The Way

Zack Hemsey – The Way (Instrumental) Учетная запись НК312 Лоуренс Колин. Кипр (Никосия) населенный пункт, секция 3. Очень странная в этом году выдалась зима, солнышко рано попыталось обнадежить нас своим теплом, но теперь за окном вьюга и крупные лепестки снега, хоть утром было еще плюс по Фаренгейту. Она ушла раздетой, легкая кожаная куртка вряд ли спасет в такой мороз. — Привет, милый. — Ты опять задержалась на работе. Замерзла? — Да немного. Вообще-то я не из-за погоды поздно пришла...Они опять были у нас в баре. — О, ну когда ты уже успокоишься? Ты ведь знаешь, что не можешь ни чем помочь. — Знаю, не кричи. — Извини. Она опять лезет не в свое дело. Но не лучшее время для споров, поэтому я просто прохожу на кухню, ставлю чайник и сажусь напротив, с готовностью выслушать, в который раз зазубренную историю. — Он пил? — Да. — Она склоняет голову и неуверенно кивает. — А она кричала. Она клонит голову еще ниже, и теперь не понятно кивает или нервно подрагивает. — Ты ведь тоже помнишь их. Помнишь, 7 месяцев назад они были идеальной парой, им все завидовали. Они так любили друг друга, как это могло разрушить все? — Ты не должна вмешиваться Лоуренс. Конечно, я помню пару Гарри и Скарлет, я помню, как они приходили к нам, как хвастались своим незаурядным счастьем и вечной любовью. Тогда, почти полгода назад, никто не мог догадаться, что они дойдут до такого. — Он ударил ее сегодня. Это было так ужасно, так молниеносно. На секунду мне показалось, что он стал прежним, что его глаза прояснились, что в них сострадание, сожаление о содеянном, но только на секунду, а потом опять мрак, ужасающий серый туман поволокой накрыл его взгляд. Она кричала и плакала, а потом просто ушла. Кажется, что так было бы лучше, если кто-нибудь из них набрался смелости уйти навсегда. — Ты не можешь решать за них расходиться им или нет. В глубине души я конечно согласен, что никто не должен мучить другого, если смысл утерян. — Помнишь, как они пришли к нам и сказали, что улетают в Париж на медовый месяц. Такие счастливые. — От теплых воспоминаний легкая улыбка озарила лицо девушки. — А потом через неделю, что Скарлет беременная. — Лучше бы я не помнил этого, потому что становится еще больнее. — Тогда все началось, оставалось еще столько времени, но они начали готовиться, обустроили детскую. — Накупили кучу вещей. — Даже коляску лимонного цвета, потому что она подойдет и мальчику и девочке. Иногда я и сама готова расплакаться из-за всего этого или напиться. — Я думаю, если бы все пошло не так, был ли у них вообще шанс создать семью? Могли бы они быть счастливы? — Они ведь хотели его, хотели этого ребенка, но они были слишком разные. Мы как всегда разговаривали об этом еще несколько часов, наперед зная, что все равно ничего не сможем сделать. Просто так было легче, для нее и для меня тоже: выговориться, пусть не помочь им, но хотя бы не терзать себя. Немного эгоистично, но так же поступали и они. Когда-то мы с Гарри были лучшими друзьями, а девушки весело проводили время, часами блуждая вместе по магазинам, а теперь, когда Лоуренс приходила домой в слезах, мне не хотелось оправдывать их очередные ссоры. Мне хотелось сказать им, что они ничтожны и слабы, но однажды они это уже услышали. Да, Лоренс считает месяца, но сейчас, кажется, что это было не полгода назад, а вчера. Вчера они сидели в приемной врача, ожидая своего времени. Вчера они были так счастливы, что идут на УЗИ и узнают пол своего будущего ребенка. Вчера услышали приговор судьбы. И все покатилось вверх дном. "— Вы не сможете выносить этого ребенка". Они ведь еще не теряли надежду, еще пытались что-то сделать, но через неделю у нее случился выкидыш. И одна жизнь оборвалась, а за ней еще и еще. Они утратили смысл, нужно было покончить с этим еще тогда, когда были шансы не сойти с ума вместе, а страдать по отдельности пусть страдать, но болью совместимой с жизнью. Поначалу она винила себя в смерти ребенка, а он не переубеждал, потом винила его, а он не отказывался. Он пил первое время, немного заходил в наш с Лоуренс ресторан и долго сидел над одной рюмкой глубоко в своих мыслях, вскоре это прошло, он стал напиваться, отказываться идти домой, тогда Скарлет забирала его. И опять следовали ее крики, слезы и его пустой взгляд. Он не кричал, никогда не кричал, только повторял шепотом:" Мы убили его. Ты и я виноваты в этом, он не должен был умереть".

