Северный

«Час дня. Господи, всего лишь час дня, а я уже никакой. И пораньше не уйти. Чёрт бы побрал эту дисциплину и дурацкие правила, работу, будни, и Хартика в придачу. «Если ведёшь себя как болван, так хоть не опаздывай». Кто ещё болван, нужно спросить! И вообще...» – Фрай, твою мать! От громкого ора в самое ухо парень лишь застонал и поморщился. «Блин, как же болит голова... надо меньше пить». – Ты вообще слышишь, что я тебе говорю, Норд?! – после пары секунд два Хартика наконец соединились в одного, чему Фрай был крайне рад, ибо на двух Хартиков его здоровья не хватит. – Какого ты тут прохлаждаешься, когда я зову тебя битый час, мурло ты разукрашенное! Фрай, впрочем, не особо обращал внимания на гневные выпады в свой адрес и, преспокойно потянувшись, встал с неудобной спинки кресла, на которой каким-то чудом умудрился задремать. Главное не смотреть в горящие яростью глаза напротив, и так тошно. – Фр... – Я двадцать три года Фрай. А ты, милый, уже сорок лет как Хартик Нойз. Что-то изменилось? – парень лениво натягивал болотисто-зелёного цвета ветровку, всё так же старательно избегая смотреть на босса. Сзади слышалось ужасно выразительное сопение. Любой бы уже кинулся делать работу, заслышав подобное. Любой. Но только не Фрай, ибо Фрай против воли своей искал приключений на задницу. Его приподняли за грудки и хорошенько встряхнули. Приключения были найдены. – Там клиент уже прорву времени ждёт! – Ну ждал и ещё подождёт... – Нет, не подождёт! Знаешь, откуда он?! Из Кентрикоса. – И чё? – Не «чё», а «что»! Посмотри на машину, олух! Парень удивлённо выглянул из-за плеча шефа и больше никаких телодвижений сделать не смог: даже на то, что рот неплохо бы закрыть, было наплевать, не говоря уже о чём-то большем. Прямо посередине огромного зала стояла красненькая блестящая «SKenLight-2060» – машина первого класса, которая была по карману, конечно же, далеко не всем, да и выпуск был ограничен, однако же, те, кто знал её параметры, понимал, что цена обоснована. И теперь это чудо стоит перед Фраем. Более того, это чудо нуждалось в нём, как прелестная девочка нуждается в заботливой нянечке. – Слюни подбери, мурло. – Да пошёл ты! – сказано это было, впрочем, совершенно беззлобно. – Это просто... бомба! – Вот и поторопись, сапёр недоделанный. Норд вырвался из рук Хартика и стремительно подлетел к машине. Всё тело начинало ощутимо потряхивать, а рот наполнился вязкой слюной, которая, действительно, могла бы вскоре начать капать на пол. Парень шумно сглотнул и выдал несколько нецензурных, особо ярких эпитетов, которые, несмотря ни на что, выражали высшую степень восхищения; затем обошёл авто по кругу и осторожно погладил капот. Казалось, что поверхность обжигающе горячая, хотя на деле была даже чуть прохладной. – Так кто, говоришь, у нас хозяин? – Фрай не видел, но был уверен, что Нойз стоит сзади аки верная тень. – Вон, парень у входа, в пальто. С трудом оторвав взгляд, Норд соизволил повернуться. У широкого проема, в самом деле, стоял парень и смотрел куда-то вдаль, то и дело поворачивая голову в разные стороны. Неизвестно, что интересного он мог там увидеть (потому что, например, Фрай уж точно ничего подобного там не наблюдал), но, может быть, из-за того, что парень не местный, ему были интересны даже такие невпечатляющие виды. Надо сказать, даже его внешний вид говорил о том, что он не отсюда родом: тонкое пальто, яркие ботинки и не скрытые шапкой (по причине её отсутствия) коричневые волосы. На последнем пункте Норда ощутимо кольнула зависть. Фрай поймал взгляд Хартика и вынужден был уйти к клиенту. Конечно, отходить от такой красавицы, как эта машинка, не хотелось – ещё, чего доброго, исчезнет – но он не мог её починить, не зная, что именно не так. «Блин, как там? Добрый день... я механик, который будет чинить Ваш автомобиль...» – ...Что именно не в порядке? – он в ожидании уставился на парня, отметив у того во взгляде кучу пренебрежительности. Ну, конечно, какой кентрикосец будет смотреть иначе на такого, как Фрай? – Обогреватель сломался... А у вас холодно... – Фрай смотрел на парня, словно тот сказал нечто глупое. Нет, ничего такого он, на самом деле, не говорил, для него здесь действительно холодно, но его вид... голос... Господи, типичный мечтатель из Кентрикоса свалился на голову несчастному Норду. День явно не задался. – Оу... ладно, разберёмся. – Натянуто улыбнувшись, он вернулся к машине и ощутил к ней даже какое-то сочувствие. Несчастная, этот парень наверняка какой-нибудь глупый богатенький везунчик, который тормоз с газом время от времени путает. Краем глаза Фрай заметил, что к клиенту подошёл Хартик, а после услужливая администратор Джейл Чатти отвела парня в комнату отдыха, принеся чай. Замёрз, бедолага. Вообще, кентрикосцы для местных были явлением более редким, чем инопланетные гости, которых в городе было, наверное, не меньше двадцати процентов. Казалось бы, одна страна, но жители столицы как-то не очень жаловали далёкий промышленный город, и о причине этого Фрай мог судить только по слухам, потому что раньше их вживую никогда не видел. Судя по тому, что говорят, они слишком отличались от северян, причём и образом жизни, и внешним видом; к тому же, не любили холодов. Норд одёрнул себя. Нужно было быстрее приступать к работе, потому что этот перец уж точно неплохо заплатит, а деньги ему были ой как нужны: последние он потратил вчера, спустив всё на выпивку. Вздохнув, он натянул пониже кислотно-розового цвета шапку и отправился чинить обогреватель. С починкой Норд старался тянуть так долго, как это было возможно, потому что он понимал, что в будущем случаи, когда перед ним будет нечто подобное, можно пересчитать по пальцам, а потому нужно наслаждаться моментом. К сожалению, вечно продолжаться это тоже не могло, и к концу рабочего дня клиент забрал починенный автомобиль, прилично заплатив за ремонт. Когда уставшие механики выползли к шкафу, на улице было уже темно. Хартик, Джейл и сам Фрай не спешили одеваться, в отличие от остальных, которые явно желали поскорее завалиться спать. Первые двое не спешили, потому что у них ещё оставались свои особые обязательства в отношении мастерской, а Фраю откровенно не хотелось идти домой, так как делать там было нечего, а тратить деньги на развлечения пока нельзя. Он лениво потянулся и плюхнулся на стул, стягивая шапку с ярко-зелёных волос. – Господи, вы видели этого парня? – подала наконец голос Чатти, не выносившая долгого молчания. – Он просто... божечки, ну почему они к нам так редко заезжают? – Может, потому, что мы для них как грязные звери? – насмешливо ответила ей Раф, единственная девушка-механик. – Тц... но этот же зачем-то заехал? – А ты уже и планы строишь? – в разговор вмешался Хартик. – Нет, но он такой красивый! Да ни один из наших с ним не сравнится. – Что, даже Фрай? – Раф, конечно же, знала о тайных увлечениях подруги. Впрочем, конкретно