Песня соловья

Гулкий звук шагов эхом раздавался по длинным коридорам, ведущим в заветные покои принца династии османов. Всё своё внимание я сосредоточила лишь на том, чтобы не упасть, запутавшись в длинном подоле белого платья. Казалось, будто сердце стучит гораздо громче, чем звук осторожных шагов. Я иду не одна. Позади меня плетутся разные калфы, некоторых из которых я увидела впервые только сегодня, и аги, которым положено сопровождать наложниц, выбранных для хальвета с шехзаде Сулейманом, престолонаследником Османской империи, сыном падишаха. Сюмбюль ага и Нигяр калфа идут по правую и левую руки от меня и молчат, будто воды в рот набрали. Для них это самое обычное дело, спровадить девушку в покои к молодому хозяину санжака Манисы, но для меня всё это впервые, потому я так и боюсь. Всё моё тело пробивает мелкая дрожь от предстоящей встречи с ним. Причин для моего волнения предостаточно, впрочем. Например, хоть меня и учили весь день как себя нужно вести в присутствии шехзаде, а также с ним наедине, я всё же переживала, боясь сделать что-то не так, всё испортить, не понравится ему. Каждая девушка в гареме мечтала бы оказаться сейчас на моем месте, но эта участь выпала только мне. По крайней мере, на сегодняшнюю ночь. Сегодня в гареме праздник, любимица шехзаде, Махидевран хатун, беременна. В честь этого события в гареме раздавали монеты из чистого золота и дивный на вкус щербет. Поскольку теперь Махидевран некоторое время не сможет ходить к шехзаде, он будет принимать у себя наложниц, начиная от фавориток и заканчивая новыми наложницами, которые, как и я, прибыли во дворец Манисы совсем недавно. Ещё несколько дней назад я чувствовала себя абсолютно ничтожной и опустошенной, я была единственной девушкой из Сербии, и я не знала турецкого, языка на котором говорили все вокруг. Я и сейчас не очень хорошо понимаю всё, что мне говорят, но я всё же понимаю хотя бы что-то, а значит мне уже не так страшно, как раньше. А впрочем, я и так уже лишилась всего, что только имела. У меня больше нет ни дома, ни семьи, ни даже своей родины, которую я, может быть не так уж и сильно, но любила. Моя жизнь будто бы разделилась пополам: на часть до, и на часть после моего попадания в этот дворец. За то, что я здесь я обязана своей внешности, ведь в гарем наследника династии Османов, великих завоевателей, как мне здесь уже пояснили, берут только красавиц. Однако я не считаю себя таковой. В гареме есть девушки и красивее меня, девы с разных земель, привезённые только для того, чтобы ублажать престолонаследника и служить его семье. Я осторожно касаюсь рукой шелковой ткани у себя на боку. Очень приятная и тонкая на ощупь. Шелк такой аккуратной работы и вижу впервые, как и роскошные золотые украшения, которые сегодня на меня надели. По два кольца на пальцах каждой руки, колье, украшенное самоцветами самых разных цветов: зелёный, синий, алый, янтарный, и тиара с рубинами. Сегодня я поразилась, увидев себя в зеркале. То была совсем не та я, которую я знаю. Мои чёрные глаза подвели сурьмой, и теперь они казались ещё больше, чем раньше, а мои русые волосы аккуратными волнами разливались по моим плечам и спине. Белоснежное платье с длинными полупрозрачными рукавами сидело на мне как влитое, делая меня похожей на девушку из сказок про прекрасных дев и нимф, о которых мне когда-то давно рассказывала мама. Я долго вглядывалась в эти черты лица, лица пятнадцатилетней девочки, которой в этот вечер предстояло попробовать вкус взрослой жизни, оказаться наедине с мужчиной, постараться доставить ему удовольствие. Как мне пояснила Нигяр калфа, самая младшая калфа гарема, если я смогу доставить наслаждение шехзаде Сулейману, то он осыпет меня драгоценными подарками и золотом, как в своё время это получилось у черкешенки Махидевран, которой теперь завидовали почти все девушки гарема. Через несколько месяцев, когда она родит ребёнка правящей династии, она станет госпожой, что сразу же возвысит её над всеми рабынями. Я не испытывала особого желания повторить историю этой девушки. Наверное потому, что я считала себя всё ещё ребёнком, я была слишком напугана и расстроена, чтобы желать чего-то ещё, помимо гармонии в собственной душе. Я даже ещё не видела того самого человека, к которому меня ведут по длинным коридорам. Путь, усыпанный золотом, как сказал Сюмбюль ага. Мы вышли из-за поворота и в самом конце коридора я увидела запертые двери, у которых стояли двое слуг. Я судорожно вздохнула, борясь с паникой, заставлявшей биться моё сердце с разы сильнее, сжимаясь от страха за свою жизнь. Я прокрутила в голове все наставления Нигяр калфы, вспоминая правила поведения. Мои руки вспотели, по телу пробежал холодок. Мы дошли до самых дверей. -Ты всё запомнила?