Kissing your little mouth, kissing your little neck, you whisper in my ear, baby, I can hear you moan. She's my favorite, I'm her favorite. When we make love, she screams my name and I melt. Keven y Ery – Besame (English translate)
- Прости меня... Тихий шепот прокатывается по комнате, и я прикрываю глаза, боясь, что он не будет слушать. Внутри все обрывается и падает вниз, словно с Эвереста, с самой высокой его точки. Тихо сглатываю ком в горле и неуверенно повторяю: - Прости. - С чего? Ты хоть понимаешь, что натворил? Он устал, и я чувствую это, чувствую каждой клеткой. Он устал он моих выходок, концертов, которые я постоянно устраиваю, устал от всего, что происходит с недавних пор. И было бы правильнее послать меня уже давно, но он все равно терпит и пытается понять. Все еще пытается, но я так же чувствую, что он на пределе. А я ничего не могу с собой сделать. Тихий выдох, и я неуверенно приближаюсь к нему, виновато опустив глаза в пол. Мне стыдно, ужасно стыдно за вчерашнее. Господи, какой же я идиот! - Вчера не понимал... - Я видел. Он фыркает и скрещивает руки, отворачиваясь к окну, за которым ярко светит солнце. Как назло, когда мне хреново, обязательно светит солнце. Может, потому что я мудак? Оно мне каждый раз своим ярким весенним сиянием это доказывает. Я провожу руками по волосам и закусываю губу, после чего повторяю: - Я не специально... - Не специально, - эхом повторяет он, усмехаясь как-то слишком горько, и от этого сердце сжимается в клубочек. - Я... Я не хотел, слышишь? Я делаю еще шаг вперед и кладу ладони ему на плечи, чуть сжимая их. Он непроизвольно дергается, и я одергиваю руки. Он резко поворачивается и шипит мне в лицо, чеканя каждое слово: - Не хотел, да? Ты хоть помнишь, что ты говорил мне вчера?! Я отвожу взгляд от карих глаз, горящих яростью и отчаянием одновременно, и отступаю назад, тихо отвечая: - Помню. - И ты хочешь сказать, что это было не специально?! Шипение перерастает в крик, и я вздрагиваю, как от пощечины. Он никогда не повышал голос. Всегда тихий, мирный, такой... Спокойный. Видимо, все гораздо серьезнее, чем я полагал. Груз вины отчего-то становится еще более тяжелым. - Напомни, что ты говорил мне? – он часто и глубоко дышит, пытаясь совладать с бушующей внутри бурей. Я закусываю губу, но он настойчиво повторяет. – Скажи мне. - Не могу, - тихо произношу я. – Не сегодня. Никогда больше. - Ты сказал, что ты ненавидишь меня. Что я – самое страшное, что было в твоей жизни. Я зажмуриваюсь, чувствуя, как сердце внутри стучит все быстрее. Нет. Пожалуйста, слышишь? Замираю от крика, вырвавшегося из груди, разбившегося о паркетный пол. - Не говори так... - Но ты скал это мне. И, знаешь... То, что ты был пьян, еще сильнее усугубляет твое положение. Он снова отворачивается к окну и берет из заднего кармана джинсов пачку «Lucky Strike» и синюю зажигалку. Затягивается и, выдыхая сизый дым, цедит сквозь зубы: - Так может, правда, мне стоит уйти? Если тебе со мной так плохо? Если ты на самом деле ненавидишь меня? - Люблю, и ты это знаешь. - Знал. – Он снова затягивается и выдыхает. - А вот теперь не уверен... Скажи мне, - неожиданно поворачивается он, - скажи, почему? Неужели тебе эти два месяца действительно казались адом? - Нет. - Почему тогда? Ответь, почему? Что с тобой происходит? - Ты. Я выдыхаю, не зная, как объяснить то, что убивает меня с каждым днем. Мне плохо, мне больно, и мне уже который день кажется, что я скоро умру. Свернусь калачиком и сдохну прямо на этой чертовой кровати... Жмурюсь и, растягивая слова, отвечаю: - Я боюсь. Боюсь, что ты уйдешь, бросишь меня одного. Не бывает идеальных отношений, мы ведь все равно когда-нибудь разойдемся... И мне кажется, что... Что я не нужен тебе. Мне кажется, что ты ненавидишь меня, и я от этого с ума схожу. Каждое твое прикосновение отзывается болью в сердце, каждый поцелуй заставляет жмуриться от отчаяния. Я хочу сдохнуть, слышишь? Меня бесит, бесит то, что я не могу справиться с этим, что не могу отвыкнуть... Я зависим. От тебя. - Бестолочь. Меня встряхивает, и я удивленно поднимаю глаза. - Придурок, - выдыхает он, а после подходит и крепко прижимает меня к себе, - идиот. Ты чем вообще думаешь? Брошу? Я тебя брошу? С ума сошел? Ты ж повесишься на следующий день! - Повешусь, - выдыхаю я с облегчением и улыбаюсь, чувствуя, как бьется его сердце пойманной птицей в груди. – Я люблю тебя... - Я верю. Верю... Он поднимает мою голову, держа за подбородок, и я, глядя в эти карамельные глаза, понимаю, что я прощен. Но важно не это... Важно то, что меня поняли. Выдыхаю и, поднимаясь на носочки, касаюсь его губ своими, пытаясь передать все, что рвалось наружу долгие дни: отчаяние, злость на себя, боль, счастье... Он углубляет поцелуй, и я чуть улыбаюсь, чувствуя, как холодные руки проникают под футболку, касаясь горячей кожи, как пальцы проводят дорожку вдоль ребер, заставляя покрываться мурашками. Я прикрываю глаза, когда он, отстраняясь, припадает к шее, кусая и зализывая языком эти укусы. Он схватывает меня за руку, толкая в сторону спальни, и я, покорно позволяя сорвать с себя футболку, ударяюсь о закрытую дверь и, в перерывах между поцелуями пытаюсь нащупать ручку. - Черт, - шипит он, сдирая с себя майку, - отойди, иначе я возьму тебя прямо здесь! Я тихо смеюсь, когда меня отпихивают от двери, и начинаю смеяться еще громче, когда он, пытаясь открыть долбанную дверь в спальню, терпит поражение. - Не говори, что она закрылась, - закатывает глаза он, а тихо сползаю по стене, чуть не плача от смеха. - Не суждено, - выдавливаю из себя вместе с остатками кислорода, и глотаю воздух, пытаясь успокоиться. Он недобро щурится, и я сглатываю, отводя взгляд. - А я предупреждал, что возьму тебя прямо здесь? – он резко дергает меня на себя, и я, поднявшись, оказываюсь вжатым в стену. - Я люблю тебя, - вместо ответа говорю я, глядя в его широкие зрачки. То же самое повторяет он позже, мелодично впечатывая меня в стену, то наращивая, то сбавляя темп, и я в перерывах между вспышками боли шепчу его имя, которое должно жить только на моих губах. И оно будет жить только на моих губах...Часть 1
27 апреля 2014 г. в 14:03