Рождественская открытка

Шестнадцать лет назад - Все раздали свои рождественские открытки? - Да!- комната наполнилась хором восьмилетних детей. - Хорошо, вы можете взять остальную часть класса поиграть, но старайтесь держаться внизу...- голос Уноханы-сенсей был заглушен звуками детского смехом и разгрома. В то время как все дети хихикали и весело играли вместе, он грустил в углу около окна. Сидя на полу, прижимая колени к груди и голову между ними, заглушая звуки веселья. Каждый год, он был изгоем среди группы жестоких, маленьких детей, которые безжалостно дразнили его из-за странного цвета волос. Он возвел крепкую, внешнюю оболочку и со временем, он был лишен игр, каждое рождество открытку он не получал, все конфеты пропускал в День Святого Валентина - ни один из них больше не имел значения. По крайней мере, это то, что он пытался сказать сам. Неважно, как бы сильно он старался не обращать внимания на боль одиночества, но ей всегда удавалось собираться в душе, приводя его в бешенство. Он хотел ненавидеть тех детей и в какой-то мере, у него получилось. Он был не слишком беден. Его мама пыталась, она действительно, но было только так, что она могла сделать как родитель-одиночка. Его отец умер, когда ему было шесть лет, но он мог сказать, что эта смерть повлияла на его маму. Дети не понимали тяжесть времени. Все, что они видели, были его менее приятная одежда, его дикие, необыкновенно ярко-голубыми волосы и необычайные ярко-голубые глаза. Он был целью каждой шутки, каждой злой шалости и не было абсолютно никого, кого он мог назвать другом. Девушки назвали его уродливым и говорили, что он воняет; мальчики затевали драки просто, чтобы смутить или унизить его. Он пропустил, когда все раздавали друг другу свои рождественские открытки, но он ожидал чего-то. То, чего он не ожидал, был новый малыш, кареглазый мальчик с оранжевыми волосами, подойти к нему посреди его плохого настроения. Мальчик был переведен в его класс примерно в Мае, но казалось, что он прекрасно соответствовал обстановке со своей красивой одеждой и теплой улыбкой. Несмотря на то, что у ребенка были ярко-оранжевые волосы, он все равно был равным остальным, дети даже восхищались им. Тайно, он тоже восхищался мальчиком. Он бы никогда не признал этого вслух, но ярко-рыжие волосы и своеобразный характер привлекали к нему внимание, будто он был какой-нибудь таинственной сиреной. Были моменты, когда она жалел, что не может стать его хранителем – он любил новые роли. До этого они ни разу не обменялись, ни словом, но мальчик никогда не уходил от разговора с ним, хотя, иногда он ловил на себе любопытный взгляд рыжеволосого. Он запомнил, как зовут этого парня, это было смешно. Ичиго. Ичиго Куросаки. Клубника. Он поднял голову, оглядевшись, заметил Ичиго медленно, идя к нему, держа руки сзади. Он скептически поднял бровь, подумав, был ли момент, который изменил отношения между ними. Разве должен Ичиго, становиться подобно остальной части тех ужасных детей? Он напрягся, и твердый взгляд предупреждал мальчика, шедшего к нему, что он был не в настроении выслушивать всякое дерьмо, но Ичиго просто продолжал двигаться вперед, его орехово-карие глаза не колебались. Он заметил, что был выше, чем рыжеволосый, поэтому в случаи необходимости сумеет постоять за себя. Наконец Ичиго остановился в полуметре от него и присел на уровень глаз. Мальчик был так близко, что мог легко сосчитать у него карамельно-золотистые крапинки на радужке глаз и темно-рыжие веснушки на переносице и щеках. Его губы были мягкими и розовыми, нижняя губа чуть больше верхней - это придавало рту обидчивый вид. Его лицо было почти ангельски прекрасным в своей невинности, и от него приятно пахло. Мальчику этот запах напомнил океан и мягкие ириски. Форма Ичиго была яркой и свежей, его обувь почти новой и хотя его волосы были колючими и абсолютно непослушными, он выглядел совершенно солнечным и невинным. Он не был бедным. Как и он. Вдруг, молчание повисло вокруг него завесой, подобное затишью перед бурей, от которого волосы на затылке встали дыбом. Казалось, они с Ичиго стали развлечением для всего класса, и недоверчивые, обозленные дети ждут, что же произойдет дальше. Он поджал губы и сдал руки в кулаки, недовольный тем, что в очередной раз стал посмешищем для всех и каждого. - Т-ты Гриммджоу? - Тихо спросил Ичиго, эти сверкающие карие глаза заставляют его теряться в их глубине. Он рассеянно кивнул, не в силах отвести взгляд, ожидая, что рыжеволосый собирается сейчас сказать ему. Ичиго кивнул в ответ и принес свои руки за спину. Потребовалось несколько мгновений, чтобы он понял, что он передал что-то, но когда он понял это, его электрически-голубые глаза расширились от чистого неверия. - Что? Что это? - пробормотал он, глядя на предмет перед ним. - Это Рождественская открытка. Ты не хочешь? Рождественская открытка? Это что, шутка, чей-то прикол? Чем бы это ни было, он был не готов к такому подарку. Никто на свете, кроме его мамы, НИКОГДА ему ничего не дарил. Неудивительно, что открытка повергла его в шок. Он долго разглядывал здоровяка Санта-Клауса на зеленом фоне, ожидающего слез умиления. Первая попытка не удалась. Но он снова остановил взгляд на лице мальчика и был поражен гаммой чувств, выраженных на