об этом знали все в мастерской, вот только никто не мог понять, что именно могло привлекать симпатичную молодую девушку в таком раздолбае, к тому же совершенно бесперспективном. В ответ на это Джейл только фыркнула и ушла перебирать какие-то бумаги. Хартик покачал головой, а Фрай вовсе веселился с милой родной дружеской перепалки. – Но он действительно классный. Зовут Томас Лаки, двадцать три года, родители – известные личности в Кентрикосе. – Вновь раздался немного обиженный голос Джейл. – И поэтому ты с него вдвое больше взяла? – не унимался Хартик. – Да плевать на парня, вы видели его тачку?! – все закивали, соглашаясь с Генри. – Она потрясающая! Чатти пробормотала что-то вроде «а вы всё о машинах!» и умолкла. – Да уж, такую раз в жизни увидишь – будешь детям рассказывать. – Поддержала Раф. – И почему всё самое лучшее всегда достаётся Норду?! – Генри, по мнению самого Фрая, всегда был похож на ребёнка, и не только внешностью, но даже поведением. С другой стороны, это не мешало им развлекаться дружеским сексом во времена учёбы в Училище. Фрай встал и, подойдя к насупленному парню, собиравшему свои вещи в спортивную сумку, прижал его к себе и потрепал по волосам. – Потому что я, детка, самый первоклассный механик в этом городе! – усмехнувшись, заявил он. – Ага, вот только удивительно, как ты смог выговорить слово «первоклассный». Норд показал Хартику средний палец; раздался смех ребят в ответ на такую глупую выходку. Нет, конечно, Норд прекрасно знал, что ума он не самого большого, но и когда к нему относились, как к идиоту, не любил. Как и все идиоты, впрочем. Так что, тоже разобиженный, он нахлобучил ушанку и засобирался домой, благо собирать было не много. – А вообще жаль, что такой экземпляр потерян. – Хартик поджал губы. – Не потерян. Завтра припрётся. – Шеф удивлённо оглянулся на Фрая. – Я ему кой-чего подправил... короче, приедет завтра, сто процентов. – Ты дебил? – Сам дебил. Дай мне хоть полюбоваться этой красоткой! – Лучше бы живыми красотками любовался. Ещё раз показав средний палец, Фрай отправился домой. Он не опоздал, но по привычке улёгся на спинку старого подранного кресла и задремал. С утра ему не давали работы, потому что, будучи по жизни «совой», он скорее заснул бы у машины, чем выполнил задание. В три к нему направили какую-то дамочку на старой развалюхе. У дамочки была ужасная фиолетово-жёлтая куртка и пугающе красные тонкие губы. Глядя на неё, Фрай ускорялся, чтобы побыстрее сбагрить старое авто такой же старой хозяйке. Дамочка изобразила улыбку, которая, видимо, должна была выглядеть обольстительной и адресовалась Фраю, но от такой улыбки у него лишь задёргалась левая бровь, так что он поспешил убраться подальше. Потом, ради шутки, он пальцами нарисовал на щеках полоски машинным маслом. Через полчаса демонстративно поправил штангу в языке, заставив несколько человек скривиться. Через сорок минут промокал кровь, потому что случайно дёрнул одну из уймы серёжек в правом ухе. Через час переплёл куцые длинные пряди на затылке в десятый раз, взъерошив при этом остальную часть волос. В общем, внимание к своей неординарности он привлекал, как мог. Через час и двадцать пять минут его душа не вынесла страданий, и он снова задремал. Под конец рабочего дня послышалось характерное постукивание и рокотание, и Фрай распахнул глаза, с щенячьим восторгом глядя на красное чудо и подходившего к Джейл уже знакомого парня. С напутствием от Хартика, которое звучало как «исправляй эту хрень», Фрай кинулся чинить автомобиль. – Сегодня стучать что-то начало... Фрай икнул и от неожиданности случайно заехал гаечным ключом себе по лбу. Обернувшись на знакомый голос, он встретился глазами с кентрикосцем. Тот стоял перед ним в том же пальто, в тех же ботинках и так же без шапки. Рисковый парень. – Э-э-э... да, я понял. – Норд вернулся к работе, спиной всё так же чувствуя взгляд этого недотёпы. – Это не серьёзно? Фрай замер и медленно обернулся. Парень всё так же стоял перед ним. «Пристал же!.. Как банный лист к одному месту!» – Нет, это... м-м-м... совсем несерьёзно. Даже после этих слов кентрикосец почему-то не спешил уходить, лишь удивлённо поднял брови и продолжал смотреть. Фрай не знал, куда себя деть, а парень казался ему уже не дураком, но явно неадекватным и невменяемым. – Так я продолжу? – Фрай указал гаечным ключом на автомобиль, за весь странный разговор так и не встав с корточек. – Да-да, конечно. – Парень активно закивал и в этот раз всё же пошёл в комнату ожидания. Облегчённо выдохнув, Норд сочувственно погладил фары красного чуда. В этот раз работать он старался быстрее, потому что машина хоть и была прекрасна, но ощущать прожигающий взгляд парня Фраю было уже невмоготу. И чего пялится, один он тут такой, что ли? Вроде и посимпатичнее есть. Вскоре парень уехал, заплатив, кажется, даже больше, чем в прошлый раз. Фрай устало уселся прямо на пол. Послал же бог развлечение. Ладно хоть больше он его не увидит: сегодня он не стал делать никаких «подарков» и уже попрощался с восхитительным авто, которое самому Фраю точно никогда не светит. Касательно его отношения к машине – дело было вовсе не в её особых возможностях. Порой к ним привозили инопланетные машины с куда более хорошими характеристиками, но все они были какими-то далёкими, а тут своё, родное. Да и внешне авто выглядел восхитительно, в отличие, кстати, от инопланетных, которые цветом были либо стальные, либо чёрные, либо белые и особым разнообразием дизайна не радовали. Прямо как по шаблону. А вообще, Норду, конечно, нравилось проявление внимания к своей персоне, но нравилось только тогда, когда он сам этого хотел, а такой интерес от незнакомцев его откровенно пугал и настораживал, так что он прикинул, что чем быстрее он отделается от кентрикосца, тем быстрее восстановятся нервы. – Между прочим, – Фрай повернулся к Джейл, вставшей прямо напротив и говорившей явно с укором, – этот паря, похоже, гей. – С чего ты взяла? – спросил один из механиков, только Норд не сообразил, кто именно. – Да он только и делал, что про Фрая спрашивал. А кто такой, а сколько лет, а чем увлекается, а бла-бла-бла-ещё-куча-всего-разного. Даже обидно. Фрай недоверчиво вздёрнул бровь и прислонился спиной к стене. Парень уехал и теперь его не волнует, что он и о ком спрашивал, они всё равно больше не увидятся, к великому счастью Норда. – Ну, Фрай ведь у нас главная душка, посмотри, какая у него классная попка, а. Кому нужны длинноногие блондинки? – Раф откровенно смеялась. – Да ну тебя. Второй день издеваетесь надо мной. Фрай позволил себе широкую ухмылку, видя, как девушка-механик побежала извиняться перед подругой. Ну и, плюсом, попа у него действительно была классная, это он знал. – Вот честно, – Фрай медленно поднялся и отряхнул джинсы, – хер с тем, кто он. Я рад, что отделался от него. Ну и... кто со мной в бар? А вот сегодня опять было опоздание и опять