Off and on

– Привет. Это Мин Юнги. Наш новый сосед, – Хосок не виснет на Юнги только потому, что тот старше. Стоит рядом и активно эмоционирует, размахивая руками, чего с лихвой хватает Чимину тотчас проникнуться симпатией к Юнги. – Шуга, идиот, запомни, – морщится тот и еще шипит что-то сквозь зубы. Хоуп, конечно, не слушает. Сегодня он в больно возбужденном состоянии, хотя редко когда не, а, значит, лучше держаться подальше. Хотя Чимин ничего плохого не имеет в виду. – А это Чимини! Мой донсен, – к нему уже Хоуп лезет с обнимашками без зазрений совести. – Рад познакомиться, хён, – он улыбается и смотрит на Юнги, пытаясь поймать его взгляд. Это довольно проблематично, учитывая, что его душит Хосок, но Юнги, кажется, даже не смотрит. Довольно пренебрежительно машет рукой, мол, "окей, окей", и захлопывает перед носом дверь в квартиру. В их квартиру. – Шуга-хён сегодня не в настроении, – Хосока этот факт нисколько не печалит, а Чимин подводит итог: Юнги ему не нравится. – Хён, я, конечно, знаю, что нам нужен был сосед, но где ты его откопал? – за дверью раздается грохот и отборный мат. – И я с ним в одной комнате спать не буду. – У Намджуна. В квартире. – Хосок нервно сглатывает. – Будем спать в одной. Когда Юнги отсыпается следующие двенадцать часов их знакомства, а потом еще пропадает на сутки, Чимин этому рад. Он думает, что Юнги какой-то мутный, и чем меньше они будут пересекаться, тем будет лучше для всех. И, конечно, когда Юнги возвращается еще с одной сумкой наперевес, Хосока нет дома. – Что, заботливая мамочка упиздила вытаскивать из жопы своих донсенов? – он спрашивает то ли у Чимина, то ли у стены. – А ты кто такой? "Нет, все же у стены", думает Чимин, офигевая от пробитого нахрен Мин Юнги. Он даже открывает рот, чтобы ответить. Вежливо, конечно, ответить. – А, ты тот донсен Хоупи, который с ним живет? Проходит пара недель, а Юнги все также ночует через раз, считает Чимина пустым местом и, наверное, даже не знает его имени. Чимин, в свою очередь, побаивается идти на контакт. Хотя стоит признать, что подобное безразличие его обижает. Их общение чаще всего происходит при посредничестве Хосока. Тот пару раз в чисто хоуповской манере соблазняет на просмотр какого-нибудь фильма. Тогда Чимин и слышит впервые, как смеется Юнги. И на секунду его ломает. Хоуп тоже громко ржет, а еще лапает Чимина за коленки и кладет свои руки ему на плечи. Чимин в данный момент проклинает его чрезмерную тактильность, потому что Юнги смотрит на них с непроницаемым выражением лица. Юнги впервые смотрит на Чимина. У Чимина появляется в мозгу навязчивая иррациональная идея, но он хочет, чтобы чертов Мин Юнги его заметил. – Эй, ржи потише. Башка болит, – орет Юнги из кухни, сонно закуривая, когда Чимин громко смеется в трубку. Он стоит в коридоре с телефоном, зажатым плечом, и одним кедом в руке. От хрипловатого голоса Мин Юнги нахер валится из рук все. Чимин жмурится и скоро извиняется, сомневаясь, что это его спасет от гнева невыспавшегося или накануне перепившего Юнги. Тот уже стоит в кухонных дверях и протягивает чехол от упавшего телефона. Чимин не успевает удивиться внезапной помощи, тянется к чужой руке, но Юнги перехватывает его запястье, разворачивает и резко толкает к стене. Он не прижимается всем телом, но стоит очень близко. Чимин чувствует на своей щеке теплое дыхание, чужие пальцы держат его за подбородок и не дают отвернуть голову в сторону. – Нравится, когда Хоупи тебя трогает? – Чимин ловит ироничный, даже злой взгляд Юнги, и не может понять, чем, мать его, он не угодил этому высокомерному придурку. Чимин выползает из квартиры на ватных ногах, когда Юнги, усмехаясь, его отпускает. Пак Чимин напивается при первой же возможности – Хосок уезжает к родителям на выходные. Напивается в хлам и еле доползает до дому. Какая-то часть сознания понимает, что шуметь нельзя, но, набрав