Глава 1.
20 мая 2014 г. в 19:57
Утро 1 сентября началось с прекрасного светлого рассвета. Зеленые, голубоватые, розовые и оранжевые краски заполонили бескрайнее небо своим сиянием и красотой. Воздух был необычайно чистым, витали ароматы утренней росы, а трава под ногами приятно похрустывала. Я даже была рада тому, что отец попросил меня купить на рынке молоко. В конце концов, я уезжаю на весь год.
Я шла по просыпающемуся Кенту и наблюдала за его обитателями. Миссис Олдридж, наша соседка, вместе с мужем собиралась на городскую осеннюю ярмарку, приветливо махая мне рукой. Я помахала ей в ответ и продвинулись дальше. Солнце, не спеша, показывалось из-за горизонта. На зеленых деревьях уже начали появляться разноцветные крапинки. Трава желтеет, и в некоторых местах можно наткнуться на сухую травинку или потемневший листок. Оранжевых одуванчиков совсем не осталось, сейчас видны только белые и пушистые головки некогда ярких цветов.
До рынка я добралась быстро. Сейчас народу было немного: молочник, бабуля, продающая фрукты с овощами, торговец безделушками и две продавщицы пирожков. Завидев меня, они стали наперебой галдеть — кому ж захочется терять первого покупателя!
Я, негромко отвечая «Нет, спасибо» и все в таком духе, протиснулась к молочнику. Это был плотный мужчина с жиденькими усами, бородой и шведским акцентом.
— Литр, пожалуйста, — попросила я и достала из кармана джинсов пару фунтов.
Мужчина налил свежее молоко и благодарно принял мои два фунта.
Когда я пришла домой, солнце окончательно встало. Мой папа неумело пытался приготовить нам с Эмили завтрак. Я, наблюдая его тщетные попытки выловить кашу из кастрюли, сказала:
— Давай помогу.
Он рассеяно кивнул и отошел в сторону, а я разложила гречневую кашу на три тарелки и залила молоком.
— Спасибо, — пробормотал папа.
Наверное, все еще дуется на меня из-за лета. Да-а-а, конечно, без предупреждения сесть на метлу и улететь с друзьями на остров было с моей стороны (цитирую отца) «Глупо и неразумно!». Но… Как говорится, жизнь дается один раз. И прожить ее надо весело.
— Эмили, иди есть, — позвала я сестру.
Итак, Эмили Грей была моей вредной младшей сестрой, которой не так давно исполнилось двенадцать. Это невероятно правильная девочка, совершенно на меня не похожая: не внешне, не внутренне. У нее светло-золотистые прямые волосы, длинные светлые ресницы, миниатюрный чуть вздернутый носик, овальное лицо, пухлые светлые губы, высокий для своих лет рост и прекрасное зрение. У меня же все наоборот — не длинные, темные, немного вьющиеся волосы, короткие, но пышные ресницы, странная форма лица (нечто среднее между овальной и круглой), пухлые хомячьи щеки, довольно большой нос, потрескавшиеся бордовые губы, мелкий рост и очки. Единственное, что у нас, пожалуй, похоже — это глаза. Одинаковая форма, вырез и цвет. Они серо-зеленые у нас обеих, но, разумеется, на ее замечательном личике и со светлой гривой волос они смотрятся куда лучше, чем под большими стеклами очков и тремя волосинами, еле доходящими до плеч. Честно говоря, многое отдала бы, чтоб выглядеть как Эмили.
На кухню со спутанными волосами, в домашних штанах и бесформенной серой футболке спустилась моя сестра и мило улыбнулась папе. Меня она, похоже, вообще не заметила.
— Эй, Эмили, я как бы здесь, — недовольным голосом буркнула я. — Готовлю тебе завтрак, между прочим.
— А я что? Я тебе готовить не мешаю, наоборот, даже поддерживаю твою инициативу, — усмехнулась она.
Я вздохнула и принялась перемешивать кашу дальше. Нет, спорить с этой девчонкой бесполезно. И главное, она всегда находит способ выкрутиться. Всегда! Изворотливая, скользкая как… как Слизеринка! Но нет, и тут мне не поиздеваться над Эмили — она на Когтевране. Сплошное наказание.
— Девочки, вы все собрали? — устало спросил отец. Последнее время он какой-то вымотавшийся, вялый. Не знаю, может неприятности на работе?
— Разумеется, — равнодушно кивнула сестра.
Я попыталась вспомнить, что вчера положила в чемодан. Вроде бы все там.