***

Весна. Да, весна в этом году зимы не лучше, ветерок то дарит благословенную прохладу, то трамбует зноем, заставляя почувствовать запах пустыни. Деревья, имевшие смелость расцвести раньше отведенного срока из-за небывалой жары, были также обмануты коварной хозяйкой, и так неожиданно ударившие морозы, убили все попытки как природы, так и людей делать ставки на завтрашний день, поэтому в зимней куртке поверх майки и в сапогах с шортами сегодня отправилась в ресторан моя неутомимая Лоуренс. — Привет, милый. — Я могу не говорить тебе, что ты опять задержалась, и я волновался? — Сегодня произошло нечто действительно важное, я должна была остаться. — Ну конечно. — С навеянно серьезным видом говорю я, освобождая место на столе, чтобы поставить трижды разогретый, но снова успевший остыть ужин. — Помнишь я говорила, что после того раза...ну как он ударил ее. Что она больше не появлялась, и он приходил один. Она пришла сегодня потребовала развода, сказала, что нашла другого и уходит к нему. — А он? Он ведь согласен? — Он не имеет выбора, у суда достаточно причин, чтобы дать ей развод. Знаешь, я хочу работать по специальности, может я бы спасла чью-то семью, может я бы могла помочь таким, как они. — Ты серьезно? Ты ведь ненавидела медицину, всегда говорила, что заставили родители, что хочешь заниматься чем-то своим. — Больше не хочу. — Ладно, начни уже есть, я ведь не просто так готовил. Она на кухне ест мой ужин, а проблемы пожирают изнутри. Мне всегда казалось, что она стала бы хорошим психологом, но чтобы ее родители не говорили, она отвечала с негодованием, худо-бедно доучилась, получила диплом и отказалась продолжать попытки стать кем-то в психологии. — Можешь попробовать, у меня есть знакомый в клинике, я скажу ему о тебе. Может они тоже придут.

***

Лето. Вот это действительно надежное время, когда впереди неизбежность, и ты уже готов принять ее, но не в силах изменить небесного повеления. Я снова жду ее, уже три месяца прошло, как Лоуренс сменила работу, а я все никак не привыкну ожидать ее не к полуночи, а к шести часам, как всех обычных девушек. Но сегодня она опаздывает, она впервые опаздывает с того дня как перестала ходить в наш ресторан и не видит эту пару. Значит случилось, в очередной раз, что-то очень важное. — Привет, милый. — О, я не увидел, как ты вошла. Ты плакала? — Мне нужно тебе кое-что рассказать. Присядем? Мы проходим за пустой стол в столовой, после того, как Лоуренс возвращалась с работы, мы теперь обычно шли ужинать в ресторан, поэтому я больше не готовлю обеды. — После заседания суда Гарри подходил ко мне, мы договорились о встречах, что-то вроде психологических сеансов каждую неделю. Он приходил по вторникам, и я думала, что смогу ему помочь. — Ты говорила, я помню. — Да, извини. Я думала поначалу, что его проблема в том, что она ушла, в том, что предала его. Я думала, он ее ненавидит, но нет. Его проблема не ненависть, а любовь. Понимаешь, он любил ее, несмотря ни на что любил. Ее голос срывается и уступает место всхлипываниям. — Выпей воды. Ты можешь не говорить мне об этом. Она выпивает всю воду, продолжая крепко сжимать хрустальный стакан, но рассказ продолжает. — Он винил себя, винил во всем, это упрощало задачу, я легко убеждала его, что он должен быть счастлив за нее, что она смогла отпустить прошлое, идти дальше. Он не ненавидел ее, он восхищался ее силой, потому что сам не мог поступить также. Но всему нужно время, и я дала ему это время, он казался спокойней с каждым разом. Он не любил ее меньше, но это его больше не терзало. Ненависть - хорошее болеутоляющее, а любовь — лучшее лекарство и он излечился ее счастьем. Мне так казалось. Сегодня он не пришел, я думала, что он просто больше не нуждается во мне, но ко мне приходил Джош. Ты помнишь, Джош - наш старый общий друг? Теперь он эксперт-криминалист. Он приходил за мной, а значит и за ним тоже, ему нужны последние видевшие Скарлет. — Последние? Что значит последние? Она ведь... — Умерла. Да она умерла, спрыгнула с моста сразу после суда. Не было у нее никого, кроме него у нее вообще никого не было. Скарлет была слабой, такой же слабой, как и все, нет никакого исцеления, понимаешь? Нет, и у нее не было. — А он? — Пропал, пропал так же, как она после того случая в ресторане. Завтра опознание, ты ведь пойдешь со мной? — Я говорил тебе, истории, которые не заканчиваются, сразу обычно с плохим концом. Конечно, я пойду с тобой. – Забыв про ужин, они просто молча сидели у камина, закутавшись в плед. Эпилог: На самом деле не важно, с какой быстротой происходят события, конец всегда скверен. На следующий день, когда они оба отправились на экспертизу, труп оказался не Скарлет, они узнали об этом, но Гарри не узнал, он сбросился с того моста тем же вечером. Лоуренс вышла замуж и родила милых ребят: девочку с мальчиком. И они забыли грустную историю своих друзей, пары из ресторана, но судьба никогда не дает забываться, через пять лет вся семья Колин ехала в горы на Рождество, водитель не справился с управлением, и машину снесло в кювет. Она выжила одна, только одна, она проклинала себя за это, она ведь так часто прокручивала в голове ту старую историю, что бы сделала на их месте, а теперь оказавшись на нем у нее не было сил ни кричать, ни пить, ни надеяться на хорошее. В это время набирали волонтеров в солнечную Никосию:"Люди, имеющие медицинское образование и сострадание могут участвовать в программе добровольной помощи раненым во время террористических актов на Кипре". Она имела образование, и милосердие тоже где-то осталась. Она собралась и поехала под пули, возможно вперед к смерти, только бы не назад в пустоту, где не было больше никого, ни семьи, ни друзей. Несмотря на пули, она движется вперед туда, где кричат умирающие, туда где нужна срочная помощь, кто-то одергивает за рукав, красный крест на груди — это наши, нечего бояться, но есть что-то знакомое в этом загорелом под палящим солнцем лице, в этих белых кудрях и глубоких таких, что кажется можно с легкостью утонуть, глазах. — Лоуренс, это ты? Ты не узнаешь меня? — Я? Я...не знаю. — Ресторан, крики, слезы может это твои ассоциации со мной? — Скарлет...