похмелье. Девушка, которую он обнаружил с утра в своей постели, откровенно разозлила, потому что он точно сказал ей, чтобы она не смела оставаться до утра. Дурацкие пошли проститутки. Мало того, что дилетантки, так ещё и человеческую речь, похоже, не понимают. Настроение ухудшилось на первом же клиенте. Когда механик увидел то, в каком плачевном состоянии был авто, то едва сдержался, чтобы как следует не вдарить владельцу. Как ценитель различного рода машин он не мог спокойно смотреть на такую халатность. Также он умудрился облить себя горячим кофе, после чего вовсе из местной батарейки превратился в гавкающее на всех существо. Даже любимые конфеты он ел без особого энтузиазма, но стараясь всё же переключаться на них при каждой попытке взять сигареты. Он вытирал с рук машинное масло, когда над ухом раздался голос Раф: – Отделался, говоришь? Фрай удивлённо посмотрел на неё, после чего стал озираться по сторонам и, в конце концов, увидел его. Он стоял у своей машины и придурковато улыбался. И похоже, что улыбался он Фраю. – Вашу ж маму... – Фрай, это судьба. – Раф забавно хихикнула и удалилась, дабы не попасть случайно под горячую руку. Или ногу. Тут уж как получится. Конечно, парня снова сбагрили Фраю. Единственное, что могло утешить его, это близость уже полюбившегося красного чуда, но и это не очень-то спасало. Особенно когда Норд кожей почувствовал чужой взгляд, и он даже знал, чей. – Что-то хотели? – Это не серьёзно? Фрай стиснул зубы. – Думаю, замена масла не может быть чем-то серьёзным. – О, замечательно. Норд очень надеялся, что весь этот сюр ему снится, ибо такого бреда наяву не бывает. Когда этот же парень появился на следующий день, механик жутко хотел подолбиться о стену. Он уже даже развернулся в направлении ближайшей стены, но тут в его голову пришла гениальная идея, а гениальные идеи, к слову, приходили в его голову редко, так что он тут же решил ей последовать. В конце концов, если от этой занозы никуда не деться, то нужно привыкнуть и вести себя как обычно, поэтому Фрай с совершенно похабной улыбкой направился к красному чуду, не удосужившись даже подтянуть джинсы. – Простите, а это не серьёзно? Норд коротко вздохнул, а затем поднялся и с лёгкой усмешкой уставился на парня. – Слушай, чувак, ну серьёзно, эта машина не может ломаться так часто. Парень же от такого обращения опешил, широко распахнув глаза. – Блин, вот ты катаешься сюда, мёрзнешь... езжай в свой город! Я тебе починю машину, она у тебя так ещё двести лет проработает. – Эм... да, спасибо. Фрай шутливо поклонился и едва сдержал смех, глядя в вытянувшееся лицо клиента. Создал же бог идиотов! Механик думал, что уже отвязался от своей проблемы, потому что в течение тридцати минут его никто не трогал, но стоило ему подойти к стойке администратора, чтобы сказать стоимость починки, как в него тут же вперился взгляд тёмных глаз, которые Норд уже искренне ненавидел. Поворачиваться он не спешил, надеясь, что взглядом всё и ограничится, вот только его надеждам не суждено было сбыться: Джейл куда-то ушла, оставив его один на один с этим чокнутым. Самое обидное, что блондинка даже не подумала внять откровенно умоляющему виду Фрая и остаться. Норд напрягся. Сейчас обязательно что-то должно случиться. Вот, не дай бог, он додумается снова начать разговор... – А как Вас зовут? – ну конечно... – Номер семь, – не поворачиваясь, ответил Фрай и мысленно похихикал, когда парень недоумённо застыл. – Что? – Механик номер семь, что не ясно? – А... ну, я хотел бы узнать имя... – Вот, распишитесь здесь. Ага. Пойдёмте, я провожу Вас к машине. – Норд торжествующе улыбнулся, когда внезапно появившаяся Чатти впихнула парню листок. Скажет он своё имя. Конечно. Прямо делать нечего. После механик даже помахал уезжающему красному авто, на что Хартик лишь покачал головой. Нет, Норд абсолютно точно был совершенно непрошибаемым болваном. Аксиома. Жизнь, казалось бы, вернулась в своё привычно русло с кучей нудной работы, холодом, недосыпом, морем бухла и отсутствием всяких надоедливых кентрикосцев. По крайней мере, парня не наблюдалось целый день, так что Фрай пришёл к совершенно обоснованному выводу, что неприятное позади, и снова делал то, что его душеньке угодно. Даже от сердца отлегло. ...Его опять мучило похмелье, а вместе с тем и головная боль, потому что он опять забыл купить лекарства. Ведь знал же, что пойдёт и напьётся, знал! Но таблетки всё равно не купил. Забыл, забегался, заработался, а теперь мается, и всё потому, что надо меньше пить. И меньше – это меньше, а не относительность количества алкоголя к телам кракена и кита. Норд с самого начала рабочего дня сидел неподвижно, держался за голову и посылал всех к чертям, пытаясь слиться с любимым креслом. Он готов был кинуть в Раф вазу с конфетами, услышав её откровенный ржач: – Фрай! Фрай, смотри! Ты, кажись, поклонником обзавёлся! Эти слова заставили его осмотреться и... обнаружить, что рядом стоит Хартик, положив руку на плечо чёртова кентрикосца. Механик почувствовал, как начинает дёргаться глаз. Отвязался, как же! Он же любимчик судьбы, разве могло быть иначе?! – Ребята, это Томас Лаки, он студент-художник из Кентрикоса. Он попросил попрактиковаться в нашей мастерской. Я ему разрешил, так что прошу относиться с теплом и пониманием к этому парню. А теперь идите работайте, нечего штаны протирать. – А что может... практиковать грёбаный художник в нашей грохотальне? – голос Норда был ужасно хриплый, а видок, наверное, весьма устрашающий. Во всяком случае, Норд надеялся на это и старался не смотреть в сторону парня, справедливо опасаясь, что один взгляд на «обожаемое лицо» вызовет новый приступ тошноты. – Мне нужно лучше узнать тело человека, – раздался сбоку голос, полный энтузиазма. Фрай зашипел и снова схватился за голову, три раза прокляв ненавистного парня. Вот чего он привязался?! Чего? Норд жил себе припеваючи, без всяких забот, кроме как на что жить и где нажраться, поэтому сейчас он бы с удовольствием придушил этого идиота ремнём безопасности. – Для этого трахаться больше надо, а не таскаться тут! Сбоку послышался стук чего-то о бетонный пол и шелест листов. Фрай зашипел повторно, стараясь унять ужасный звон в голове. Дождавшись, когда Хартик спровадит кентрикосца куда-то подальше, механик нашёл в себе силы вскочить и вцепиться в ворот рубашки Нойза. – Твою же мать, садист черномазый, угробить решил?! На этот выпад Хартик лишь перехватил запястья Фрая одной своей здоровенной лапищей и усмехнулся, когда тот взвыл от боли. – А что, думал, только ты тут пакостить можешь? Когда босс выпустил запястья механика, тот обиженно засопел, не найдя, что сказать, но всё же в который раз показал Нойзу средний палец. Дни тянулись за днями. Утром Фрай лениво шёл на работу, проклиная всех подряд, а вечером едва ли не вприпрыжку летел в бар, где успешно напивался и проводил ночь с какой-нибудь девушкой, хорошо