Привет, сосед!

Вот уже две недели я не выходила на улицу. Это всего на четыре дня меньше моего личного рекорда. И сидела я в четырёх стенах не потому, что закомплексованный затворник. Нет! Просто я писатель. С некоторых пор… Начиналось всё с небольшого рассказа, написанного в одно дождливое утро и сделавшего обычную девчонку звездой интернета, а закончилось пятилетним контрактом с издательством-гигантом. У меня даже есть собственный литературный агент! Посовещавшись с ним, я решила продолжать публиковаться под псевдонимом Дождь, который использовала, выкладывая работы в сеть. Дождь популярна не только в корейском и китайском сегментах Интернета, но и англоязычном, а вот Мин Юнхи не знает никто. Обидно, конечно, но таковы правила нашего бизнеса. К тому же, таинственная атмосфера, витающая вокруг моей персоны, только подстёгивает интерес читателей. Издательство опубликовало первые два романа, которые я выложила в Интернет, и для меня не было большего счастья, чем держать в руках пухлые бумажные томики и вдыхать запах типографской краски. Конечно, пришлось много сотрудничать с редактором: подавлять гордость, соглашаясь что-то убрать или, наоборот, переписать; и научиться отстаивать свою позицию там, где это нужно. Настоящие проблемы начались около месяца назад, когда я впервые в жизни столкнулась с самым страшным ночным кошмаром любого писателя, а точнее — с творческим кризисом. Да-да, в моей жизни настал тотальный «неписун». Положение усложнялось тем, что над моим длинным носом висел и приветливо махал рукой дедлайн, крайний срок сдачи рукописи строгому редактору. Будучи одним из миллионов сетевых авторов, я могла писать тогда, когда вдохновение нахлынет сбивающей с ног волной, и выкладывать новую главу тогда, когда захочу. Никаких конкретных дат и размеров. Никаких обещаний и обязательств. Теперь же передо мной стоит весьма конкретная задача — сдать полноценный роман в двенадцать авторских листов к шестнадцатому мая. Жесткие временные рамки убивали вдохновение. Это было поистине ужасно, и даже начало казаться, что Дождь больше никогда не выдавит из себя ни строчки, ни единой буковки. Из зыбучих песков отчаяния меня вытянул парень, живущий в доме напротив. Именно он стал для меня глотком холодной воды в обжигающей пустыне и помог найти потерянные нити повествования, ухватившись за которые, я вновь смогла вернуться к работе. Наши дома находились в непозволительной близости друг к другу, и я, убеждённая вегетарианка, готова съесть огромный кусок сырого мяса, если при строительстве не нарушили все стандарты, потому что два здания были разделены всего несколькими метрами. С девятого этажа открывался шикарный обзор на его гостиную, и этот парень был всегда на виду, словно манекен, выставленный на витрине. Он был единственным, кто никогда не зашторивал окно, и я сама не заметила, как начала с интересом вглядываться вглубь его квартиры, наблюдая за размеренной жизнью молодого человека. Я не знала имени этого рыцаря в сияющих доспехах, спасшего меня из лап чудовища-«неписуна», поэтому назвала его Рэпмон. Почему, собственно, Рэпмон? Прозвище само всплыло в голове, когда я, надежно спрятавшись за занавесками, наблюдала, как он пел и смешно размахивал руками, кривляясь перед зеркалом... Такой смешной. Мне было не стыдно, что я слежу за ним. Ну, если только немножко. Да, это неправильно и аморально, вот только я не могла удержаться от соблазна заглянуть в его жизнь, которую он, сам того не ведая, любезно приоткрыл для меня. К тому же, парень не устраивал оргии на сорок человек, не ходил по дому голышом и не дрочил на журналы с голыми красотками. По крайней мере, в гостиной. У Рэпмона была обычная жизнь, и сам он был вполне нормальным пареньком, но сумел меня чем-то зацепить. Работая над новым романом, я много думала о нём. Разумеется, я не решалась описывать в своей книге самого парня или какие-то особенности его жизни, но каждый абзац был пропитан им, а его образ красной нитью тянулся между строк. Другие люди подхватывают простуду, а я же заболела лёгкой влюблённостью, позволяющей мне творить. Моя рукопись имела рабочее название «Гормоны», и в ней я попытаюсь показать мучительную и порочную сторону молодости. Это будет необычная книга о подростках и для подростков с привкусом мёда. Почему-то именно он ассоциировался у меня с греховным падением. История выходит очень личная, но не автобиографическая. На самой первой странице красовалось