сон

Пожелав друг другу «спокойной ночи» и разойдясь по комнатам, ребята ложатся спать. По небу стелется темный ковер, усыпанный яркими огоньками звезд. Сэхун по обыкновению втыкает капельки в уши и зарывается под одеяло с головой, так что в зоне видимости остается только копна бронзово-золотистых волос. После тренировок ноги отваливаются, и гугл на этот счет рекомендует как следует утеплить конечности, но Сэхун вместо этого снимает даже носки. Пальчики на ногах обдает приятной прохладой нетронутой за весь день постели, и он почти не ощущает вращающегося колеса мыслей, по которому хомячок-разум устроил вечерний забег. Приводить в порядок себя не только снаружи, но и внутри, подводить черту сделанному и несделанному за весь день – этому его научила мама. Сэхун открывает глаза, но ни черта не видит под покровом темноты. Плеер переключается с песни на песню, где, как обычно, стоит режим «вперемешку». Сэхун вслушивается в те треки, которые еще два года назад были хитами, а сейчас оказались несправедливо забыты. И понимание, что когда-нибудь «exo» также забудут, отчего-то не заставляет его содрогаться. Ему не жаль, потому что жить моментом намного приятнее и, тем более, ничто так не разрушает человека, как бесполезные сожаления. Кстати, о сожалениях. Сэхун просовывает руку под подушку и выуживает телефон, одновременно снимая блокировку. Сетчатку режет непривычный резкий свет, а часы показывают половину третьего – пора. Он осторожно отгибает уголок одеяла, бросая взгляд на крепко спящих одногруппников. Лухан свешивает руку с кровати, почти елозя костяшками по полу, и Сэхун, рискуя быть пойманным, аккуратно укладывает ее поперек его груди. Китаец во сне мило чмокает губами, будто ему снится сладкая лужица посреди пустыни Сахара, и младший не может сдержать улыбки. Натянув прогулочные джинсы и пайту, он бесшумно прокрадывается в коридор, а затем и в прихожую, где перед ним предстает нелегкое испытание: найти свою обувь среди бескрайней груды чужой. Но, углядев наконец язычок с подписью «Сэ», его поиски оканчиваются успехом, и парень выходит из общежития. Прохладный ветерок хлещет по щекам, прогоняя последний сон, и Сэхун прячет лицо за широким капюшоном, беглым взглядом проверяя время на телефоне. Почти три часа ночи, а Сеул предсказуемо не спит, перемигиваясь таблоидами и рекламными щитами. Сэхуна не покидает странное ощущение дежа вю, но это не мешает ему торопливыми шагами приближаться к месту назначения. На набережной, где дорога выложена светло-розовой и серой брусчаткой в форме ромба, напротив пустых лавочек, что выстроились будто воины, готовые ценой своей жизни защищать покой этих мест, в свете бледного лунного лика он видит ее. Совсем не изящные пальцы подносят к губам смертельную гильзу, и Сэхун хмуро провожает взглядом замысловатые витки дыма, соскользнувшие с ее губ. – Снова куришь? – спрашивает он, подходя к ней и облокачиваясь на перила, выстроенные вокруг молчаливого фонтана. – Это последняя, – признается она с некоторой неохотой и горечью, потому что, не будь в этом такой острой надобности, с удовольствием продолжила бы курить. Сэхун оглаживает взглядом каждый камушек на дне неглубокого бассейна и поворачивается на шорох, когда она выставляет перед его носом свой затертый с глубокой трещиной, ползущей по самому центру, смартфон. На экране он видит свою фотографию с последнего появления группы в аэропорту (он там такой кайфовый: в кепке козырьком назад и разодранных джинсах) и замерший на паузе саунд: ed sheeran – i see fire, но сути по-прежнему не улавливает. – Ты опоздал, балда, – поясняет она, тыкая бледно-розовым ноготком на время, и ловким движением запускает окурок в космический полет. Сэхун думает, что такой сноровке позавидует даже Крис-хён. – Нет, – говорит парень, чуть дергая головой в подтверждение своим словам, и отклоняется назад, чтобы увидеть ее лицо из-под капюшона. Никто не говорит ему, что снять его совсем будет в тысячу раз удобнее. Ведь Сэхун, какой бы он ни был, это и есть Сэхун. – Ладно, тебе простительно, – соглашается она, неловко дергая плечом, и берет его за руку, перепетая пальцы. Никто не говорит им, что они со стороны выглядят очень странно: она – со спутанными белыми вихрами, в шортах и мужской толстовке, в мартинсах на босу ногу, потому что ким-чонин-стайл, и с ужасно влюбленными в него глазами, и он – с одной палочкой зарядки, ледяными пальцами и дядестепиным ростом, при котором она достает ему едва ли по плечо. – Все хорошо? – Сэхун держит ее руку в своей, хотя ей хочется, чтобы он держал ее всю. И нет, она не расскажет ему свои сны, в которых все наконец-то наладилось. У них и вообще. – Это я должна спрашивать, – она кивает на его руку, обернутую эластичным бинтом. – Производственный брак, не обращай внимания, – улыбается он, наклоняясь, чтобы уткнуться носом в ее волосы, пропитавшиеся лунным запахом. – Знаешь, фанаты раздули из этого огромный скандал, – свободной рукой она цепляется за его пайту на спине, и этот жест то ли защитный, то ли успокаивающий. Она убеждает себя, что он рядом и не собирается пока уходить. – Точно всё нормально? Сэхун провожает взглядом мерцающие огни идущего на посадку самолета и кивает, опуская перебинтованную руку на ее предплечье и поглаживая шейные позвонки. – Не ты ли говорила, что мы давно не получали травм? – Видимо, Бог решил меня таким образом проучить, – хмыкает она и встречается с Сэхуном взглядом. Сердце почему-то никак не хочет к этому привыкнуть, запуская бешеную аритмию в груди. Сэхун улыбается одними глазами, когда она поднимается на цыпочки, согреваясь в его объятиях совершенно случайно, просто потому что ей их дарит именно он, и едва-едва прижимается своими губами к его. – Знаешь, мне снился странный сон про нас. Я шла по этой набережной, уткнувшись в телефон, и вдруг случайно подняла глаза, когда ты проходил мимо, и ты смотрел прямо на меня. Я сначала не поняла, что это ты, но потом я побежала за тобой. Мне казалось, что чем быстрее я бегу, тем дальше ты становишься, но все же мне удалось догнать тебя, и, когда я коснулась твоей руки, ты обернулся, – она рассказывает без остановок, снова уткнувшись лицом в его грудь, а Сэхун внимательно слушает, снова чувствуя приступ дежа вю. – То ли мне тоже снился этот сон, то ли все было наяву, – говорит он, отпуская ее руку, чтобы приподнять ее под землей для нового поцелуя. Она аккуратненько встает ногами на его кеды и возмущается о том, что раздавит его в два счета. – Мне нравится этот сон только потому, что он единственный из всех заканчивается вот этим, – она снова снова берет руку Сэхуна и крючком подцепляет своим мизинчиком его. – Твоя тактильная мания, – кивает Сэхун задумчиво. – Радуйся, что она распространяется только на дорогих мне людей, – хмыкает она, чувствуя, как вибрирует сэхуновский телефон. Парень достает из заднего кармана девайс и читает взволнованное сообщение: «где ты?». Он вздыхает, но не успевает убрать телефон, как вибрация раздается снова, и на экране появляется: «если не хочешь, чтобы вас поймали, немедленно возвращайся в общежитие». Она понимающе улыбается, оплетая руками его шею, и тихо шепчет на ухо: – Как жаль, что это был всего лишь сон.