настроении. Причины бурной радости Киви и Мозу и уныния Паули были совершенно симметричны: первые несколько часов назад выиграли в карты кругленькую сумму, второй же ее проиграл. Сестрички мухлевали, Паули поклясться был готов, но поймать их за руку так и не смог. И даже несмотря на то, что в качестве моральной компенсации он был напоен бесплатно, хорошее настроение к Паули не вернулось, только в голове клубилась противная алкогольная муть, да и та постепенно выветривалась на свежем ночном воздухе. А самым обидным был тот факт, что просидел полночи в баре Паули именно из-за того, что проигрался Квадратным Сестренкам – и совесть не позволила отпустить их возвращаться по темным улицам с такими деньжищами одних. Мало ли, кто ночью таскается по городу, а они хоть аморальные, но все-таки девушки, а значит, слабые – примерно так рассудил Паули и остался ждать закрытия бара, чтобы транспортировать их до дома и убедиться, что все в порядке. Вообще, после благополучного отплытия пиратов Мугивары компания Галлей-Ла как-то ненавязчиво взяла шефство над лишившимся своего предводителя кланом Фрэнки, пока те не занялись какой-нибудь деструктивной деятельностью, и Паули неожиданно для себя обзавелся двойной головной болью. Квадратные Сестрички заняли место за стойкой раньше принадлежавшего Бруно бара, а Паули продолжал с ослиным упорством ходить именно туда, чтобы доказать самому себе, что не грустит, не скучает и не переживает и вообще. Две девицы своей аморальностью этому, надо сказать, весьма способствовали: Паули раз за разом выговаривал им все, что думает, и совершенно отвлекался от грустных переживаний. И сам не заметил, как в какой момент Айсберг-сан стал, говоря о Квадратных Сестричках, обращаться именно к нему. И несмотря на то, что девицы его стабильно доводили своим поведением до белого каления, просто так бросить их на произвол судьбы Паули уже не мог: это было равносильно тому, как подобрать на улице двух котят, а потом вышвырнуть их обратно. Ему казалось, что без него эти непутевые точно пропадут. И вот, следуя за ними по ночным улицам Ватер 7, Паули в очередной раз мысленно вопрошал у жестокой судьбы, что же он сделал не так, что теперь вынужден провожать до дому двух шумных, аморальных и практически ограбивших его девиц. Означенные девицы между тем вдохновенно вывели последний куплет и замолчали. Паули не спешил радоваться, прозорливо полагая, что это затишье перед бурей – и не ошибся. – А почему ты не поёшь с нами, вайна?! – Тебе не весело, вайна?! – Давай, Паули, развлекись, вайна! – Почему ты всегда такой зажатый, вайна?! Квадратные Сестрички своим напором даже немного оттеснили его назад, но потом Паули сосредоточился и очень строго наказал: – Уберите от меня руки и идите домой! На Сестричек его внушение не подействовало. Они продолжали наступать, с двух сторон пытаясь взять его в клещи. – Ты расстроился, что проиграл, вайна? – Хочешь, чтобы мы вернули тебе деньги, вайна? – Хочешь, хочешь, вайна? – Но мы их тебе, конечно, не вернем, вайна. – Ведь мы выиграли их, вайна. – Совершенно честно, вайна. – Но мы можем дать тебе кое-что другое, вайна... – Только попроси, вайна… Последние слова ему прошептали в самое ухо, и они почти слились с грохочущей в висках кровью, не разобрать. Паули стоял, вытянувшись по стойке «смирно», совершенно одеревеневший и пунцовый от смущения, смотрел прямо перед собой и дышал через раз, а Квадратные Сестренки прижимались к нему с двух сторон самым что ни на есть непотребным образом. Паули чувствовал, как его уха касается чей-то теплый носик, и не мог заставить себя скосить глаза и посмотреть, кто именно это был. – Наш Паули такой милый, вайна… – Как всегда, стеснительный, вайна… – Такой чистый, вайна… – Непорочный, вайна… Квадратные Сестренки отлипли от него, но все равно стояли слишком близко, улыбались так хитро, так кокетливо и двусмысленно... Паули глубоко вздохнул, стряхнул с себя оцепенение, перевел на них взгляд… А спустя показавшуюся мучительно долгой секунду сгреб обеих сразу, прижал к ближайшей стене, и принялся целовать – в шеи, в плечи, в разрумянившиеся щеки, в длинные носики. – Я же не железный… – почти жалобно выдохнул он в перерывах между жаркими поцелуями, шаря руками по стройным девичьим телам. – А вы провоцируете