нем. - Ну? - Ичиго толкнул его. Он прикусил нижнюю губу до крови, прежде чем нерешительно заговорил: - Что в это значит? - Что это значит? В этом нет ничего плохо. Если ты не хочешь её, то мог просто сказать - мальчик с оранжевыми волосами собрался встать, но его намертво схватили за запястье. - Я-я возьму её, - прошептал он, держа в руке открытку. Ичиго ухмыльнулся и молча передал подарок. Все взоры устремились на него. Он открывал открытку мучительно долго, словно ожидая, что кто-нибудь сейчас набросится на него. Ничего не произошло, хотя... Весь текст гласил: "Счастливого Рождества". Но это была лучшая вещь, которую он когда-либо получал за свои короткие несколько лет на Земле. Открытка была подписана, "И. Куросаки" неаккуратными, ребяческими каракулями. Он провел кончиками пальцев по имени, криво улыбаясь. Посмотрев через его грязную челку, он заметил, что Ичиго улыбался в ответ, и его сердце мгновенно растаяло. - Спасибо, Ичиго,- сказал он тихо. Ичиго дернулся от неожиданности, сильно выгнув ярко-оранжевую бровь: - Ты знаешь мое имя? Он вздрогнул. Он толком не знал, что означал этот маленький факт. Теперь Ичиго подумал бы, что он сумасшедший? Или какой-то урод? Он надеялся, не из-за заинтересованности, а потому что другой мальчик стал, по крайней мере, союзником. - И что? - сказал он с обороной в голосе. Ичиго пожал плечами, теплая улыбка, заставляющая его живот пылать от сходящих с ума бабочек: - Всё хорошо. Будем дружить, Гриммджоу? Он упирался, потом заикался, как девочки в его классе вокруг мальчика, которого любили. Друзья? В самом деле? - Ты серьезно? Ичиго кивнул. Он открыл рот, но не смог и слова выдавить. Его сердце билось как сумасшедшее, во рту пересохло. Тот человек, которым он восхищался, хочет быть его ... другом. Это было слишком для него, и чтобы справиться с эмоциональным напором, он позорно спрятал лицо между поднятыми коленями, а в следующее мгновение, слезы нашли свой путь - потекли по его щекам. Он никогда не имел друзей, и тот факт, что кто-то такой хороший, как Ичиго, хотел играть эту роль ... это заставило покрыться трещинами щит на сердце, и вновь явило миру того хрупкого, маленького восьмилетнего мальчика с не по-детски взрослым сердцем. Он не плакал. На самом деле, он едва дышал, сжимая кулаки и скрипя зубами. Он несколько раз шмыгнул носом, гордясь, что он не заплакал от прилива ощущений. Он не думал, что он мог бы справиться с унижением, потерять ВСЕ хладнокровие перед Ичиго И остальным классом. Теплая рука легла на его густых, синие волосы, но, прежде чем она могла полностью запутаться, он резко поднял голову, широко раскрыв глаза, уставился на Ичиго в изумлении. Что он сделал? - Ты не должен больше грустить. Я не ненавижу тебя - серьезно сказал рыжеволосый, вытирая слезы маленькой ручкой. Впервые, за долгое время, Гриммджоу искренне улыбнулся. Настоящее время Гриммджоу стоял на балконе своей квартиры, одетый в кремовые домашние штаны, оголенным по пояс, босиком, наслаждаясь летним бризом вороша его дикие, синие вихры, когда его мысли уносились в прошлое. Половина тех маленьких грубиянов, что дразнили его тогда, сейчас или поклонятся или завистливо на него посмотрят. Как главный редактор самого популярного музыкального журнала в Японии "Grind" его зарплата больше, чем была в его бедном прошлом. Его мама была счастлива, его хорошим воспитанием и, что он ни в чем не нуждается. Две машины, хороший дом, прекрасная работа и ещё лучший брак, сделали Гриммджоу Джагерджака, наверное, самым счастливым мужчиной в жизни. Пока он думал о своем партнере, хрупкие, но тренированные руки обхватили его за талию сзади, вызвав улыбку, когда он немного передвинулся, чтобы поудобнее расположить человека перед ним. Парень положил голову ему на грудь, и лениво провел пальцем по шраму, пересекающему ее. - Чего не спишь? Гриммджоу обхватил руками парня и зарылся носом в ярко-оранжевые волосы: - Думаю, - прохрипел он. Глаза цвета сепии смотрели на него, сияя в лунном свете: - О чем? - Моя первая Рождественская открытка. Ичиго ухмыльнулся, но он не мог скрыть румянец, краснеющий на его щеках: - С чего ты об этом вспомнил? Гриммджоу просто пожал плечами, держа Ичиго в не ослабляющих объятиях: - Я думал о том, что заставило меня фактически захотеть жить, и это было тогда. Ты изменил мою жизнь, Ичи. - Ты так банален, Гримм, - заявила оранжевая голова, но его голос был теплым, а взгляд нежный. - Да пошел ты, я не банален. Я стараюсь быть серьезным, ты, маленький засранец. Ичиго испустил смешок, который полностью напомнил Гриммджоу его собственный смех: - Прости, прости! - Маленький ублюдок. Черт... так или иначе, как я говорил, прежде чем ты прервал меня. Ты действительно изменил мою жизнь в тот день, Ичиго. Я ненавидел свою жизнь, так и с одной рождественской открыткой, ты перевернул ее. Ты же знаешь, что я люблю тебя? - он спросил, гипнотизируя рыжеволосого, когда он позволил рукам обосновываться на тонких бедрах, большими пальцами, массируя нежную кожу. Ичиго кивнул трезво, возвращая голову в исходное место, покоясь на груди Гриммджоу: - Я знаю. Я тоже люблю тебя, Гримм. Чтобы там не было, помнишь? Гриммджоу улыбнулся бело-золотой полосе вокруг безымянного пальца его левой руки, затем такой же у Ичиго: - Да, я помню.