посвящение. Я не стала писать никаких высокопарных слов. Просто имя. И, нет, это не Рэпмон. Другой. Тот, для кого «Гормоны» значили так же много, как для меня. Словно заведённая я выплёскивала на пустую страницу вордовского документа историю близнецов Ли, которую пока что знала только я, и просидела бы за этим занятием до поздней ночи, но, проголодавшись, заглянула в холодильник и обнаружила там бутылку минералки, завёрнутую в пакет петрушку и две упаковки просроченного йогурта. — Блеск! — выдохнула я, со всей силы хлопая дверцей холодильника. — А где носит моего мальчика на побегушках? Погружаясь в мир вымышленных героев, я не способна думать ни о чём, кроме них. О готовке и прочих домашних делах и речи быть не может, поэтому мама, обеспокоенная тем, что родная дочь превратится в исхудавшего пленника концлагеря, наняла мне домработника. Это был сын её коллеги. Молчаливый мальчик, безропотно исполняющий в моей квартире роль швеи, поварихи, уборщицы и чёрт знает кого ещё. У него был собственный ключ и строгий наказ ни в коем случае меня не беспокоить. Он справлялся. До этого самого дня. Я уже было собиралась позвонить маме и потребовать номер нерадивого мальчишки, как обнаружила записку, прикрепленную магнитом-смайликом к белоснежному боку холодильника: «Мин Юнхи-ши, меня не будет пять дней. Но Вы не волнуйтесь, я наготовил еды на целую неделю. Должно хватить». Вместо подписи почему-то стояла дата — «19.04.2014». С момента написания записки прошло три дня. — Значит, на неделю наготовил? Ещё раз заглянула в холодильник и никак не могла понять, то ли домработник обманул, то ли я за три дня умяла недельный запас продуктов. В любом случае, я несколько дней не замечала отсутствия парня, а теперь придётся самой топать до продуктового, чтобы не помереть с голоду. Да, сразу видно — ранимая творческая душа. Из-за простой вылазки в магазин чувствую себя так, словно предала своих героев. Я так к ним прикипела, что расставание равносильно кислородному голоданию. — Всё, Мин Юнхи, не ной! — одёргивала я себя, мысленно прикидывая список необходимых продуктов. — Ох, лень меня погубит… Контрольная закупка заняла гораздо больше времени, чем я предполагала, а новый супермаркет оказался огромным лабиринтом. — Спасибо за покупку, — заулыбалась кассирша, протягивая мне тяжеленный пакет, набитый всевозможными вкусняшками. — Приходите ещё! — Обязательно приду, — буркнула я, недовольная тем, как долго она возилась со сдачей. Наверное, новенькая. Или просто дура. Возле входа собралась приличная толпа людей, застигнутых врасплох неожиданно начавшимся ливнем. Переложив пакет с логотипом супермаркета в другую руку, я уже собиралась рвануть в сторону своего дома, когда увидела его. Рэпмона. Парень стоял чуть правее и, недовольно хмурясь, что-то лихорадочно искал в телефоне. Неужели узнал во мне странную тётку, подглядывающую за ним из окон дома напротив, и теперь звонит в полицейский участок? Нет-нет-нет, он не мог меня видеть. Или мог? Я запретила себе смотреть в его сторону, да так и не смогла упустить такую возможность. Когда ещё представится шанс оказаться так близко к объекту своих грёз? Эти полные губы, длинные ресницы и… Стараясь сосредоточиться на чём-нибудь другом, я заметила, что на Рэпмоне была синяя в чёрную полоску спортивная форма местного футбольного клуба «Инчхон Юнайтед», а на спине красовалась надпись «Намджун Ким». Первое, что я сделала, когда промокшая до нитки вернулась в квартиру, было вбитие в поисковик этого имени. Так и есть, Ким Намджун оказался моим Рэпмоном. Я без труда нашла его страничку в социальных сетях и с жадностью впитывала те крохи информации, которые удалось там выискать. Фотографии с тренировок по футболу, кое-какие переписки, плейлисты. Я чувствовала себя папарацци, копающимся в чужом грязном белье, чтобы найти сенсацию для жёлтой газетёнки. И я её нашла. Не то, чтобы эта новость была настоящей сенсацией, но меня она привела в неописуемый восторг. В общем, у Намджуна не было девушки. Даже не знаю, чему я так обрадовалась, всё равно он не будет моим. Приняв тёплую ванную и сделав себе весьма скромный ужин, я вновь вернулась к написанию «Гормонов». Несколько часов тишину квартиры нарушал только тихий стук клавиатуры и тиканье настенных часов. Я была не очень довольна тем, что получалось. Чувствовала же, чего-то не хватает, но не могла определить, чего именно. Словно пробовала недосоленное блюдо. В поисках