Не шути со мной.

Последний выстрел принадлежал Брагинскому. Граната пролетела около трехсот метров и ударила прямиком в колону, за которой прятался Афганистан. Раздавшийся взрыв опалил глаза световой вспышкой, а осколки стекла и камня разлетелись в разные стороны. По-прежнему держа гранатомет в руках, Россия направился к горящим обломкам, не сомневаясь, что его враг жив. «Враг.. А я ведь боролся за то, чтобы называть тебя другом..» — с горечью думал Иван, перешагивая каменные обломки. Эта мысль посещала его уже не впервые, но каждый раз он отгонял ее, уверяя себя, что действует правильно. Афганистан лежал на опаленной земле, весь израненный и окровавленный, но живой и даже в сознании. Россия понял это по тому, как неровно, с усилием, поднималась и опускалась его грудная клетка, как дрожали обожженные веки без ресниц, как сжимала рука искореженное оружие. — Я ведь предупреждал тебя.. Не шути со мной. – Негромко сказал Брагинский, глядя на поверженного врага со смешанным чувством торжества и жалости. Веки Афганистана дрогнули, и он открыл один глаз: второй остался закрытым из-за покрывавшей его корки запекшейся крови. Афганистан смотрел вверх: там, за пеленой сизого дыма, виднелись обрывки чистого, мирного неба. Затем он перевел взгляд на Россию, стоявшего рядом с ним. Темный, почти черный глаз афганца не выражал ничего, кроме равнодушия и презрения. Этот взгляд привел Россию в бешенство. — Я предупреждал тебя! Почему?! Почему ты начал сопротивление? Я ведь хотел помочь! – сорвался на крик Брагинский, впившись взглядом в неподвижное лицо Афганистана. Тот облизнул пересохшие губы и прошептал, выдавив из себя слабую ухмылку: — Насильно мил не будешь, Иван.. — Заткнись! – рявкнул Брагинский и со злостью пнул противника в бок. Афганистан закашлялся, изо рта его потекла струйка крови. Стоявший над ним Россия дрожал от злобы и бессилия. Эту бессмысленную войну он вел уже 10 лет. По его вине погибли тысячи молодых русских солдат, а счет солдатам Афганистана он уже давно не вел…Бесперспективность и безнадежность этой войны давно были понятны всем, кроме него, отчаянно сражающегося за то, что он по праву считал своим. — Ты сам просил меня о помощи. Ты сам хотел, чтобы я привел свои войска и защитил тебя, а теперь отказываешься от своих слов, двуличная собака! Кто дал тебе право так шутить со мной?! – голос Брагинского звенел, он весь трясся от нахлынувших эмоций. — Лжешь, я никогда не попросил бы тебя о подобном.. Да и кто из нас собака, цепной пёс Запада? – афганец презрительно ухмыльнулся. — Не смей. Говорить. Мне. Такое. – тяжелый армейский ботинок России опустился на горло Афганистана. — Ну так добей меня.. – прохрипел Афганистан, выталкивая слова из горла вместе со сгустками крови, — Давай, кто тебе мешает? Ты уже стольких убил.. Своих, чужих.. Какая тебе разница.. Слова афганца будто обожгли Ивана, и он поспешно убрал ногу с горла Афганистана. Тяжело дыша, противники молча смотрели друг другу в глаза, утопая в отчаянии и осознании того, что они не могут ничего друг другу сделать. Брагинский невольно сжал рукой шею, будто чувствуя на нем затянувшуюся петлю Запада. — Ты не победил, — сказал, наконец, Россия, поворачиваясь к Афганистану спиной и уходя в сторону границы. — Ты тоже, — лающий смешок афганца ударил Брагинского между лопаток как камень и заставил втянуть голову в плечи, опустив глаза на сожженную им же землю. Сзади слышались возня и тяжелый кашель – Афганистан пытался подняться с земли, не обращая внимания на тяжкие раны и увечья. Россия не обернулся – этой войне пришел конец.