Любовь не нужна

Собачка молнии белого платья застревает на середине спины Сацуки, и Нонон недовольно морщит носик, выдёргивая застрявшую в замочке ткань. - Ты скоро? – устало, но с привычными обволакивающими интонациями расслабленной власти. Это же Сацуки-чан. Не умеет она иначе, не идёт ей иначе, а власть и властность, строгость и порядок – к лицу, как красивое платье на заказ в дорогом ателье, как музыка флейты к шепоту облаков и древесных листьев. Хотя Нонон не нравится флейта, гораздо больше – оркестровая классика. - Сейчас-сейчас, Сацуки-чан. Наконец платье падает к её ногам; Кирюин тянется во весь свой высокий рост, снимает с себя белое бельё, пока Нонон, не поспевая, раздевается. Ноги мёрзнут от ледяного пола, она поджимает пальцы. - Не мёрзни, - тихо хмыкает Сацуки, глядя на её ступни. Нонон же в это время думает, что к её коже и фигуре пошли бы кружева. Только не пошлые, не помпезные, нет-нет-нет!.. Что-то не менее строгое, чем сама Сацуки-чан, но красивое. Хотя Кирюин и обнажённая красива. - Я и не мёрзну, - шутливо показывает язык Нонон, на что Сацуки тихо и одобряюще фыркает и отходит в сторону ванны. Вода горячая, пена – пушистая, и её много. Кирюин уже в воде, откинувшись на бортик и, скорее всего, закинув ногу на ногу под водой и пеной; она нежится, это видно по лицу и разгладившейся складке между бровей, а ещё Сацуки нравится розовое масло, что в воде и в пене. Нонон потягивается, копируя её минутами ранее, и опускается напротив. От горячей воды мурашки по коже. Девушка прижимает ступни к теплым голеням Кирюин и греется, и ей быстро становится хорошо. Но Сацуки мешают её ноги, поэтому она, прихватив её икру, тянет Нонон на себя. Девушка смеётся, хохочет почти – Сацуки-чан щекочет – и сползает ниже, а ноги удобно оказываются по бокам от тонкой талии Кирюин. Узкие ступни под её ягодицами – это Кирюин почти смогла вытянуть ноги. Нонон довольно улыбается своему отражению в зеркальном потолке и машет через зеркало Сацуки. Сацуки-чан приоткрывает один глаз, кивает лениво и разморено и снова отключается от мира. Всё же нет ничего лучше совместной ванны с Сацуки-чан вечерами в субботу. У Кирюин напряжены плечи. Нонон собирает в ладошку горку пены и дует в её сторону, но слишком сильно; шапка пены над горячей водой разлетается. Мелкие мыльные пузырьки преломляются розовым и сине-голубым, а на нос Сацуки попало маленькое мыльное облачко. Девушка недоумённо морщится, фыркает и смеётся. Сацуки красиво смеётся – тихо и переливчато с хриплыми чарующими нотками, что ласкают уши музыканта, и Нонон приятно знать, что даже новенькая Матой, новоявленная сестра несравненной Кирюин Сацуки, этого не слышит. Возможно, это потому, что Матой любит свою сестру, а Сацуки – о, какой кошмар – любит Рюко. Нонон же не нужна любовь, любовь у неё и с обезьянкой. Впрочем, Сацуки-чан она тоже не нужна – для этого у неё есть сестра. Кирюин окунула пальцы в пену, и вышел маленький напёрсток. Девушка качнулась вперёд, согнувшись, и оставила его на щеке Нонон, и в этот момент она ловко перехватила её плечи. Мышцы Сацуки твёрдые от напряжения, уставшие, потому что к концу недели она всё равно загоняет себя до невидимой посторонним полусмерти. Умелые и привычные к этому пальчики Нонон мнут её, разминают, лёгкой начальной болью прогоняя прочь напряжение. Несравненная Сацуки-сама должна быть свежей, как весеннее утро. Правда, сидеть, согнувшись к Нонон, она не желает: идеальной осанке не будет от этого ничего хорошего. Так же её резко и немного болезненно хватают за бёдра, приподнимают и сажают на чужие колени. Нонон хихикает, так как Сацуки-чан, извиняясь, погладила её по ногам, царапнув маникюром. Сидеть на её бёдрах мягко и тепло, а руки теперь дальше достают; Нонон гладит лопатки, щекочет чувствительную кожу между ними, отчего Сацуки вздрагивает и шумно выдыхает ей в плечо, скользит по пояснице до копчика и обратно. В конце концов, руки Сацуки-чан обвивают её за талию, глаза, обрамлённые длинными ресницами, закрываются, и она почти дремлет в воде, на поверхности которой уже почти нет пены – полопалась вся да улетучилась. Волосы Кирюин чёрными змеями расплываются в воде на пряди, и маленькие ладони Нонон в них путаются, словно в водорослях. - Не люблю ванну, - вдруг говорит она. – Лучше душ. - Но тебе же нравится, Сацуки-чан. - Я засыпаю. Сацуки широко зевает, и Нонон почти видит, как у неё слипаются глаза. Крохотная минутка слабости, но Сацуки-чан верит, доверяет и доверяется. Раз Кирюин засыпает, то пора вылезать. Нонон слезает с её колен и берёт большое полотенце, и как только Сацуки покидает остывшую воду, не даёт остыть её телу. Вытереть надо сухо-насухо, чтобы не замочить любимый халат Сацуки-чан, такой же белый и пушистый, как полотенце, хотя Кирюин в нём почти тонет. Хотя нет, не Кирюин. Несравненная Кирюин Сацуки отдаёт приказы, сияет во главе академии Хоннодзи и её слушают все, почти все. А вот Сацуки-чан снова зевает и трёт глаза, опять обхватывая Нонон руками и утыкаясь в макушку. - Не горбись, - бурчит она, ненавидя сейчас свой рост. Будь девушка повыше, то схватила бы Сацуки-чан на руки и отнесла б в кровать, но так просто ведёт в спальню под руку. Кровать у неё королевская, большая. Иногда Нонон думается, что ей бывает одиноко на этом гигантском ложе, иногда – что здесь бывает Матой, но чаще ей нравится, что по выходным она делит место под одеялом с ней. Это очень легко и привычно, так как в детском саду было интересней перебраться в кровать к Сацуки-чан и слушать её слишком взрослые слова и заверения, чем спать днём положенные полтора часа. Но уже тогда Нонон знала, что всегда будет с ней, хотя теперь ночь и по режиму Кирюин пора ложиться. Сацуки оказывается под одеялом первой и кутается, так как мокрые волосы холодят кожу. А Нонон хорошо, так как свою клубничную мягкую копну до плеч она распускает только сейчас. Но нельзя медлить – надо греть Сацуки-чан, и девушка быстро оказывается рядом, почти нос к носу, обвивает руками ногами, выпутывая из халата. Потом она вспоминает, что обычно они спят в пижамах, но так даже лучше. - Устала, Сацуки-чан? Кирюин не отвечает, зато Нонон оказывается прижатой к её груди, губами в ключицу. Девушка звонко чмокает её, на ночь и на удачу для следующей недели после воскресенья, а Сацуки говорит: - Смени шампунь, не люблю клубнику. - Жвачка? – беззаботно. - Лучше виноград. Благородная ягода, шампунь с таким ароматом дорогущий, но Нонон не скупа и не привыкла себе отказывать. А уж Сацуки-чан отказывать вообще преступно. Сацуки засыпает, вдыхая запах клубники от её волос, как только мурашки таят на спине от тепла ладоней Нонон. В ночь с субботы на воскресенье Кирюин позволяет себе расслабиться, правда, всего раз в две недели. Но такая уж она, её Сацуки-чан. Нонон ещё два часа обнимает её просто так, прежде чем перестать видеть её, закрыв глаза, и погрузиться в сон.