и провоцируете… Развратные вы девушки… Паули не мог себя простить, но сдерживаться не было никаких сил. Квадратные Сестрички были такие теплые, такие мягкие, такие приятные на ощупь, пахли так вкусно, что у него сносило крышу. И от стыда хотелось умереть на месте, вот прямо здесь и сейчас, но спасительная Аква Лагуна не желала приходить и заканчивать мучения и удовольствия Паули, как бы он ни молился об этом… А потом две пары тонких рук обвили его тело, два теплых носика ткнулись мягко, два голоса сбивчиво зашептали: – Ого, Паули… – Какой ты… – Оказывается, бываешь… – Напористый, вайна… Паули губами нашел чужие губы, зажмурился, ожидая чего угодно, но небо не рухнуло, и земля под ногами не разверзлась, а чужой язычок в его рту был мягким и упругим, словно шелковым, а вторая сестренка целовала его в шею, и у Паули едва ноги не подкосились от взрыва эмоций. Он прервал поцелуй, и его тут же мягко развернули и поцеловали снова – только уже не Мозу, а Киви, и Паули исчезающими крохами здравого смысла успел подумать, что это действительно честно, все поровну, а потом ему в ладонь ткнулась чья-то грудь, и соображать он перестал. – Паули, эй, Паули! – Ты нас слышишь, вайна? Сестренки тормошили его, смеялись тихонько, а Паули никак не мог понять, чего же они от него хотят. Ему было прекрасно, просто превосходно, и пусть все происходящее было безнравственнее и аморальнее некуда, он готов был пойти на эту жертву. – Пойдем, вайна! – Наш дом уже за углом, вайна! – Там же лучше будет, правда, вайна? – Чем на улице, вайна! Квадратные Сестрички тянули Паули за руки, а он шагал медленно, словно пьяный. Наверное, он и был опьянен, только не алкоголем, а новыми эмоциями, ощущениями и переживаниями. Он позволял вести себя, смеялся вместе с сестренками, сам не понимая, над чем, и чувствовал, как в груди пульсирует жар, отдаваясь в голову. Улица перед глазами плыла. И только поднимаясь по узкой лестнице, он немного пришел в себя, и тут же испытал укол совести, почти испугался, засомневался, устыдился… – Если ты сейчас вздумаешь сбежать… – Мы тебя никогда не простим, вайна! – отчеканили сестренки. Они уже отперли дверь и стояли на пороге, глядя на Паули выжидающе, и он вдруг увидел в их взглядах за поволокой возбуждения что-то еще. Они тоже не были уверены, пришло осознание, они храбрились; смотрели строго, но в то же время едва ли не умоляюще. «Они же девушки, – вспомнил Паули, – а значит, все равно слабые…» А значит, сильным, решительным и ответственным за все придется быть ему, хочет он того или нет. – Куда я от вас денусь, распущенные девушки, – вздохнул он, шагая им навстречу. Квадратные Сестрички взвизгнули радостно, ухватили его за куртку, втянули в прихожую, захлопнули дверь, и Паули совершенно потерялся в темноте, шорохах, прикосновениях и вздохах. Не видно было ничего, он пытался ощупью шагать вперед, но под руки постоянно попадались распущенные девушки, и Паули ощутимо затормаживал, чтобы исследовать попавшееся более вдумчиво. Впрочем, сестренки, кажется, не были против. Все трое, тем не менее, кое-как продвигались по коридору, то и дело вжимаясь в стены, тихо смеясь и целуясь наугад. Кто-то стащил с Паули куртку, он сам неловко сковырнул сапоги, едва не потеряв равновесие и изрядно повеселив этим Квадратных Сестричек. Цепкая ручка ухватилась за очки, потянула их с головы, и Паули запаниковал: – Только не очки! Я без них себя голым чувствую! Фраза спровоцировала новую вспышку бурного веселья у сестренок, и Паули воспользовался этим, сцапав обеих и затащив в комнату. Кровать, оказалось, у них была одна на двоих, зато огромная, и сейчас это обстоятельство было как нельзя более кстати. Паули сгрузил Квадратных Сестричек на нее, и замер, не уверенный, что делать дальше. – Чего же ты, вайна? – Давай к нам, вайна! Девицы тянули его за руки, и Паули, чтобы не рухнуть ничком, вынужден был залезть на кровать, где его тут же с двух сторон обняли, затискали, защекотали и зацеловали. Друг на друга сестренки не обращали практически никакого внимания, и Паули благодарил за это всех известных ему богов: ситуация и так давно вышла за все границы дозволенного, но еще и инцест под боком ему было точно не пережить. Сестренки стащили с него футболку, попутно все-таки прихватив и