код от замка, Чимин все равно с грохотом вваливается в прихожую. Другая часть сознания напоминает, что все происходит из-за Мин Юнги. Жарко, пьяно, мир крутится – все из-за Мин Юнги. – Ну и где ты шлялся? – Юнги нажимает на выключатель и жмурится от яркого света. Или морщится от вида Чимина, как посмотреть. – Какого хрена вообще? – он злится. Сжимает кулаки до побелевших костяшек или еле сдерживается, чтобы не вмазать Чимину по морде. У Чимина захватывает дух от неравнодушного Юнги. От его озлобленности рвет крышу. Чимин не ждет. Он облизывает губы, подходит ближе – Юнги даже немного теряется – и опускается перед ним на колени. Смотрит пристально в глаза, пока стягивает с него спальные шорты до колен и, не колеблясь, берет его член в рот. Чимин не удивляется своим действиям – будто заранее знал, чем все закончится. Он впервые чувствует сейчас рядом с Юнги полную свободу. Юнги не теряется: не отстраняется, не орет матом, и, кажется, то, что Чимин пьян, его тоже нисколько не смущает. Он трахает его рот размеренно, держит за затылок, задавая темп, и хрипло дышит. У Чимина из уголка рта течет смешанная со спермой слюна, и он уже морально готов к тому, что завтра Юнги опустит его самооценку ниже плинтуса. Хотя кому он врет. Ничерта он не готов. Юнги не кончает ему в рот, он отстраняется и доводит рукой себя до разрядки. Чимин чувствует, как горячие капли падают ему на плечи и ключицы. – Иди проспись, – говорит Юнги. Чимин рад послушаться. Следующее утро – самое хреновое в жизни Пак Чимина. "Я напился и отсосал Мин Юнги" – звучит как приговор. От того, чтобы не вскрыться, его спасают пакет молока в холодильнике и отсутствие в квартире причины всех бед. Он надеется, они с Юнги не пересекутся ближайшие сутки, или двое, или еще стотыщмиллионов лет. Юнги и правда не появляется дома двое суток. А Чимин не находит себе места. Вернувшийся следующим вечером Хоуп называет его дерганным и нервным. А еще спрашивает, не поссорились ли они с Юнги. – Подружились, – из Чимина сарказм так и прет, но Хоуп хлопает по плечу и улыбается: – Здорово, я знал, что рано или поздно вы найдете общий язык. Нет, на Хосока нет надежды. Юнги приходит утром, когда Чимин готовит завтрак. От него пахнет табаком, клубами и чужими домами, и выглядит он бесконечно усталым. У Чимина сердце готово выпрыгнуть: то ли от волнения, то ли вида Юнги. – Ты меня заебал, Пак Чимин. Чимин не паникует, когда Юнги останавливается в двух шагах от него. Но когда тот подходит ближе, понимает, что попал. На что попал, тоже не оставляет сомнений. Юнги резко разворачивает его лицом к столешнице и жмется следом. Чимин чувствует горячее дыхание на своей шее, а потом Юнги оттягивает футболку и кусает за изгиб плеча. Чимину больно, он дергается и хочет спросить, что за хрень, но Юнги недовольно шипит, задирает футболку и ведет ладонями по животу. Чимин стоит спокойно, пока рука Юнги не опускается слишком низко – Чимин ее ловит на поясе своих шорт и крепко сжимает, шепотом выдыхая: "не нужно дальше, хён", но, кажется, на Шугу просьба не производит эффекта. Он мягко убирает руку Чимина, стягивает с него домашние шорты и прижимает вплотную к себе. Чимину стыдно и хорошо. Голая кожа на его заднице трется о грубую ткань джинсов Юнги, а на член ложится рука. Чимин стонет сквозь зубы. Он нихрена не понимает его логику, но свои чувства вполне. Взгляд помимо воли следит за движениями руки Юнги, хотя Чимин с радостью бы закрыл глаза и ничего не видел. – Малолетний... извращенец, – шепчет Юнги через вздох, когда Чимин кончает ему в руку. – Должок за тот раз. Он отстраняется, шлепает легонько Чимина по заднице и уходит в ванную. Чимин подавляет желание ебнуться головой об стол. Чимин пытается сохранять внутреннее спокойствие, но Юнги, маячащий на периферии, нервирует и вгоняет в тоску. Чимин три дня гадал, последует ли что за предыдущим