преуспевшей в науке доставлять удовольствие, либо же с крепким высоким парнем, который оставлял без всякой робости на теле Норда кучу синяков, ссадин и укусов, чему, впрочем, Норд лишь способствовал. Но был ещё и другой расклад, когда вечером механик возвращался домой, уныло плетясь по кишащим серыми, замотанными во множество тёплых одежд существами улицам, понимая, что дома его встретит гнетущая тишина, одинокая темнота и пустая холодная постель. Хотя, как бы то ни было, эти мысли о собственном одиночестве он отгонял быстро, с завидным упорством убеждая себя, что вовсе не одинок, а свободен, и такой расклад его вполне устраивал. Но тут в привычные ориентиры «на работу – с работы» вклинился посторонний. Человек, кентрикосец, сверстник самого Фрая и, кажется, даже одногодка (хотя Норду было плевать) стремительно ворвался в его жизнь. По сути ничего толком и не изменилось: парень не стал ни другом Фрая, ни тем более кем-то большим; он не особо влиял на северянина вообще. Вместе с тем, он приходил каждый день, устраивался где-то в уголке и рисовал, изредка подходя к кому-то, спрашивая и прося о чём-либо; он стал потихоньку разговаривать со всеми, если не откровенно болтать, даже к Фраю приставал с меньшим стеснением и большей настойчивостью. Парень спрашивал про устройство тех или иных механизмов, про то, как и что Норд делает. Не оставлял он и попыток узнать имя механика, но все они были тщетными: северянин со злым весельем упирался, не желая говорить, как его зовут, хотя причину этого не мог понять он сам. Может, он не хотел подпускать этого незнакомца ближе. И вот всё это вместе почему-то настолько увлекло Фрая, что каждое утро он уже заранее ожидал весёлого приветствия от Тома, постоянных вопросов и мельтешения перед глазами. Конечно, всё это казалось Норду странным, но он настолько устал от скучной повседневности, что с радостью принял эту игру. Момент, когда эта игра стала переходить во что-то большее, он позорно пропустил. Всё было как всегда: Фрай влетел в помещение, толкнув в плечо Хартика, чмокнув Джейл в щёку и хлопнув Генри по заднице, быстро скинул с себя верхнюю одежду, натянул тонкую шапку и завалился на кресло, пребывая в счастливом блаженстве и утреннем ничегонеделанье. Звук подъезжающего авто и раздавшееся «всем привет» заставили Фрая улыбнуться ещё шире. Сейчас Том опять будет с вежливым интересом задавать кучу вопросов, а механик будет с наглой и пошлой ухмылкой отвечать на первые понравившиеся. Так было каждый день, так должно быть и сегодня. – Эй, там вот девушка на чёрной «эльке». Иди, работай. – Хартик сдвинул шапку Фраю на глаза. Норд прошипел парочку ругательств, потянулся до хруста и неспешно отправился к клиентке с её машиной. Девушка оказалась гостьей с другой планеты, причём выдали её уши перепонками. Или не уши. Норд не знал даже, с какой она планеты, тем более он не знал, что за часть тела так активно подрагивает в том месте, где у людей обычно уши. Инопланетянка, несмотря на это, казалась весьма симпатичной, вот только... слишком мило улыбалась. Милые парни и девушки никогда не были во вкусе Фрая, так что и на эту оставалось только смотреть. – Здравствуйте. В чём проблема? – механик улыбнулся с максимальным обаянием, впрочем, даже это с трудом скрывало его пошлую натуру. – А? Да... заводится она просто отвратительно. В любой другой ситуации Норд бы закатил глаза и печально вздохнул, услышав столь расплывчатое объяснение, но в этот раз отвлёкся на белую нежную шею и розоватые оголённые плечи девушки. Оторваться от их разглядывания удалось не сразу, и то при напоминании, что с ней Норду всё равно ничего не светит. Девушка тем временем повернулась к Джейл и разговорилась с ней, оставив Фрая любоваться ею со спины. В принципе он был не против, вот только ощущение, что разглядывают его самого, заставило механика обернуться. Тут же взгляд наткнулся на хмурое лицо кентрикосца, но тот, как ни в чём не бывало, спокойно опустил голову и продолжил что-то чертить. Пожав плечами, Норд побрёл к чёрной «эльке». Когда с ремонтом было закончено и девушка уехала, Норд устало плюхнулся рядом с Лаки, сам удивившись тому, что оставил своё любимое драное кресло. Какое-то время он наблюдал за непонятными действиями парня, но вскоре ему это надоело, и он, закрыв глаза, прислонился затылком к стене. – Тебе она понравилась? – голос кентрикосца был приятным, но порой слишком сильно раздражал Фрая. Хотя сейчас Норд пребывал в довольно хорошем расположении духа, а потому лишь привычно пошло улыбнулся и провёл языком по кромке зубов. – Ну ничего такая, прикольная. – Ясно. – А тебе? – Что? – Лаки недоумённо уставился на северянина. – Не тупи, солнце. Тебе тоже понравилась? Или ты по мальчикам? – на лицо Фрая выползла шкодливая улыбка. – Я нормальный! – тут же ощерился Том. – Воу-воу, я понял, не кипятись. – Происходящее Норда откровенно забавляло. Ему нравилось выводить из себя этого тихого кентрикосца, а потом наблюдать, как тот, перебарывая свою злость, подходит к нему снова и снова. Том уже не казался Норду таким чужим и далёким, для остальных он и вовсе стал своим парнем. – Ну так что? – не отставал от парня Фрай. – Инопланетяне вызывают во мне лишь научный интерес, я не тяготею к подобной экзотике, – механик тут же поморщился, непривычный к такой подчёркнуто вежливой речи. Всё будет очень печально, если это привычный язык кентрикосца, потому что для Фрая он звучал так, словно били половником по кастрюле. – В вашем этом... Кентрикосе... там разве не много всяких пришельцев? – Много, но по большей части это студенты или учёные. Иногда модели, ведущие, спортсмены... – И ты не хотел ни с кем из них переспать? Ни разу?! Вот у нас тут, блин, их выше крыши, почти все хоть раз да пробовали! – А ты, видно, только об удовлетворении своих сексуальных потребностей и думаешь, – Том усмехнулся, чуть наклонив голову, отчего линия челюсти выглядела особенно резкой. Фрай непроизвольно облизнул губы. – Что-то кроме этого интересует? – Ну... машины, выпивка... и так, по мелочи... – улыбка почему-то не сходила с лица северянина. – Что «по мелочи»? – Дурь по мелочи, солнце! – Норд расхохотался. – Тут её столько... даже инопланетной. Там же порт, ну, около океана. И рынок. А на рынке всё что угодно достать можно, даже то, что не совсем разрешено. Лаки тут же замолчал с крайне озабоченным видом. «Наверное, не нравится ему такое, слишком уж он... правильный. Все они там такие, интересно?» – подумав об этом, Фрай заметил, что к ним идёт Джейл и помахал ей. Чатти помахала в ответ и поставила на журнальный столик перед Томом стакан с чем-то горячим. Томас улыбнулся и кивнул девушке. – Эй, а мне?! – Фрай даже подскочил от негодования. Если честно, то жрать хотелось жуть как, а что-то вроде чая или кофе он пил последний раз чёрт знает когда. – А ты перебьёшься! Научись покупать себе еду! – недовольно ответила Джейл, не