Fill my Soul with Love

Спи же, сладкая, позволь снам наводнить твоё сознание Волнами нежного пламени, дающего защиту. Спи, милая, позволь своим чувствам нахлынуть Poets Of The Fall «Sleep»

      Когда он открывает бирюзового цвета глаза и, смотря на высокий белый потолок, неслышно выдыхает, ему кажется, что стоит начать все заново.       Наплевать на все, броситься куда-то туда, где никто не достанет... Убежать, чтобы никто не видел непрошеных слез и не слышал крика, рвущегося из глубины растерзанного сердца. Лениво побросать вещи в чемодан, послать всех куда-то очень далеко и, махнув рукой, кивнуть миру: «Прощайте!»       Он хотел бы сбежать куда-то настолько далеко, чтобы никогда больше не видеть людей. Просто поселиться одному на склоне горы и жить в пещере, где никто не сможет достать... Он не может понять себя в эти последние дни, не может найти решение на важные вопросы.       Все летит кувырком вниз, Чертоги уже не спасают, и на место нетерпению приходит отчаянная злость. Он раздраженно выдыхает и поднимается с кровати, подходя к окну.       Встает солнце, и он садится на подоконник, думая о том, что было бы неплохо взорвать этот мир ко всем чертям. Плевать на то, что он «на стороне ангелов», порой и ангелам бывает нелегко. И сейчас он хочет собрать всех людей на заднем дворе и, положив одного на другого, полить керосином и бросить горящую спичку. А потом спокойно уйти, не слыша воплей и криков о пощаде за спиной. Или полить из вертолета все дома спиртом, а потом бросить зажигалку, чтобы с неба любоваться языками пламени, охватывающими каждый этаж, слышать отдаленные хлопки разбивающегося вдребезги стекла, чувствовать запах паленой плоти и улыбаться, чувствуя, как каждую клеточку наполняет счастье.       Встает солнце из-за плоских коробок домов, многоэтажек, которые стоят так близко друг к другу, что иногда кажется, что они и были так построены – по типу конструктора «Лего» - ему иногда кажется, что время останавливается. Он и сам не знал, почему его накрывает с головой ощущение покоя, какой-то гармонии... Но в эти первые секунды его захлестывает именно это, и ничего не поделать.       Он, зевая и щурясь, смотря на первые огненно-рыжие, смешанные с розовым и бледно-фиолетовым лучи солнца, думает о том, что было бы неплохо сжечь весь этот мир...       ... Когда-нибудь потом. Когда-нибудь потом он сможет начать все заново, успокоить сердце. Когда-нибудь потом он сможет отпустить всех, продать квартиру, улететь далеко, так, чтобы не нашел никто. Но не сейчас, нет...       Солнце согревает полусонный Лондон первыми лучами, и он смотрит, чуть улыбаясь, на это великолепное зрелище. Ему нравятся спокойный, еще не до конца оживший город, ему нравится эта иллюзия, ведь, по сути, Лондон никогда не успокаивается. Просто... Затихает на время.       Он лениво потягивается снова и соскальзывает с подоконника, чтобы подойти к кровати и, откинув одеяло, скользнуть в нагретую постель. Скользнуть туда, где лежит тот, от кого он не сможет отказаться никогда, тот, кто каким-то образом удерживает его от совершения глупых поступков... Он прикрывает глаза и, чуть улыбаясь, думает о том, что неплохо бы сжечь все дотла и сбежать куда-то очень далеко.       Но не сейчас...       Не сейчас, когда никто не видит тебя настоящего, чуть-чуть счастливого. Не сейчас, когда он понял, что жизнь настолько прекрасна, что не стоит лишать ее этой прелести. Не сейчас, когда родные руки прижимают его к горячему телу, и тихий шепот скользит атласом по коже:       - Снова не спишь?       - Нет, - улыбается он, потягиваясь, и вдруг замирает. – Джон?       - Ммм?       - Я люблю тебя.       Он старается улыбнуться при этом как можно нежнее, но выходит неважно. Он понимает это, когда видит тень, скользнувшую по лицу мужчины, приподнявшегося на локтях.       - Я тоже очень тебя люблю. И ты знаешь это.       Он выдыхает, чувствуя мягкость чужих губ на своих губах, и углубляет поцелуй, пытаясь показать хоть как-то свое внутреннее состояние. Пытаясь сказать, как он отчаянно любит, не хочет потерять, не может забыть...       И поэтому не может простить себе.       Он хочет показать, как сильно привязался к Джону, словно нитями души, так, что не оторвать больше... И больно, невыносимо больно это осознавать – человеку, привыкшему к одиночеству, слишком страшно вдруг понимать, что он зависим от кого-то.       Он хочет, вкладывая в этот поцелуй все свое отчаяние, показать, что он боится остаться в мире без Джона, но и жаждет отказаться от этой зависимости, что заставляет беззвучно кричать в пустоту...       ...и Джон понимает. Понимает и, на секунду отстраняясь, улыбается:       - Я наполню тебя своей любовью, Шерлок.