разом, и краснел, а потом перестал, поняв, что пустое место так и осталось пустым. Он, наверное, не такой умный-красивый-интересный – просто не такой, чтобы заинтересовать Мин Юнги. Он бы все и выкинул из головы, не находись Юнги постоянно так близко. – Наш Чимини не заболел? – Хосок сует ему в рот градусник, витамины и фрукты, треплет по голове и кутает в десяток своих толстовок. – Хоуп, хорош кудахтать, – раздраженно просит Юнги. Чимину перед ним неудобно – из-за придурочного себя. И обидно – из-за Хоупа, потому что он хороший, добрый и любит Чимина. – Хосоки-хён, – говорит он громким недовольным шепотом, так, чтобы слышал Юнги. – Скажи еще раз, где ты нашел такого злого и ворчливого хёна? И недобро смотрит на Юнги, мол, иди куда шел и не мешай другим. Юнги закатывает глаза. А Хоуп – офигенный мастер переводить любой разговор на тему всегда актуальную. – Давайте закажем сегодня еду из ресторана на углу? У них вроде в последнюю пятницу месяца скидки. – И сегодня последняя? – Сегодня вторник, идиоты, – Юнги все портит, но кидает в руки Хосока свою банковскую карту. У Юнги снова кризис. Чимин так обозначает период, когда Юнги не появляется дома около трех суток. Хосок отмахивается от всех вопросов фразой "да завис опять у Намджуна". – Нахрена он тогда от него съезжал? – Чимин неожиданно для себя злится. – Намджун – лучший друг Юнги, – Хоуп говорит так, будто это все объясняет. – Поэтому он и съехал. От серьезного Хосока Чимину становится тревожно и неправильно. Он щипает его в бок в попытке разрядить атмосферу. Хорошо, что Хоуп всегда легок на подъем – он поддается и с гоготом валит Чимина на пол. Юнги возвращается ночью, тихо прокрадывается по коридору и обосновывается на кухне. Чимин не спит – не может уснуть – и прислушивается к каждому шороху извне. Осознание, что Юнги, наконец, в каких-то двух метрах за стенкой, наводит мелкую дрожь. Чимин не выдерживает и плетется на кухню. Юнги сидит за столом со стаканом воды, уткнувшись взглядом в стол. – Шуга-хён, – Чимин зовет еле слышно. Ему кажется, что Юнги спит, но тот переводит на него вполне осмысленный взгляд. – Что ты тут делаешь? – Пришел налить воды, – Чимин демонстративно достает кружку и открывает кран, краем глаза косясь на Юнги. Тот выглядит расслабленным и уставшим, каким-то уютным. Чимину не страшно подойти. И, перекинув одну ногу, усесться на колени. – Ну, хён, ты же из тех, кто берет, когда дают? – Чимин хочет, чтобы этот мудачный Юнги его заметил не как соседа или деталь интерьера. Или сказал все забыть. Чимин бы сделал. У Юнги горячее дыхание. Чимин чувствует его в своем вырезе футболки, а потом Юнги его целует. Чимину нравится целоваться с парнем в два часа ночи на темной кухне. Он обнимает Юнги за плечи, закрывает глаза – и это кажется самым интимным из всего, что между ними происходило до. – Пойдем спать, Чимини. Нужно идти спать, ты понимаешь, да? – Юнги гладит его спину и тычется куда-то в шею. Чимин хочет сказать, что он готов на все. Лишь бы момент не заканчивался. Дальше ему страшно – смелости на завтра не хватит. – Не веришь мне? – Юнги чувствует его настроение, а в голосе грустная ироничная усмешка. Утро застает Чимина в собственной кровати. Лучи солнца нещадно палят сквозь занавески, а в квартире стоит тишина. Чимин плетется в ванную, потом на кухню. Никого нет. Он ставит чайник, с минуту вглядывается в полупустой холодильник, роется на полке в поиске пачки рамена. Делает все, лишь бы отсрочить момент примирения с очередным наебом: Юнги было скучно, или грустно, или все сразу, а тут пришел сонный теплый Чимини и предложил себя. А тот даже не взял. – Тебе мама не говорила, что нельзя питаться одной лапшой? – Юнги как ни в чем не бывало заходит на кухню и ставит на стол два пакета. – Будешь жить с язвой, как я. – А я уже живу. Юнги жмурится как довольный кот и треплет Чимина по волосам.