нужного ингредиента я посмотрела несколько клипов и послушала парочку песен. Без толку. Вздохнув, я закрыла вордовский документ. Когда у тебя что-то не получается с первого раза, очень важно уметь отвлечься, и это как раз то, чему меня научил ворчливый редактор. Теперь, если у меня что-то не получалось, я танцевала. Да, танцы никогда не были моим коньком, но ведь я могу вообразить, что хорошо двигаюсь. И вот, отыскав нужную композицию, я начинаю рассказывать свою историю, только на этот раз не с помощью слов и словосочетаний, а через призму танцевальных па. Сегодня я маленькая балерина из музыкальной шкатулки, хрупкая фарфоровая фигурка, что оживает только для своего хозяина. Для Рэпмона. Нет, для Ким Намджуна, который повернёт крохотный серебряный ключик, заводя старинный механизм… Я всегда танцую для него. Только для него и только с ним. Представляю его руки на талии, и как он уверенно ведёт меня… Словно живой, настоящий. Полностью погрузившись в танец, я не услышала, как в квартиру кто-то вошёл. Очнулась я лишь тогда, когда услышала странный грохот. Каково же было моё удивление, когда я обнаружила на кухне Намджуна в насквозь промокшем футбольном костюме, ползающего на коленях и судорожно собирающего с пола зелёные яблоки. Парень удивлённо замер, уставившись невидящим взглядом прямо на яблоко, лежащее у моих ног. — Что за?.. — слова комом застряли в горле. — Как ты… Вы… сюда… Может, он вор? Но что это за вор, который приносит в чужую квартиру яблоки и… Я тайно наблюдала за ним в окно, и Намджун решил отомстить, подкинув мне на кухню отравленные яблоки?! Что за бред вообще! Я же не Белоснежка, а он не Злая Королева! Пока я старалась разобраться в собственных мыслях, Намджун спокойно поднял яблоко, едва коснувшись моих босых ног, и положил его в раковину: — Ты хочешь спросить: как я сюда попал? — спокойным тоном спросил он, включая воду, чтобы помыть фрукты. — Так у меня это… ключ есть. — Ключ… — эхом повторила я, не особо понимая смысл его слов. — Я старался вести себя как можно тише и не отсвечивать, но, как видишь, не вышло, — продолжал он, складывая помытые фрукты в хрустальную вазу. — А мы ещё с твоей мамой поспорили, когда же ты перестанешь пялиться в окно и заглянешь в собственную квартиру. — Что, прости? Какой ещё спор? — Обыкновенный, — он пожал плечами. — Я думал, ты намного раньше меня заметишь, а ты даже не поняла, что меня не было, так? — Ну… А ты… — я резко потеряла несколько десятков баллов IQ. И способность разговаривать тоже. До меня только сейчас начало доходить, что Рэпмон и есть мой домработник, и он, кажется, прекрасно знает, что я… Какой позор! Надо срочно собирать вещи и улетать с этой планеты! Видимо, он неплохо повеселился, наблюдая, как я опасливо отодвигаю занавеску, надеясь хоть краем глаза увидеть Рэпмона, в то время как он находится в моей квартире! — Меня зовут Ким Намджун. Ну, знаешь, тот парень, за которым ты подглядываешь и… Намджун на самом деле давно знал мой маленький секрет. День за днём он безмолвно смотрел на то, как я стучу по клавиатуре, как танцую и даже пою… Отчаявшись привлечь моё внимание, молодой человек согласился на спор с моей мамой. Он решил уйти на несколько дней и, если его отсутствие не будет замечено, он больше никогда не переступит порог моего дома. Прошло три дня, я опустошила практически весь холодильник, а о мальчике-домработнике так и не вспомнила. Он всё же вернулся, потому что знал мою беспомощность во всех вопросах, касающихся домашнего хозяйства. Такой милый и… чёрт, эти мокрые шорты совсем не скрывают то, что на парне нет нижнего белья. — Ты бы хоть иногда трусы носил, — выдала я. Да, знаю, не очень умно, но у меня вроде как шок, верно? К тому же, кто-то должен ему это сказать. Он с минуту молча смотрел на меня, а потом громко рассмеялся: — Извращенка! — Я-то? — Ну не я же!.. *** Вот уже две недели я не садилась за написание «Гормонов», заставляя редактора и агента впасть в коллективную истерику. Но я закончу эту книгу. Точно-точно. И у меня такое ощущение, что это будет моя самая лучшая работа. Та, на которую буду равняться всю жизнь. Мы с Намджуном до сих пор спорим кто из нас больше извращенец — та, кто подглядывала в его окно, или тот, кто тайно наблюдал, находясь в моей квартире. Пускай наша история началась довольно глупо, но она уже заняла особое место в моём сердце. Возможно, я когда-нибудь напишу о нас. О Рэпмоне и Дожде, о книгах и дурацком споре…