соизволив даже обернуться. – Ну детка... – Нет, я сказала. Даже не подкатывай! Фрай фыркнул и откинулся обратно на спинку. Недовольно покосился на стакан, из которого шёл пар, на Тома, но тот и не подумал поделиться. – А у тебя есть кто-нибудь? – механик недовольно обернулся к Томасу, когда тот спросил. – В смысле? – В смысле, девушка или парень, – терпеливо пояснил кентрикосец, не отрываясь от своего планшета и отпивая из стакана. Механик тоскливо проводил стакан взглядом. – Нет, солнце, у меня никого нет, – ответил он и тут же, улыбнувшись, пихнул Лаки кулаком в плечо, от чего тот чуть не вылил на себя содержимое стакана. – А что, интересуешься? – Я же сказал, что нормальный! С громким хохотом Фрай убежал к своему любезному креслу, подальше от соблазна, так сказать. От соблазна нагло стырить стакан. В скором времени, сам себе удивляясь, северянин стал первым подсаживаться к кентрикосцу и разговаривать с ним, правда, эти разговоры всегда заканчивались доведением второго до белого каления. Однако с того дня, когда Лаки пытался узнать о том, есть ли у Норда кто-нибудь, сам кентрикосец стал вести себя более свободно. Он каким-то странным взглядом смотрел на механика и так же странно улыбался, когда тот смотрел на него в ответ. Ещё он всячески отваживал более-менее симпатичных клиентов и всё больше интересовался личной жизнью Норда. В конце концов, не малыми усилиями до Фрая дошло, что к нему просто пытаются подкатить. Он с удовольствием принял и эту игру. Народу было много как никогда. Даже холодный воздух в мастерской сменился на душный, жаркий. Механики обливались седьмым потом, а Чатти обмахивалась самодельным веером, и только кентрикосцу, кажется, было вполне хорошо. Он сидел в футболке и свободных рваных джинсах, снова уткнувшись в свой планшетник. Фрай сам удивлялся такому мизерному количеству внимания со стороны Лаки, так что, в конце концов, это даже стало немного раздражать. Пристальных липких взглядов кентрикосца обидно не хватало. «Так значит, да? Ну ничего-о-о...» – с такими мыслями Фрай потянул края промокшей и ужасно пахнущей майки. Раздались аплодисменты и весёлое улюлюканье. Норд весело фыркнул и кинул грязную майку на кресло, показал всем излюбленный жест и с превосходством посмотрел в строну Лаки, почувствовав, наконец, его взгляд. О том, какого чёрта его это волнует, он старался не думать. В течение дня северянин пару раз мучил несчастного парня пошлыми шуточками и язвительными подколками, на что тот только злился, ругался, размахивал руками, а лицо его покрывалось смешными краснючими пятнами. Как оказалось, это была точка кипения. Мастерскую после такого рабочего дня убирали все. Помещение было загажено практически по максимуму, и Хартик назначил механикам «исправительные работы». – Господи-боже-мой, как же я хочу огромный шланг с мощным напором воды. Чтобы смыть всё это к чертям! Вместе с вами! Фрай тут же подскочил к возмущающейся Джейл и забрал у неё тяжёлое ведро с водой. – «Огромный шланг с мощным напором»? Детка, тебе нужно быть осторожнее с такими высказываниями! – мурлыкнул он, за что тут же получил несильный удар в плечо от в мгновение покрасневшей девушки. На это он только засмеялся и легко чмокнул её в подбородок. Джейл вздрогнула. Сзади послышался эхом отразившийся от стен стук. Фрай обернулся и увидел, что кентрикосец поднимает с пола планшетник, усердно пряча глаза за отросшей чёлкой. Обычно Норд соображал тяжело, но вот сейчас ему не составляло труда понять, что Том стал свидетелем этой сценки, которая для самого северянина не имела никакого смысла. Он отнёс ведро к ребятам и уселся на спинку кресла перевести дух. Нащупал майку. Вытер пот с голого торса. Вздрогнул, когда чья-то фигура загородила ему свет, а ухоженные ладони с длинными пальцами легли на спинку по бокам от ног Фрая. Норд поднял голову и встретился взглядом с карими глазами Томаса. Всё тело механика напряглось, потому что впервые Том позволил себе быть настолько близко к нему и вести себя настолько... свободно. С другой стороны, было даже интересно, что парню нужно от Фрая. – Весёленькие татуировки. Мне вот интересно, не смущало тебя, когда их пониже спины набивали? Норд закусил губу и потупил взгляд, чтобы не расхохотаться. Как глупо! Значит, малыш приревновал, и у него слетели тормоза, раз он такой злой? А сейчас он пытается давить на Фрая? Такими детскими методами? Да ладно, смешно подумать. Губы растянулись в пошлую улыбку. Зубы зацепили обветренную кожу, из-за чего стало немного пощипывать, но механику до этого не было никакого дела. Вокруг была тишина, хотя все и старались делать вид, что происходящее их не касается. – Не-а. У меня, знаешь ли, не только тату. Так что, если будешь хорошим мальчиком, разрешу заценить пирсинг на члене. Глаза кентрикосца тут же округлились, дыхание сбилось. Он громко сглотнул и открыл рот, силясь что-то сказать. Норд хмыкнул и надавил указательным пальцем на подбородок Тома, затем встал, мягко скользнул руками по груди и плечу парня и негромко сказал в самое ухо: – Не пытайся смутить меня, тебе не идёт. Малой ещё. С этими словами он, весело насвистывая, ушёл домывать пол. Представление прошло даже лучше, чем можно было ожидать, да и Лаки сам нарвался. Вскоре всё было убрано, и усталые работники кинулись к своим вещам, словно у них открылось второе дыхание. – Понимаю, что все устали, – раздался низкий голос Нойза, – но как вы смотрите на то, чтобы выпить? В честь праздника, так сказать. Все тут же загалдели, по-видимому, соглашаясь. – А ты? – Генри вопросительно уставился на Фрая. – Не, ребят, идите без меня, я в ничто. – О-о-о... как же так! Наш Фрайчик и не пьёт? Ну же, Фраюш. – Норд смешно поморщился от подобного обращения Раф и замотал головой. – Ну и хер с тобой, зелёный засранец. – Ладно, мы тогда пойдём, а вы закроете. – Нойз уже на выходе кинул Фраю ключи и вышел. Через мгновение до северянина дошло, что Нойз сказал «вы», а значит, вопреки ощущениям самого Норда, он здесь не один. Фрай быстро обернулся и таки увидел у администраторского стола Томаса. Парень выглядел угрюмо и даже немного обижено. С другой стороны, сам нарвался, не лез – не получил бы. Лаки не торопясь складывал в кейс какие-то папки, бумаги, любимый планшетник. Механик подумал, что раньше никогда не видел, чтобы тот забирал всё с собой, обычно же это лежало здесь, и каждый день парень просто оставлял свои вещи в мастерской. А теперь вот собирает всё... – Эй, – окликнул его Фрай, – ты же обычно не забираешь это домой. – Угу. Но я уезжаю завтра. – Как-то тихо и мрачно отозвался Том. – В смысле «уезжаю»? Куда? – Норд недоумённо нахмурился. – Домой, куда же ещё. У Норда перехватило дыхание. Почему-то он и подумать не мог, что кентрикосец может уехать. Стало казаться, что тот всегда был здесь и будет, что он никуда не денется. И вот как-то Фрай забыл, что однажды Томас должен будет вернуться домой, в