Сестра

На юг продвигались с трудом и очень медленно. По пути заглядывали во все деревушки и маленькие городки, искали выживших. В основном им попадались деревни, полные мёртвых тел. Они лежали обезглавленные, перекушенные пополам, с оторванными конечностями, уже обглоданные голодными собаками. Один из молоденьких разведчиков, который словно вчера только выбрался из курсантов, догнал Армина и залепетал лихорадочно: — Капитан, там... Там их сразу много, целая куча! "Куча" оказалось грудой мертвецов. Трупы лежали один на другом, с посеревшей сморщенной кожей, облезшими волосами, вытекшими глазами и ртами, раззявленными в немом крике. Армин рассеянно посмотрел на тела, не сразу сообразив, что так напугало молодого разведчика. — Так выглядят те, кто несколько часов полежал в желудке у титана, — пояснил он и добавил утомлённо: — Хоронить не стоит, сжигать тоже. За время, проведённое в разведке, Армин привык не бояться вот таких деревень. Куда больше его пугали опустевшие, с разрушенными изнутри домами, без единого тела, без единой капельки крови. Их оказалось две по пути к Шиганшине. — Неужели все люди здесь?.. — спросил тот самый пугливый разведчик, когда они нашли третью, и Армин ответил почти раздражённо: — Да. Надеюсь, они сейчас далеко. — Но ведь люди в соседних деревнях... — Мы им уже не поможем... Там!.. Он махнул рукой, и Конни, легко соскочив с лошади, кинулся к почти целому покосившемуся деревянному дому. — Внутри, — крикнул вслед Армин, который заметил какое-то движение в пыльном окне, и Конни пропал в дверном проёме. Он появился спустя минуту, ведя за руку светловолосого мальчика лет девяти, грязного и заросшего, но совершенно невредимого. Тот смотрел на разведчиков совершенно безмятежно и даже с любопытством — как тот, кто давно уже не видел так много людей. — Ты знаешь, что случилось с остальными? — спросил Армин у маленького хозяина дома, когда вечером весь отряд пил чай из жестяных кружек. Мальчик, с любопытством разглядывая форму разведчиков, ответил спокойно: — Да. Сначала пришёл большой титан, весь в шерсти, а потом все стали титанами и ушли за ним. И папа, тётя, и остальные. — Почему же тебя не съели? — спросил Конни напрямую, и Армин мысленно застонал. Буквально полчаса назад он объяснял Конни и остальным, что если мальчик из тех, кто умеет становиться титаном, то это всё вполне может быть ловушкой. Но мальчик ответил без запинки: — Меня защитила сестра. — У неё, случайно, не было вот такой штуки? — Конни ухмыльнулся и показал на свой меч. — Она этим всех титанов отогнала? Мальчик покачал головой. — Она просто очень сильная. Она всегда меня защищает. Армин взглядом остановил Конни, который собирался ещё что-то спросить, и махнул рукой на дверь. — Парень врёт, — зашипел Конни, когда они отошли от дома. — Зачем? Думаешь, он как Райнер с Бертольдом или Анни? Конни помолчал. — А если он как Имир? Да, умеет становиться титаном, но просто живёт тут себе один и боится, что мы узнаем? — Конни, «просто» тут быть не может. Ладно, я попробую его разговорить. А ты молчи, очень тебя прошу. Когда они вошли, мальчик рассказывал про свою семью. Про мать, которая болела и умерла давно, он не помнит её. Про отца, который любил охоту. Про сестру, с которой он постоянно ругался, и которая его даже била иногда. — Но она всё равно хорошая, - закончил мальчик и обернулся на Армина, неподвижно застывшего в дверях. — Где она сейчас? — отрывисто спросил Армин. Конни за его спиной вытаращил глаза. Мальчик насупился. — Она... скоро придёт. Уходите, — вдруг сказал он неприязненно. — Уходите, вы не понравитесь ей. — Мы никуда не уйдём, — сказал Армин. — Я хочу её дождаться. — Да что происходит-то? — пробормотал Конни. Мальчик молча допивал чай, но когда он встал, чтобы выйти, Армин покачал головой. Тот снова сел, но взглянул на Армина с откровенной неприязнью. — Уходите, — безнадёжно повторил он. Около полуночи, когда многие уже начали клевать носом, она вернулась. — Титан! — крикнул часовой, и разведчики, хлопая сонными глазами, похватали мечи. Мальчик, выскользнув из рук Конни, чудом проскочил между замешкавшихся перед дверью бойцов и выскочил на улицу. — Не надо! — кричал он на бегу. — Стойте! — вслед за ним крикнул Армин. — Никому не нападать! Титан приближался к дому: он был огромный, метров тринадцать в высоту, с длинными спутанными волосами. — Стой на месте, — велел Армин, и Конни обиженно спросил: — Да что происходит? — Не двигайтесь с места и опустите мечи, — приказал Армин, и отряд последовал его приказу, хотя на командира и смотрели дикими глазами. Он же стоял и напряжённо смотрел, как мальчик бежит прямо к титану. А тот — не делает никаких попыток напасть. Глаза Армина привыкли к полумраку, и он мог разглядеть лицо титана, ещё сохранившее детские черты. Когда-то это была девочка лет двенадцати, светловолосая... как её брат. Титан присел на корточки перед мальчиком, и тот приник к огромной руке. — Это?.. — голос Конни сорвался. — Да, — тихо сказал Армин. Заметив разведчиков, титан оскалил зубы, и мальчик крикнул: — Не надо! Не трогай их, они сейчас уйдут! Титан тряхнул рукой, освобождаясь, выпрямился. — Не трогай их! Перестань! Армин прикинул про себя: раз титан смог справиться с населением деревушки, защищая брата, он силён, и справиться с ним — только всем вместе. И нападать лучше сейчас. — Перестань! — ещё раз крикнул мальчик, и Конни, выругавшись и выхватив мечи, шагнул вперёд. «...Знаешь, Микаса, я всё вспоминаю слова Эрвина, что Эрен — последняя надежда человечества. Ведь и правда, когда он покинул нас, надеяться стало уже не на что. Пусть мы закрыли пролом в стене Мария, но это чудовище уже внутри и заражает нас, превращая в огромных безумных тварей. Три деревни, три деревни заражённых — и это только начало, скоро на юге совсем не останется людей. Выследить его нелегко, а подобраться к нему через окружение других титанов и вовсе почти невозможно. Они могут ходить по ночам, и Жан писал мне, что они почти безостановочно движутся к Сине. Это конец. Конец — так бы я решил, если бы не тот мальчик с его сестрой-титаном. Мы ушли оттуда невредимыми, оставили их вдвоём, жить так, как они жили до нашего прихода. Почему-то эта история вселяет в меня надежду. Человеческое в титанах не вытравить до конца. Мы не исчезнем бесследно, в кого бы не превратились. Не сдавайся, Микаса, Эрен бы тебе этого не простил. Помнишь? Этот мир жесток — и прекрасен...»