Я неуверенно кивнула и подала блюдо на стол. Эмили бросила брезгливый взгляд на тарелку и принялась со скучающим видом ковырять кашу. Отец к еде не притронулся вовсе.
— Пап, что-то случилось? Ты последнее время какой-то кислый, — сказала я, подумав, что вопрос прозвучал по-детски.
— Нет-нет, все хорошо, — слишком быстро и радостно ответил отец. — Немного устал на работе, только и всего.
Я недоверчиво глянула на него. Наверное, мне кажется.
— Хватит телячьих нежностей, мы сейчас на поезд опоздаем, — строгим тоном обернула меня Эмили.
«Маленькая зазнайка», — подумала я, но вслух говорить на стала. Нет, я не боюсь потревожить ее чувства и (не приведи Мерлин!) вовсе ее не боюсь. Просто Эмили лучше не заводить, а то от нашего дома номер 17 останется только номер 17. И все же, вспыльчивостью мы были похожи. Раньше отец говорил, что это от матери. А сейчас ничего не говорит. Мать умерла несколько лет назад. Теперь он вообще ее не упоминает. И я думаю, что это очень странно. Папа так убивался после ее смерти, а сейчас ни слова. Даже обидно — я почти ничего не помню, отец не рассказывает, а Эмили так и подавно было всего три года, когда мама скончалась. Вещей ее тоже нет — то ли папа выбросил, то ли спрятал. Остается лишь хвататься за обрывки воспоминаний, чтобы хоть что-то знать о маме. А спросить отца — страшно. Вдруг для него это стресс или, своего рода, фобия? Хотя, это просто отговорки. На самом же деле мне реально страшно. Да уж, никудышная из меня гриффиндорка.
— Все, через пять минут выезжаем. Пойдите, проверьте еще раз чемоданы и на выход. Я в машине, — проговорил папа и поспешно встал из-за стола.
Я положила тарелки в раковину и направилась на второй этаж. Пожалуй, одно из немногого, что нравиться мне в этом доме, это пространство. Комнат много, и у нас с Эмили они разные. Вот и чудесненько, не приходится терпеть ее по ночам.
Но сейчас это все неважно. Потому что я еду в Хогвартс — Школу магии и тра-ля-ля. Для меня это не просто школа магии и волшебства, а место, где все мои лучшие друзья. Место, где мне весело и хорошо. Место, которое я считаю своим домом. И через три года мне будет невероятно грустно его оканчивать. Хотя, как знать, можжет через три года все уже поменяется?
Я рассматривала свою комнату, пытаясь запомнить каждый квадратный сантиметр. Чтобы мне хватило на год. Комнатка была оформлена очень просто, но со вкусом. Вещи и мебель выбирала мама. Ну, у нее-то вкус имеется, а у меня с этим беда. Лет с десяти-одиннадцати во мне проснулась сумасшедшая рокерша-бунтарка. А сейчас… сейчас она стала гаснуть. И мне от этого не по себе. Я не хочу терять безумную Эмму. Я хочу остаться ей, но разум понимает, что некоторые вещи, совершенные мной, были глупостями. А раньше я считала их подвигами. Может, это нормально? Может, все переживают такой период? Когда хочется еще чуть-чуть побыть crazy, но левое полушарие дает о себе знать. Раньше правое говорило, что я после окончания Хогвартса стану волшебницей-экстрималкой. Сейчас левое твердит, что мое призвание — писанина. Нет, думаю, писатель из меня вряд ли выйдет. Тогда что? Политик? На побегушках у Фаджа? Нет уж, спасибо. Ладно, еще не время об этом думать. До задачи СОВ еще целых десять месяцев. Определиться успею.
Снизу нас позвал отец, я, быстро схватив чемодан и клетку с совой Клепой, выбежала на улицу. Там нас ожидал старенький красный «Форд», повидавший немало мест. Папа с ним везде. Ну чем не парочка, а?
Папа закинул чемодан в багажник и я села на переднее сиденье. Хорошо, что я старшая. А то сидела бы сейчас сзади, как моя дорогая Эмили.
Было только девять утра, но до Лондона добираться полтора или два, в зависимости от пробок. Собственно говоря, мы переехали в Кент только из-за папиной работы. А работает он в столице. И вот чего я не понимаю: раз ехать в Лондон два часа, зачем понадобилось покупать дом в этой дыре? Конечно, природа, климат, цены… Но два часа ехать на работу каждый день… это слишком. М-да, логика у отца зашкаливает. Хоть на конкурс по нумерологии отправляй.