свой родной Кентрикос. Домой, где его, наверняка, ждёт семья, где он учится и где жил всё это время. Домой, где не было ни Фрая, ни мастерской, и где, наверное, мало кто вообще вспоминал, что есть такой город Северный. – Но ты... не можешь остаться? – негромко спросил Фрай, чувствуя, что во рту резко пересохло. – Как я останусь? Я же на практику приезжал. Теперь вот обратно... Механик на секунду задумался, а после подошёл и положил руку на плечо Лаки. Том вздрогнул и тут же повернулся. – Слушай. Тут такое дело. – Норд запнулся и втянул воздух сквозь стиснутые зубы, подбирая слова. – У нас же сегодня праздник в городе. Ну, типа приход весны. Все празднуют. Не хочешь глянуть? – парень задумался, и северянин тут же затараторил вновь: – Ты же художник, тебе должно понравиться. Там так красиво, чувак, закачаешься! – Ну-у-у... хорошо, – неуверенно пробормотал Лаки. – Класс. Тогда... – Норд высунул голову на улицу. – Ребят, подождите, мы с вами! – Но я не хочу пить! – тут же запротестовал кентрикосец. – А это не тебе, – Фрай счастливо улыбнулся, непонятно чему радуясь. – Это мне без алкоголя тяжело будет. С общей пьянки они вдвоём ушли довольно быстро. Норд посчитал, что пары стопок водки хватит, чтобы расслабиться на сегодняшнюю ночь. Он говорил абсолютно серьёзно и был уверен, что парад в центре города, который проводился в честь прихода календарной весны, обязательно понравится Тому. Это, в самом деле, было потрясающем зрелищем, причём настолько, что даже сами жители Северного старались не пропустить ни одного праздника, надеясь увидеть что-то поистине великолепное. Раньше Фрай ходил на праздник с родителями, потом стал ходить один. И вот теперь, спустя годы, ему внезапно захотелось поделиться своим восторгом с кем-то ещё. Этот праздник был чем-то вроде достояния страны, как карнавал в Бразилии или Новый год в Китае. Вот только проводился он исключительно в одном Северном, и редко кто из других городов их большой страны приезжал посмотреть на это. Фрай понятия не имел, почему приходили в основном только северяне и массы инопланетян. Кстати, вторые занимали в этом параде особое место, являясь чуть ли не основной частью. Под ногами хрустел снег. Да-а-а... Весна весной, но в их городе хорошо, если хотя бы снег растает, не говоря уже о тепле и солнце. Фрай не помнил, видел ли он вообще хоть раз эту загадочную звезду под названием Солнце. Всё, что он помнил, – вечно серое небо, вечно серые дома, вечно серый снег, который таял в лучшем случае к концу весны. И вечно серые огромные куртки и шапки у людей и инопланетян, потому что от такого холода было совершенно не до моды. Вот и теперь Норд торопливыми шагами шёл в сторону бедных кварталов. Он, как коренной житель, прекрасно знал, что настоящий праздник начинается именно оттуда, ведь название гласило «Праздник весны, свободы и мира», и если весна уже есть, то откуда, как не с бедных кварталов, начинается истинная свобода? С обеих сторон улицы тянулись низкие старые здания, некоторые из которых начали разрушаться. В одном из таких старых домов живёт и он сам. Мимо прошло низкое существо (явно не человек), закутанное в ворох серых одежд, с огромным тюком сверху, чёрными круглыми очками, как у пловцов, и маленькой обезьянкой на плече, одетой в похожие серые одежды. Норд поправил ушанку и заметил, как Томас проводил взглядом странную парочку. – Здесь... эм-м-м... здесь все такие? – Серые? Да. Всё такое же, как этот грязный снег. – Фрай весело пнул сугроб и взглянул на Тома. – Ты чё без шапки, холодно ведь! С этими словами он стянул с себя ушанку и нахлобучил её на голову кентрикосцу. – А тебе, значит, не холодно? – язвительно спросил тот. – А я привык. – Ответил Фрай. Он ещё раз посмотрел на кентрикосца. Лаки с неподдельным интересом рассматривал каждый дом, каждую лавочку, каждую старушку-торговку, каждого проходящего мимо прохожего. Невольно на лицо механика выползла мягкая улыбка. Он даже забыл, что может так улыбаться. Тем временем, до него донёсся шум голосов и музыка. Томас тоже активнее завертел головой, пытаясь найти источник. Фрай предвкушающе улыбнулся, представляя лицо Лаки, когда тот всё увидит. Они свернули за угол. Тут же вдоль извилистых улочек были куча музыкантов и танцоров, вокруг которых собирались небольшие группы людей. Ближе всех с обеих сторон сидели два мужчины, с весельем и задором бившие в литавры. Томас восхищённо выдохнул. Фрай засмеялся и потянул кентрикосца за рукав пальто. Вслед за мужчинами с литаврами была группа подростков, игравших на африканских барабанах; две танцовщицы, одетых в индийские наряды; юная девушка азиатской наружности, которая умело управлялась с йо-йо; уличные танцоры, акробаты, укротители огня, мимы, певцы, скрипачи, флейтисты, гитаристы... И эта, казалось бы, ужасная какофония звуков, это ужасное мельтешение, этот ужасный шум – всё сочеталось настолько гармонично, что, наверное, не могло бы существовать одно без другого. Настоящий вихрь разных по внешнему виду и настроению людей представлял собой олицетворение лишь одного единственного понятия. Свобода – вот что виделось в каждом лице, в каждом движении этих людей. Настоящая свобода веры, мыслей, чувств, свобода, которую может дать только такая неприхотливая жизнь. Эта жизнь звучала и как скрипка, и как литавры, и как флейта, а ритм её походил на любой из танцев, и все эти люди жили такой жизнью. И серый, мрачный, стальной город оживал вместе с ними, начинал дышать, приходил в движение даже здесь, на своих окраинах, по сути, никому не нужных задворках реального мира. И Норд прекрасно понимал состояние Тома, когда хочется подойти к каждому, хочется увидеть всё и впитать в себя этот дух, очевидно, не известный ему ранее. Он сам в детстве радостно прыгал и хлопал в ладоши, когда видел жонглёров или акробатов. Он даже вспомнил, как один раз ему дали подержать в руках дорогую старую скрипку. Но ночь продолжалась и Том, расхаживая в таком темпе, мог не успеть посмотреть всё, а Фрай мог не успеть ему этого показать. Он потянул парня за собой, и они сбежали по наклонной, совсем узкой улочке. Норд схватил с тележки кусок тёплого тыквенного хлеба, сунул ещё не пришедшему в себя кентрикосцу и кинул прямо в руки пожилой женщины несколько монеток. Через десять минут подобных перебежек они добрались до центра города. Здесь всё было совсем по-другому. Здесь огромные высоченные здания уходили в мрачные небеса и светились яркой, слепящей глаза рекламой, люди пестрили своими странными причёсками, а инопланетян было на порядок больше. Жильё здесь стоило очень дорого, как и большинство товаров, поэтому простые жители заходили сюда редко, в основном на подобные праздники. Здесь Фрай и сам готов был разглядывать почти всё. И высотные здания, в которые он никогда не зайдёт, и витрины известных магазинов, в которых он никогда ничего не купит, и крутые автомобили, на которых он никогда