- где-то возле меня раздался голос Сюмбюля аги. -Д-да...- еле вымолчила я заплетающимся языком. -И запомни, хатун. Робость и скромность, вот о чём ты должна помнить всегда, когда поблизости шехзаде. -Хорошо.- я кашлянула, чтобы привести охрипший голос в порядок. -Ступай.- он легонько подтолкнул меня в сторону дверей, которые слуги уже распахнули. Склонив голову, я вошла в просторные покои, из которых доносился запах воска свечей, освещавших пространство, и чего-то сладковатого. Повисло гробовое молчание. Низко склонив голову, я не могла видеть лица шехзаде, мужчине, которому я должна была отдать себя целиком и полностью. Однако я видела, что он стоит напротив меня в середине просторной комнаты. Я поклонилась, как меня учил Сюмбюль ага, низко и с изяществом. Правда, я очень сомневаюсь, что мои движения можно было назвать утончёнными и изящными. Скорее, осторожными и сконфуженными. -Подойди.- ровный и спокойный мужской голос развеял тишину, а я, оторвав одеревеневшие ноги от пола, небольшими шажками, будто крадучись, приблизилась к Сулейману. Когда он тебе подзовёт, я припомнила голос Нигяр, опустись на пол и поцелуй край его одеяний и жди пока он тебя вновь поднимет. Подумать только, какая низость, целовать край чей-то одежды. Но у меня теперь не было выбора, моя жизнь сейчас напрямую зависела от этого человека, смогу ли я доставить ему блаженство. Набрав в лёгкие побольше воздуха, я быстро коснулась губами ткани, а затем резко выдохнула. Моё сердце ушло в пятки, когда рука шехзаде коснулась моего подбородка, поднимая меня с пола. Казалось, прошла целая вечность, пока я смотрела на пол, а сын падишаха изучал моё лицо. Наконец он заговорил: -Как тебя зовут? -Биляна.- мой голос оказался на удивление спокойным и ровным. -Ты понимаешь турецкий? -Да.- коротко ответила я, всё ещё трясясь от страха сделать что-либо не так, как от меня требуется. Он всё ещё держал мой подбородок, когда я подняла голову и увидела своими глазами шехзаде Сулеймана, о котором день и ночь говорили девицы в гареме. Да, он действительно оказался красивым. Тонкие черты лица, тёмные волосы, ясный взгляд голубых глаз изучал меня, всматриваясь в мои чёрные, как уголь, очи. -И откуда ты?- задал очередной вопрос молодой мужчина, проводя рукой по светло-русым локонам. -Из сербских земель.- с трудом вымолвила я, чувствуя, что задыхаюсь, от прикосновений его рук к моим волосам, нежной коже на шее. Не говоря больше ни слова, он притянул меня к себе и прикоснулся своими губами к моим. Я будто окоченела в один миг. Мне теперь стало настолько страшно, что я не могла и с места сдвинуться, застывшей куклой я оказалась зажатой в объятиях молодого наследника, и только теперь я осознала, насколько я ещё мала для такой жизни. Однако в этом месте меня не считали уже ребёнком, здесь меня принимали за девушку, наложницу. А наложницы должны дарить ласку своим хозяевам. Опытные движения его рук лишь больше пугали меня, мысль о том, что мне придётся оказаться с ним в одной постели, приводила меня в настоящий ужас. Но у меня нет выбора. Я смирилась со своей участью, я позволила ловким пальцам расстегнуть пуговицы на белоснежном платье и соскользнуть ему с меня на пол, в то время, как Сулейман покрывал поцелуями мою шею, а каждое прикосновение его губ к поверхности моего тела отдавалось в моём сознании новой вспышкой испуга и ожидания чего-то, что навсегда изменит всю мою жизнь. В моей жизни не было вещи, которую я бы боялась сильнее огня, который может уничтожить абсолютно всё на своём пути, не щадя ничего и никого. Но в эту ночь всё изменилось, страх близости, и не с кем-нибудь, а именно с наследником рода османов, вытеснил из моей головы боязнь пламени. Сулеймана и его тела я боялась сейчас больше, чем чего-либо в жизни. Человеческий огонь желания оказался намного страшнее, чем тот, которого я остерегалась всю свою недолгую жизнь. Откинув голову на мягкие подушки, я постаралась уйти мыслями в какое-нибудь другое место вдали от этих покоев и запаха свечей, а молодой наследник, подобно тигру, загнавшему свою жертву в угол, прижимал меня своим телом к большой кровати, не давая ни единого шанса на спасение.