Пририсовывая змеям ноги

Ночью все выползает на поверхность. Все змеи, все черви, весь бомонд. Особенно Лондум богат последним. Сотни избранных и тех, кто считает себя таковым, собрались на премьеру фильма и на последующую афтерпати. Афтерпати, на которой присутствуют только те, кому не нужны длительные отношения, кто согласен быть простым и не усложнять, кто согласен не пририсовывать змеям ноги. Мои руки скользят по темно-фиолетовой ткани болеро, по этим искусно сшитым рукавам. Скажи, ты когда-нибудь могла хотя бы представить, каково это, целовать твои губы? Нежные, но страстные; темные, но дарящие невероятное ощущение света. Возможно, когда-нибудь, я захочу сделать это еще раз. Или нет. Впрочем, я твой гример, а ты – моя актриса, ты всегда у меня под рукой. Пуговица за пуговицей. Такое шикарное и тонкое, но такое не нужное мне болеро отлетает к окну, а твои плечи оголяются. Ровные, обтянутые бледной кожей. Зацепляю клыком, веду к ключице. Открытая рана и полоса темной крови, по которой я легко пройдусь языком. Я знаю, что ты чувствуешь, когда отворачиваешься от меня и издаешь томный стон. Сейчас, под влиянием моей слюны, кожа вокруг раны горит, а кровь сворачивается, запечатляя в себе память о моих похождениях. Громче ты вскрикиваешь, когда одна из моих послушных змеек, подкравшись к тебе сзади, резко расстегивает молнию. Упс, видимо такую же рану она оставила своим клычком у тебя на спине. Хороший знак на хорошую память, правда? Как только платье падает, я вижу тебя. Вижу тебя такой, какая ты есть. А, впрочем, всем, и мне в частности, глубоко плевать, какая ты на самом деле. Ведь окружающие видят в тебе твою героиню, а я – тело, которое мне нужно для утехи. Во всяком случае, сейчас. На кровать. Со всей силы кидаю тебя на кровать, а затем нависаю над тобой. Вид сверху на тебя бесподобен, ведь ты прикрыла глаза и с ужасом ждешь того, что будет дальше. Не бойся, я не буду сильно бить. Обещаю. Зацепляя подпорченные ношением париков черные волосы, провожу по бокам, а губами целую каждый миллиметр кожи. Хочется скользить по ней вечно, ведь она такая нежная и приятная, словно дуновение утреннего ветерка. Как жаль, что в скором времени она покроется ганглиями сексуального позора. Как жаль, что виной этих ганглий стану я сама. Отвратно, но чертовски приятно. Мы ведь никогда не задумываемся над последствиями, если нам хорошо, правда? Делаю финальный поцелуй и даю себе мгновение, чтобы осмотреть промежность. Легонько пройдусь по ней язычком, а затем резко заведу пальчик. Под медовую мелодию твоих криков, мысленно призову своих змей. Видимо, я переборщила. Приказываю им смягчать твою боль и они своими маленькими язычками принимаются за дело. В голове проскакивает только лишь одна мысль. Разве я могу подвергнуть тебя такому? Достойна ли ты, молчаливая и прекрасная, такой участи? Нет. Нужно прекратить это. Так быстро, как только возможно. Срочно. Сейчас. Я не могу создать тебе проблем. Кого я играю? Девушку, которой все равно, кто с ней будет? Девушку, главная задача которой – развлечься. Я с детства ненавидела лондумский бомонд с его частой переменой настроений, а теперь уподобляюсь ему? Глупая. - Извини, - вырывается у меня. Даю змеям мысленный посыл, чтобы они перестали. Сама отстраняюсь от тебя. Голая и растерянная, ты выглядишь странно. Никогда тебя такой не видела. – Не могу. Я нарисовала своим змеям слишком длинные ноги. Наша проблема в том, что мы никогда не думаем о последствиях. Мы всегда скидываем все на случай, на рок, на кого-то еще. Мы создаем себе проблемы уже тем, что ограждаем себя от последствий, упрощаем слишком сложный алгоритм. Кто знает… может, пририсовывать змеям ноги – хорошо?