Porcelain doll

- Моя фарфоровая кукла, - именно так Ифань называет Лу Ханя, целуя острые ключицы, проходясь языком по коже, где под ее тонкой поверхностью синеют вены, напоминающие темные узоры, испещряющие светлое полотно тела, пока длинные пальцы рук сжимают чужие икры, разводя ноги в стороны. Он наблюдает за раскрасневшимся лицом любимого, бережно убирая пряди челки со лба, покрытого легкой испариной, касаясь губами скулы, оставляя чуть смазанный поцелуй, чтобы после накрыть столь родные уста своими. Фань целует напористо, прижимаясь всем телом к обнаженному Лу, сгибая его ноги в коленных суставах, прижимая к животу, теснее касаясь бедрами его паха, заставляя чувствовать столь острое желание, которое выжигает самого Ву изнутри. Хань же перехватывает его лицо ладонями, едва целуя в щеки, уголки губ. Его нежность так ярко контрастирует со страстью младшего, что Ифань теряется в ощущениях, позволяя тому взять ненадолго верх, позволяя вести, в то время как его собственная рука скользит по выступающим ребрам, очерчивает линии пресса, вынуждая Лу прерывисто дышать. Этакая неторопливость старшего подобна детонатору замедленного действия, распаляет, отчего внутри у Ифаня все пылает, а сердце бьется где-то в районе горла, грозясь выскочить наружу, потому он чуть торопит Ханя, сжимая основание его члена, проходясь сомкнутой ладонью немного вверх. - Еще, - на выдохе успевает произнести Хань, когда Ву горячим дыханием опаляет его ушную раковину, шепча несусветную ересь по-китайски. Белесая кожа напоминает Ифаню фарфор, которую ему нестерпимо хочется раскрасить, и он, осторожно прихватывая губами небольшие участки кожи на шее, плечах, оставляет алеющие следы, проходясь затем по ним кончиками пальцев, так любовно, отдаленно напоминая художника, выражающего свою любовь к полотну. Лу обнимает Фаня за плечи, подтягивая на себя, раскрываясь сильнее, одной ногой прижимает бедра младшего еще ближе, дергаясь совсем чуть-чуть, когда острые зубы прикусывают его сосок, заставляя чуть болезненно всхлипнуть, прогнувшись в спине. - Гэ-гэ, - хрипло шепчет Ифань, чувствуя мурашки по спине и легкую эйфорию, от которой голова идет кругом, а предметы вокруг теряют четкость. Единственное, к чему прикован его взгляд - лицо Ханя. Покрасневшие от поцелуев губы, которыми тот произносит тихие мольбы о продолжении, прикрытые от удовольствия глаза с подрагивающими ресницами... Ему кажется, что можно задохнуться только от увиденного, но Лу настойчиво подается навстречу, призывая к действиям, даже сам тянется к ладони младшего, убирая ее со своего бедра, и подносит ко рту. В голове Ву что-то медленно крошится по кусочкам, когда влажный язык касается подушечек пальцев, обводя каждый по кругу. Он выпадает из этой реальности, просыпаясь только после наступления второго акта - Ханя опять тянет его на себя, целуя в губы, остальные действия идут почти на автомате. Лу мечется по кровати, ощущая, как длинные пальцы осторожно касаются самого сокровенного, поглаживая, надавливая, он сжимает простынь и с жаром отвечает на поцелуи, иногда срываясь на протяжные крики, чтобы вытеснить все болезненные ощущения, теряющиеся в дымке удовольствия, когда Ифань, сгибая пальцы, проходится ими по простате, выбивая весь воздух из легких старшего. Удовольствие раскаленным железом течет по сосудам, плавя тела, достигая своего апогея, когда Ву ведет бедрами вперед, проникая резко. И Хань громко стонет, прикусывая тыльную сторону руки, пока столь родные руки, поддерживая под коленями, прижимают их к животу, чтобы было легче двигаться, чтобы обострить для обоих это немного болезненное наслаждение. Фань вновь толкается внутрь и томно стонет, двигаясь быстро, словно стараясь попасть в такт своему сердцебиению, ускоряющемуся в арифметической прогрессии. Ханю хочется свободы действий, но под тяжестью другого тела это представляется не особо осуществимым. Он лишь находит руки Ифаня и переплетает пальцы, вцепляясь с такой силой, что кожа белеет. Его тело дрожит, а неудовлетворенное желание рвется наружу, отчего весь мир концентрируется только на этом вязком удовольствии, которое вспышками отдается в сознании, пуская цветные круги перед глазами. Когда сил терпеть не остается, он обхватывает свой член, проходясь по всей длине, уделяя внимание головке, чуть сдавливая, пока Ву не перехватывает его ладонь, усиливая хватку, помогая достигнуть вершины. Лу Хань тяжело дышит, пытаясь оттянуть развязку, он зажимается, напрягая мышцы пресса, слыша, как болезненно шипит младший, а в знак извинений он гладит его предплечья, чувствуя напряженные мышцы. - Фань-Фань, - произносит старший, проходясь указательным пальцем по переносице Ву, в попытке разгладить морщинку от сведенных бровей, а Ифань вздергивает вверх подбородок, целуя Лу в раскрытую ладонь, щекоча дыханием. Хань звонко смеется, расслабляясь, отпуская себя, ощущая, как тугой узел, стягивающий весь низ живота, надрывается вместе с тем, как младший ведет рукой по мошонке, цепляя основание члена ногтями, обхватывает его кольцом, даже не пытаясь подстроиться под ритм движений. Все для Лу Ханя погружается в хаос, он только качает головой из стороны в сторону, постанывая, пока этот узел, подобно хлопушке, не взрывается, раскрашивая все эмоции и сознание цветными конфетти. - Люблю, - слышит Ифань, уголки губ непроизвольно ползут вверх, вырисовывая на лице чеширскую улыбку, которую так любит Хань. Ву гладит живот старшего, размазывая белесую жидкость, ощущая, как под пальцами сокращаются мышцы. Он видит, как Лу Хань жмурится, отходя от оргазма, а возбуждение волнами накрывает с головой. Наслаждение и удовольствие кажутся невыносимо яркими, потому ему требуется пара минут, чтобы окончательно прийти в себя и, отпустив старшего, лечь рядом, прижимаясь губами к обнаженному плечу. На место безумию приходит тихое умиротворение, погружая парней в легкую дрему, сокращая учащенный сердечный ритм до привычного, возвращая прежнюю расслабленность телу. Сонно моргая, Ифань прижимается грудью к спине Ханя, понимая, насколько он счастлив. - Wo ai ni, - тихо произносит младший, слушая размеренное дыхание Лу, прежде, чем провалится с царство Морфея.