очки, принялись с энтузиазмом разоблачаться сами, и Паули густо покраснел. – Нравится, вайна? – хитро улыбнулась Киви, стаскивая майку. – Не сдерживай себя, вайна! – подстегнула Мозу, избавляясь от пушистого воротника. Паули уже не мог сдерживаться, даже если бы захотел. Единственное, что занимало последние проблески его мыслей, это то, как делить внимание между обеими сестренками, а остальное было не так и важно. Хотелось – всего и сразу. Когда с него в четыре руки начали стягивать штаны, Паули готов был тихо выть от избытка чувств. – Что будешь делать, вайна? – Как будешь, вайна? – Если хочешь, мы можем к тебе развернуться, вайна… – Или перед тобой лечь, вайна… – Прекратите! – завопил совершенно пунцовый Паули и почти с горечью вопросил: – Что ж вы за аморальные девушки такие?! Я тут и так через себя переступаю, а вы… – Извини нас, вайна! – Прости нас, вайна! – повинились сестренки, совершенно не выглядя при этом расстроенными. Щеки Паули все еще пылали. – Ложись, вайна, – шепнула Киви, мягко надавливая на плечи Паули. – Не волнуйся, мы все сделаем сами, вайна, – потянула его вниз Мозу. – Можешь даже закрыть глаза, если смущаешься, вайна. – Мы справимся, вайна. Паули опустил голову на подушку и понял, что действительно готов малодушно закрыть глаза. Он, конечно, пообещал себе быть сильным, решительным и за все ответственным, но соблазн просто отдаться во власть Квадратных Сестричек был так велик!.. Впрочем, сестренки не стали дожидаться, пока ему надоест рефлексировать, а сразу принялись за дело. Паули почувствовал, как кто-то из них оседлал его бедра, судорожно вздохнул, распахнул глаза и осознал, что зажмуриться все-таки успел. Киви опускалась на него медленно, и Паули взгляд не мог оторвать от этого зрелища, судорожно хватая ртом воздух, которого почему-то стало недостаточно для дыхания. – Ты готов, вайна? – услышал он, словно сквозь вату, и не понял, кто задал вопрос и к чему надо было подготовиться. А затем Мозу перекинула ногу через его грудь, подлезла ближе, Паули ощутил терпкий аромат, на секунду запаниковал… но Киви начала плавно двигаться, и он ухватил Мозу за бедра, потянул на себя, и сознание провалилось в бесконечную черную пропасть, а потом взорвалось салютами, осыпалось осколками, и снова провалилось в черноту, и снова взорвалось, и опять, и опять. Паули чувствовал, что на пределе, и держался, как мог, и старался изо всех сил. Мозу первой выгнулась и застонала, вцепилась ему в волосы, Паули крепче ухватил ее за бедра, не позволяя отстраниться раньше времени, а стоило ей соскользнуть в сторону, тут же почувствовал, как Киви вжимается в него сильнее, впивается ногтями в ребра, и понял, что сам терпеть уже не может. Он перекатился, подмял ее под себя, и почти сразу же дернулся вниз, и содрогнулся в спазме, пачкая спермой простыню. Тишина спальни нарушалась только тяжелым дыханием всех троих. Киви вытащила свои ноги из-под Паули, а он так и лежал ничком, уткнувшись лицом в кровать. Ясность ума постепенно возвращалась, а вместе с ней и ужас осознания произошедшего. – Паули, ты жив, вайна? – осторожно потрепали его за плечи Квадратные Сестрички. Паули в ответ простонал что-то невразумительное и прикусил простыню. – Это было просто великолепно, вайна! – Незабываемо, вайна! – с чувством сообщили сестренки. Паули попытался зарыться в кровать, но у него не получилось. Лицо пылало огнем. – Это все ужасно аморально! А все вы виноваты, распутные девушки! – гневно, хоть и невнятно заявил Паули в матрас. – Вот, значит, как, вайна? – Всю вину на нас свалишь, вайна? – притворно завозмущались сестренки, и Паули вспомнил, что он обещал себе быть сильным, решительным и так далее… Он вздохнул. – Нет, – решительно постановил он, перекатываясь на спину. – Не свалю. На самом деле, это я во всем виноват. – Никто ни в чем не виноват, вайна, – подлезла к нему справа Киви. – Потому что все было просто замечательно, вайна, – подлезла слева Мозу. – И теперь-то мы точно не позволим тебе никуда от нас деться, вайна. – Так что смирись и получай удовольствие, вайна. – Принести тебе твои сигары, вайна? – Или водички, вайна? Паули совсем не готов был смиряться! Но он же себе пообещал… – Ничего не надо, – вздохнул он, прижимая сестренок к себе, – просто полежите так еще немного.