Tell me!..

Пенни звонко смеётся, когда Шерман предлагает ей сходить в кино. Не в это чарующее когда-нибудь, находящееся за чёткой гранью реальности, а на какой-то там боевик. Девочка берёт себя в руки, сосредотачивась на немом вопросе друга «Что?», и сдержанно – словно важный сенатор – отрицательно качает головой. Тем же вечером мальчик неразборчивым (по крайней мере, для мистера Пибоди) почерком пишет на листике план. В школе, когда он видит Пенни, задумчиво грызущую карандаш, амбициозные планы сразу же трещат по швам, грозясь в любую минуту рухнуть, и Шерман, наступая на собственноручно положенные грабли, спрашивает: – Что? – и Питерсон, смотря в это «никуда», бормочет что-то о выборе университета. Шерман устало вздыхает – он-то сам давно для себя решил, что будет химиком, хотя сейчас они всего в шестом классе. Всё время, пока они идут в кабинет, их сопровождает молчание и тишина, наверняка гадко хихикая и переговариваясь меж собой. И чего это с ней, думается мальчику, когда Пенни больно ударяется лицом о тяжёлый школьный гобелен. Через неделю подобных раздумий Шерман открывает ей дверь и хочет спросить, в когда же они отправятся, уже позабыв об идее с кино. Девочка говорит, что папа готовит очередной бизнес-план, и просит друга включить телевизор, обрушиваясь на диван и зарываясь своими длинными пальцами в чуть отросшие блондинистые волосы. На экране появляется изображение президента Соединённых Штатов, и в голове у Питерсон будто что-то щёлкает. И она уходит – так же быстро, как и пришла. Шерман вздыхает – ох уж эти девчонки с их странными заморочками! Зато, когда в пять утра она влетает к нему с улыбкой на своём прехорошеньком личике, напоминая о срочной командировке мистера Пибоди и том, что вновь забыла отдать ему ключ, мальчик с ответной улыбкой вздыхает и протирает линзы очков, неуклюже цепляя те на нос. «Я стану дипломатом!» – радостно кричит она, потряхивая вновь остриженными волосами, как тогда. – Шерман? – Что? – Слов больше не знаешь? – покорно проглатывает шутку она. – Пошли в кино?