— Включи что-нибудь нормальное, — капризно попросила Эмили папу, когда на довольно высокой громкости играла моя кассета с тяжелой музыкой. — Эта фигня уже надоела.
Он проворчал что-то насчет лексических правил английского языка, но кассету поменял.
Я недовольно фыркнула, теперь уже вслух:
— Вечно ты ее слушаешь. Не маленькая уже, послушала это — ничего бы не случилось.
— У меня от твоей «Металик» уши вянут. Как это можно слушать? Ужас.
— «Металика», — раздраженно поправила я. Думаю, разгорелся бы спор, если бы папа вовремя нас не остановил. В итоге мы слушали писклявые песни, нравящиеся Эмили.
Всю дорогу к Лондону я дулась. Вечно этой дуре все достается. Мы ехали молча, каждый думал о своем. Ближе к городу погода начала меняться. Безоблачное голубое небо превратилось в серое, затянутое темными тучами. С каждым километром дождь усиливался. Хорошее настроение как рукой сняло. Мои мысли были заняты папиными возможными проблемами, ненавистью к Эмили и несделанным заданием по Истории магии.
Серые капли стекали по мокрому стеклу, навевая тоску. Но тоску по чему? По дому номер 17 на Олфорн-стрит? По нудному отцу? Нет. Наверное, по магловским привычкам, которые так нравятся мне. Черно-белые фильмы, писатели, жвачка, кеды... Это ведь так здорово. Как это все можно променять на шоколадную лягушку или «Историю Хогвартса» Батильды Бэгшот. Не знаю, может, это со мной что-то не так? Все нормальные волшебники не боготворят маглов, а некоторые даже презирают их. Или это все потому, что моя мать была маглой. Скорее всего.
Отец припарковался у вокзала Кингс-Кросс. Стремительно падающие дождевые капли с огромной скоростью обстреливали всех прохожих. Папа взял большую телегу и положил в нее наши вещи. Мы молча прошли по сырому асфальту до стены между платформой 9 и 10. За это время мы промокли до нитки.
— Эмма, ты первая, — скомандовал отец. Я забрала клетку с Клепой и чемодан с тележки. Все это оказалось очень тяжелым, хотя вещей я набрала совсем немного.
Я уже принялась разгонятся, как мне вспомнился мой первый проход к платформе девять и три четверти. Тогда я действительно волновалась. Думала, что врежусь в стенку и все будут смеяться. Даже сейчас остается это ощущение.
Вот я бегу к каменной стене. Наверное, выглядит очень глупо со стороны. А вот я уже на платформе девять и три четверти. Передо мной алый Хогвартс-Экспресс, который должен отвезти меня в самое лучшее место на Земле. В Хогвартс.
Я огляделась вокруг. Привычная для этого места обстановка: мамы роняют слезу, целуя своих чад, папы обнимают и дают последние наставления. Многочисленные животные — кошки, совы, жабы, змеи — издают разные причудливые звуки, напоминая хозяевам об их существовании. Первокурсники рассеянно оглядываются по сторонам. Старые друзья пожимают друг другу руки и начинают длинные рассказы о лете. Все счастливы.
Я обняла отца, пообещала ему писать длинные содержательные письма и довольно холодно попрощалась с сестрой. Она ответила мне тем же и мы, схватив вещи, разошлись по купе. И я стала разыскивать самые дорогие для меня лица.
Наконец я зашла в нужное купе где сидели трое учеников лет пятнадцати на вид. Первым был высокий парень с черными волосами и карими глазами. Эндрю. Второй была милая девушка среднего роста со светлыми длинными волосами и темно-зелеными глазами. Кэти. И третьим был парень чуть ниже первого, с каштановыми волосами и голубыми глазами. Джей. Вот они. Мои Друзья.
— Ну наконец-то, соплохвост, мы уже тебя потеряли, — улыбнулся Энди. — Где бродила?
— В попе василиска, — буркнула я и с трудом закинула чемодан на полку. — А где бродят джентельмены? Тут как бы девушка пытается тяжесть поднять.
Кэти прыснула, но быстро прикрыла рот рукой.
— Где ты девушку нашла? — поинтересовался Джей и они с Энди засмеялись.
Я обняла всех троих, в очередной раз решив, что у меня самые замечательные друзья в мире. Мы сидели в тишине и, наверное, были счастливы. Нам всегда есть о чем поговорить, особенно с Кэти. Энди и Джей всегда могут рассмешить и подбодрить. И, конечно, постебаться. Ну куда же без этого?
