Горящие сердца

Нам сказали, что мы герои. Сказали простые санитары в больнице, куда нас перевезли сразу после роковой смены 1986 года. Эти же санитары отказались от нас, когда героизм сжигал нас на больничных койках. О, мы никогда не винили их: мы на собственной шкуре познали, что героизм — слишком тяжелая ноша для обычного тела. Мы стали героями по незнанию. Для нас это была обычная рядовая смена. Простой пожар — рутина для бывалого пожарного. Конечно, там был свой риск, но он был знаком: еще юнцами мы впитали технику безопасности на пожаре и планы действий. А вот что делать при облучении радиацией, мы не знали. Я не знал. И плана действий не выдали. Да и какие там действия? Пожар был велик. Само небо было ему зеркалом — это кроваво-красное небо, озаренное огнем кузницы, чей молот бушующим пламенным валом бил по барабанным перепонкам, готовясь выковать новых героев. Опасный был пожар, а мы выжили. Мы так думали. До тех пор, пока нас не отвезли в госпиталь. Героизма в нас было так много, что лица опухали, а кожа горела красным румянцем. Героизма в нас было так много, что нас рвало его избытками. Героизма в нас было так много, что нам не нужна была пища — облученный этим героизмом организм отторгал все мирское. А потом нам стало лучше. Нам казалось, что героизм отступил. До тех пор, пока на нашем теле не стали орденами славы распускаться язвы. Алые, с волдырями, как цветы в петлицах парадных костюмов. Мы были героями, поэтому все тело наше было усыпано почестями. Вы знали, что героизм заразен? Мы узнали, когда нас перевезли в Московский госпиталь. Шестая больница. Та, что на Щукинской. Мы привезли героизм, но его страшились и врачи, и санитары, и пациенты: этажи рядом с нами опустели. Один над нами, другой — под. Мы привезли с собой чернобыльскую зону отчуждения. И мы горели в этой зоне. Горели медленно, мучительно, озаряя героизмом стены наших палат. И на этот свет, как мотылек на огонь фонаря, прилетела смерть. Мы не могли ее видеть, но слышали иногда трепет ее крыльев в своем кровавом кашле, когда героизм вытравливал из нас органы, разрезая их на кровавые лоскуты слизистой и выталкивая через горло. Ах, как хотелось тогда жить! Как хотелось обнять свою молодую жену и рассказать ей, что я теперь герой. Закружить ее и поцеловать, доказать, что героям тоже не чужда земная любовь. Но вот только не хотелось портить ее. Не хотелось касаться ее нежной кожи своими облезающими губами, не хотелось заразить ее героизмом. Не хотелось, чтобы она вообще знала меня. Чтобы мои родители знали меня. Чтобы знала меня младшая сестра. Слишком тяжело быть героем, когда есть кто-то за твоей спиной. И поэтому я был безмерно благодарен, что зона отчуждения существует, что они ни за что не смогут прорваться ко мне. А шуршание крыльев смерти слышался все четче. В шорохах подушки, на которой я метался, оставляя волосы. И в сообщениях врачей о смерти членов нашей бригады. Один за другим. Молодые ребята, которым бы жить да жить. Красивые ребята, которым так шла пожарная форма и улыбки, что смущают таких же красивых девушек. Вот только у смерти были другие стандарты красоты. Она любила кости. Любила, чтобы плоть, испещренная язвами, свободно отставала от кости. Ей даже не нравились уже наши героические ордена: она не жалела ни кожи, ни медалей ожогов. Как я жалел, что умер не первым! Потому что успел узнать, что мы не последние. Что койки, на которых истаяли под жаром героизма мои товарищи, не пустуют. Что героев становится все больше и больше. Что моя агония, мое бремя героя передастся другому. Что кто-то еще будет глотать слезы, не положенные мужчине и так жгущие отметины героя. Что кого-то еще похоронят в цинковом гробу босым, потому что нет такой обуви, что достойна распухшей от героизма ноги. И только в одном мне была отрада: героев не забывают. Их помнят в мирное время и молятся, чтобы не пришла пора, когда герои требуются вновь. Потому что героизм не любит бренного тела и мечтает его сжечь. Дотла. Чтобы пепел развеялся, а герой замолчал навеки не в силах отказаться от своего титула. Не давайте героизму людей. Не давайте ему сделать их героями. Не давайте себе забыть. Прошу.