не будет ездить. Но в любом случае, он хотел всё это хотя бы запомнить. Он вспомнил о Лаки. Тот оглядывал всё это, но удивление на его лице было вызвано скорее контрастом центра и окраин города, потому что – Норд был уверен – у них почти весь Кентрикос выглядит как один их центр. С радостной улыбкой северянин проводил взглядом большой дирижабль с рекламой, где красивая мулатка вещала о достоинствах новой краски для волос. Дорогие часы, самолёты, одежда, отражение лиц в зеркальных стенах мелькали вокруг, но были совершенно не главным. Впереди гремела музыка. Она была совсем другая. Она не была живой, но вместе с тем, под неё хотелось жить. Биты и дёрганные ритмы казались такими привычными для жителей их времени, а для Фрая такая музыка в этом месте была чем-то вроде обещания счастливой сказки, где люди жили совсем иначе. Протискиваясь сквозь уже образовавшуюся толпу, он не отпускал руки Тома. Люди улыбались и хлопали в ладоши, на плечах у многих мужчин сидели радостные верещащие дети. Фрай дошёл до того места, где на снег ложился странный фиолетовый свет, и решительно шагнул за эту негласную границу. Парад. Парад во всей своей красе, во всём своём величии. Это была главная часть всего праздника, главная часть всего города, всей жизни сегодняшней ночью. Норд обернулся. Томас стоял сзади, распахнув рот и оглядывая всё широко раскрытыми глазами. Наконец, его взгляд наткнулся на самого Фрая, и Том вздрогнул. Норд прекрасно знал, почему. В моде всё ещё была светящаяся под ультрафиолетом краска, и большинство красило этой краской всё, что можно было. Вот и северянин сейчас стоял перед Томом со светящимися зелёными волосами, оранжевыми ресницами, ярко-голубыми глазами (хотя природный цвет их был серый) и розово-оранжевыми губами. Конечно, такая краска также была и в тату, но их, к сожалению, скрывала одежда, так что Лаки придётся довольствоваться этим. И светился не только он сам, светилась вся не прекращающая движение толпа. Казалось, что с неба разлилась радуга, охватив большую улицу и каждого, кто на ней находился. Механик уловил слова знакомой песни, которую знали все жители Северного, и запел вместе с остальными. Толпа сейчас казалась одним живым организмом, певшим странную песню, от которой кипела кровь и било в голову похлеще любых наркотиков, от которой хотелось танцевать, кричать, смеяться, жить, в конце концов. И Фрай жил. Жил, и надеялся, что с ним живёт не только весь город, но и Томас Лаки из такого далёкого Кентрикоса. Норд поднял голову и встретился взглядом с невероятно яркой инопланетянкой, наклонившейся к нему с больших ходулей. Она была завораживающе красива своей неповторимостью и казалась настолько неземной, что всё вокруг становилось похожим на прекрасный сон. Синеватой рукой с розовыми светящимися пятнами она коснулась лица Фрая, улыбнулась и ушла дальше. И такие прикосновения каждый раз были похожи на прикосновения крыльев бабочек: нежные, лёгкие и безнадёжно короткие. Толпа продолжала выкрикивать каждому известные слова, танцевать, кружить хороводы, жить здесь и сейчас в одном ритме с гремевшей на весь квартал музыкой. И Фрай с Томасом сейчас были частью этой толпы, частью огромного организма. На платформах танцевали инопланетные девушки в самых разных нарядах, внизу пели люди, и никуда не хотелось уходить. Всё мерцало и светилось. Скоро должен был начаться Парад небесных кораблей, когда над ни на секунду не замирающей толпой должны были пролететь десятки этих самых небесных кораблей, после чего начнётся салют, и внезапно Норд понял, подумал об этом впервые за двадцать три года своей жизни, что это нужно смотреть не здесь. Он резко дёрнул кентрикосца на себя и направился на выход из города. Океан не замерзал в холодном Северном даже зимой. Не замерзал и песок на его берегу. Норд знал по опыту своей прошлой работы, что ему просто не дадут замёрзнуть, ведь совсем недалеко находится космопорт. И сейчас, возможно, выпитые две рюмки водки вдруг дали о себе знать, но Фрая резко потянуло на берег. Раньше он бывал здесь с отцом. Потом он вырос и в прогулках на бесполезный пляж не видел ничего привлекательного. Но сейчас всё казалось другим. Опять же, то ли от выпитого, то ли от того, что рядом был Том. Улица, на которой был парад, выходила как раз на берег, и теперь они оба стремительно неслись по холодному песку, который забивался под одежду и обувь, падали, поднимались, бежали дальше, и холодный, ледяной ветер дул им в лицо. Они оба радостно кричали и расставляли руки, как будто бы это были крылья, а ветер мог унести их куда-то. В голове Норда не было ни одной мысли, он чувствовал бодрость и необъяснимый прилив сил. Не думая, что делает, он забежал в ужасно холодную воду океана, снимая с себя куртку и поднимая в воздух брызги. Он не переставал смеяться, настолько хорошо сейчас ему было. Он остановился и посмотрел на берег, туда, где остался стоять Том. – Ну же! Иди сюда! – позвал его Фрай, пытаясь отдышаться. Пару секунд Лаки думал, а затем, бросив на берег шапку и снимая куртку по примеру Норда, кинулся к механику. Они смеялись вдвоём, дурачась в ледяной воде, не обращая внимания на мороз. Кажется, впервые за долгое время Норду было так хорошо. Впервые за долгое время звучал его искренний счастливый смех. Впервые за долгое время северянин не чувствовал себя таким одиноким. Нет. Он был не один. С ним был Том. И Том не был чужим. Подумав об этом, Норд остановился. Кентрикосец тоже замер и в недоумении уставился на Фрая. Раздался странный гул, и оба парня, задрав головы к небу, увидели пролетающие над ними корабли. Даже отсюда было слышно улюлюканье толпы, когда в небе начали вспыхивать разноцветные расцветавшие бутоны фейерверков. Фрай с трудом оторвал взгляд от цветных всполохов и уставился на кентрикосца. Тот, почувствовав это, в ответ посмотрел на Норда. – Знаешь... я не планировал спать с тобой. До этого дня, по крайней мере. И я не люблю целоваться, но... почему-то мне так хочется это сделать сейчас... – последнюю фразу Норд уже почти прошептал и мягко коснулся своими губами губ Тома. Всё ещё гремела музыка с парада, всё ещё бабахали салюты и громыхала толпа. Но это было далеко, а Томас был совсем рядом. И он был единственным, кого сейчас хотел Фрай. Прикосновению горячих тел друг к другу мешала только липкая мокрая холодная одежда. Нежные поначалу поцелуи превратились в жадные, срывающие с губ прерывистое дыхание. Фрай совершенно не помнил, как они добрались до его дома. Для него сейчас вообще существовали только губы кентрикосца, его руки, забирающиеся Фраю под одежду, и сильнейшее возбуждение. Господи, неужели он может хотеть кого-то настолько сильно? Норд оторвался от губ парня и судорожными быстрыми поцелуями спустился к шее. Поцелуй, засос, укус. Тихий стон кентрикосца в награду. Новая вспышка желания. Ещё чуть-чуть и Фрай забудет себя от этого жара. Лёгкий толчок – и вот