— Дорогие, как СОВ сдавать будем? — нарушила тишину Кэти. — Мы ж с вами вообще по нулям.
— Не обобщай, — вставили я, Джей и Энди почти одновременно.
Она фыркнула и сухо продолжила:
— Учиться мы тоже не желаем…
— Не обобща-а-ай, — снова протянули мы. Кэти сделала вид, будто не услышала.
— И что делать?
— Снимать штаны и бегать, — ухмыльнулся Энди.
— Я вообще то серьезно, — буркнула Кэти.
— Да ладно тебе. Экзамены только через год, — зевнул Джей. — Энди, сыграем в магические шахматы?
— Расставляй, — лениво отозвался он. Признать честно, Эндрю Смит всегда был немного ленив и любил разгильдяйничать. На третьем курсе дело дошло даже до письма родителям. Однако, и они не повлияли на Энди. Да и нам не хотелось, чтобы он менялся.
О лете нам рассказывать было нечего, ведь мы провели его вместе. Дело было вечером, в начале июля. Джей придумал такую штуку под названием «общая переписка». Суть в том, что можно общаться на пергаменте не с конкретным человеком, а с несколькими волшебниками. Помниться, тогда мы совсем загоняли его совенка. И мы, наплевав на переживания родителей, решили слетать на небольшой островок рядом с Сицилией. Добирались долго и мучительно (за что, конечно, «спасибо» нужно сказать Энди). Сначала мы скинулись и сели на самый дешевый паром, идущий до Сицилии. Это мне очень понравилось - маглы просто молодчины! Плыли чуть больше двух дней. Ну а самая веселуха началась, когда мы прибыли на Сицилию. Дальнейший план был просто безумен. Он заключался в том, что мы должны на метлах долететь до этого островка Бонна. При всем при том, что я ненавижу и не умею летать. Кэти лучше — она в гриффиндорской сборной. Джей и Энди тоже квиддич любят, даже пробовали стать загонщиками. А у меня метлы вообще больная тема. В двенадцать лет я вздумала научиться играть в эту «замечательную» игру. Кое-как, с сотой попытки оседлала метлу, с двухсотой взлетела, упала и сломала ногу. С тех пор на метлу вообще не сажусь. Но в этот раз, хвала Мерлину, обошлось и мы долетели более или менее нормально. Хотя, было темно и я почти ничего не видела. К нашему прилету денег почти не осталось, вот мы и купили две палатки и прекрасно жили на пляже. С туризмом в Бонне совсем плохо, людей мало. Поэтому делали что хотим, когда хотим и как хотим. Правда, потом родители Кэти нас как-то вычислили и обломали весь отпуск. Но это лето я точно не забуду никогда.
— Кстати, люди, повторим следующим летом наше приключение? — будто прочитав мои мысли, ехидно потер руки Энди.
— Нет уж, ребята. Мой зад такого больше не вынесет, — страдальчески потерла пятую точку Кэти. Мальчики хихикнули, а я понимающе обняла подругу.
До станции в Хогсмиде мы ехали разговаривая, хохоча и жуя разные угощения. В моем случае это всегда жвачка. Обожаю ее. Проблема только в том, что у меня ее не так много, а надо, чтоб хватило на весь год. Вот и жевать поэкономнее нужно.
Мы, прихватив животных и чемоданы, направились к каретам. Дождь здесь лил похлеще, чем в Лондоне. Повсюду раздавался мощный бас Хагрида, слышимый мной каждый год:
— Первокурсники, сюда!
Робкие дети осторожно, но торопливо подбегали к лодкам и садились в них, прикрываясь кто чем, лишь бы окончательно не намочить новенькие мантии. Джей добродушно усмехнулся, глядя на малышей:
— А ведь и мы когда-то такими были.
— И не говори, — мечтательно вздохнул Энди. — Им учителя больше прощают.
— Действительно, особенно Снейп, — заметила я. Он только отмахнулся.
Мы сели в свободную картету. Я огляделась вокруг. Хогсмид как всегда переполняли разнообразные магазинчики, кафе и домики. Карета тронулась, оставляя позади лужи месистой грязи. Деревня постепенно удалялась, а мы подъезжали к замку.
Хогвартс был поистине величественным и прекрасным. Высокие башни, с которых открывается чудесный вид на Хогсмид и его окрестности. Великолепные залы, кабинеты, коридоры и лестницы. Море портретов и, разумеется, мест, где можно хорошенько повеселиться. Дом.