Apassionato

Киоко вертит в тонких пальцах чашку из фальшивого фаянса - очередная выходка Мармона, за которую ему стоило бы урезать зарплату. Горький осадок остывшего кофе плещется на дне кружки морскими волнами. Занзас любит её по-взрослому страстно, но сердце её никогда не будет с ним. Солнце... оно несоизмеримо дальше неба. И потому недостижимо ему. Солнце... оно ведь звёздам принадлежит. Не ему. Киоко улыбается - улыбка её здесь, а душа парит в неизведанных просторах Страны Чудес, в янтарно-жёлтых глазах отражаются параллели жизней, которые она прожила. Бесконечных жизней и миров. В Варии мало таких параллельных мирков, где по ночам играют сонаты Бетховена, а в фальшивых фаянсовых чашках стынет чёрный кофе. Но они до сих пор существуют. Киоко ставит чашку на стол и прикрывает глаза. Само существование этого места непродолжительно и нереально. Занзас понимает это - наутро эта забытая Богом комната исчезнет, как исчезнет и очередная Киоко - его иллюзия, его маленькая вечность. Но каждую ночь будет новый забытый мирок, новая Киоко и очередная соната Бетховена. Например, сегодня - соната № 23 - в честь их двадцать третьей встречи. Занзас не вслушивается в музыку и не следит за происходящим - Киоко сейчас важнее. Он приблизил своё лицо к её лицу и поцеловал. Поцеловал по-взрослому - страстно, грубо и чертовски неправильно. Стирая возрастные рамки и посылая к чёрту требования закона. До исчезновения этого мирка всё равно осталось меньше минуты. Фальшивые чашки рассыпаются прахом, небо и музыка - пеплом. Уже двадцать третий мирок исчезает в небытие и умирает. Единственное утешение Занзаса придаёт ему сил - если уж солнечная Киоко не достанется ему, то она и никому другому не достанется. И это даёт ему силы ждать до следующей встречи в параллельном мирке за чашкой кофе. Потому что он любит её. Любит страстно, грубо и чертовски неправильно. Apassionato(итал.) - страстно.