Фрай уже сидит на кровати, широко расставив ноги, а Том стягивает с него майку. Теперь целуют самого Норда, легко покусывая влажную кожу, а он цепляется руками за чужие плечи, подаётся вперёд бёдрами, и дыхание то и дело срывается. В полумраке он едва видит, как Том опускается на колени между его ног, чувствует подрагивающие пальцы на своих бёдрах и думает, что неплохо было бы включить свет. Он не в том состоянии, чтобы быть осторожным, и, стараясь дотянуться до включателя ночника, сшибает с тумбочки почти все стоящие на ней предметы. Он уже почти дотянулся, но успевает лишь схватиться за край тумбочки и втянуть воздух сквозь плотно стиснутые зубы, когда тёплая рука Тома осторожно поглаживает член северянина через джинсы. От таких простых касаний у Фрая поджимаются пальцы на ногах. Он чувствует, как Том языком обводит узоры тату на животе и расстёгивает ширинку. Он приподнимает бёдра, позволяя снять с себя джинсы вместе с нижним бельём, и прикусывает губу. Возбуждение сильное, но пока ещё вполне контролируемое. Плохо только, что свет лишь от фонарей на улице. Кентрикосец вновь усаживает на пол и замирает. Фрай слышит его громкое дыхание. Бездействие парня начинает немного злить, так что Норд легко проводит ногой по боку Тома. Тот, тут же поняв намёк, приподнимается и касается члена Норда рукой. Получив долгожданное касание, Фрай выдыхает и откидывается назад, жмурясь от снова и снова накатывающего удовольствия. Он крупно вздрагивает, когда вместо руки головки члена касаются губы. Это было настолько неожиданно, что Фрай снова сел и уставился на Лаки. А ведь тот и не умеет ничего, он ведь «нормальный». Впрочем, Норд настолько хотел продолжения, что ему было уже всё равно. Лаки вновь коснулся головки губами, а затем медленно и осторожно вобрал её в рот. Фрай тут же распахнул рот, чувствуя, как низ живота буквально горит, и как мало того, что делает кентрикосец. Ему хотелось сейчас же грубо схватить парня за волосы и вдалбливаться в горячий влажный рот. Но, конечно, с ничего не умеющим в этом плане Томом так поступать было нельзя, и Норд сдерживался, начиная шипеть и сжимать руками одеяло. И безумно хотелось, чтобы он немножко потянул за серёжку, но Том таких тонкостей не знал. У него даже не получалось взять член полностью, поэтому вскоре минет в его, пусть и усердном, но отвратительном исполнении начал раздражать. Осторожно оттолкнув его от себя, Фрай усадил Тома на кровать, касаясь члена парня немного грубо и ловя губами сладкий стон. Возбуждение, успевшее отступить во время минета, разлилось по телу северянина с новой силой. Он уселся на ноги Лаки, не отрываясь от его рта и зарываясь руками в густые мягкие волосы, и застонал, прижимаясь членом к животу Тома. Впервые Норду не хотелось быть грубым. Да, хотелось с силой жать упругие ягодицы, дёрнуть за волосы, прокусить нежную кожу не плече. Но это было намного мягче того, к чему привык Норд. Он уже и не помнил, когда в последний раз его секс с мужчиной не был похож на драку с плавным переходом в животный жёсткий секс. Сейчас же это не было привычной похотью. Это было как обжигающая страсть, как безумное желание раствориться в другом человеке. Нет. Не просто в другом. Именно в Томе. Том, который этой ночью будет принадлежать только Фраю, знал ли он, что заставляет Норда буквально сходить с ума, заставляет просыпаться давно забытое желание обладать кем-то? – Том... Тш-ш-ш, тише, – Фрай мягко обхватил лицо Лаки руками и взглянул в блестящие глаза. – Я давно не был с мужчиной, так что могут возникнуть проблемы. Том словно пришёл в себя и тут же вывернулся из горячих рук. – Я хочу, чтобы ты был сверху. – Норд разглядел в темноте его широкую улыбку. Слова кентрикосца, откровенно говоря, поразили его. – Но тогда... – На самом деле, – раздался смущённый смешок, – я хотел переспать с тобой сегодня. Так что всё в порядке, мне... Не дав ему договорить, Фрай привстал на коленях и снова впился поцелуем в его губы. Так значит, его солнце не такое уж и невинное, каким кажется на первый взгляд, и хочет этого не меньше самого Норда. Почему-то эта мысль заводила сильнее, заставляя Фрая буквально вгрызаться в припухшие губы. Он окончательно повалил Тома, руками оглаживая его бока, бёдра, плечи, грудь, отчего тот стонал, выгибался и цеплялся за руки механика, силясь подавлять стоны. Фрай опустил руку на член парня, перепачкав пальцы в тягучей смазке, и прикоснулся к колечку мышц. Лаки лишь вздрогнул, но не прекратил беспорядочных, безостановочных движений руками по телу самого Норда. Сначала внутрь вошёл указательный палец, на что Том только слабо дёрнулся и притянул Фрая ближе для умопомрачительного поцелуя. Стоны парня стали звучать чаще и чуть громче, так что Норду приходилось кусать губы, чтобы не сорваться раньше времени. Перед тем, как ввести второй палец, Фрай склонился к груди кентрикосца и, обдав соски горячим дыханием, втянул в рот один из них. Том охнул, и в этот же момент к первому пальцу Норд добавил второй. Лаки дёргал Норда за длинные пряди на затылке, заставляя того шипеть и кусаться, оставлять яркие отметины на светлой коже, покрывшейся испариной. Фрай аккуратно прикусил кожу на колене Тома, вызывая у того не то вздох, не то стон, и фары проезжавшего под окном авто движущимися жёлтыми пятнами скользнули по лицам и телам двоих парней. На секунду свет лёг на лицо Тома. Ожидание, удовольствие и немая просьба, которые оно выражало, стало последней каплей для плотины самоконтроля Фрая. Член уже болезненно пульсировал и, не в силах больше терпеть, Норд толкнулся в горячее желанное тело. Том сразу же заскулил и упёрся руками в плечи северянина. Но это едва ли могло сдержать Норда. Его сил хватало лишь на то, чтобы, зажмурившись, входить медленно и более-менее осторожно. Царапины на груди и громкие всхлипы Тома давали понять, что парень действительно не получается удовольствия от происходящего. – Б-больно... серёжка... – едва слышно выговорил он, продолжая упираться в грудь Фрая. Норд вошёл до конца и упал лбом на плечо парня, покрывая поцелуями его шею и ключицы. Безумно хотелось двигаться, вколачивать парня в постель и слушать его стоны. Фрай стал медленно толкаться, всеми силами сдерживая свои животные желания. Впервые это было так тяжело. Он действительно хотел Тома. Хотел так, как хотят только любимых, тех, кто стал настоящей одержимостью. Через несколько движений всхлипы Тома сменились прерывистым дыханием, а длинными красивыми пальцами он размазывал по лицу Норда жирную чёрную подводку, оставляя яркие полосы, тянущиеся от глаз по всему лицу. – Боже... такой жаркий... узкий... – выговорил Норд, давясь стонами. От этих слов Том тут же отвернулся и закусил ребро руки, стараясь сдерживать все более громкие вскрики. Темп движений нарастал. Сейчас Фрай не смог бы остановиться, даже если бы Томасу было больно, и он сам просил бы об этом. Норд чувствовал лишь жар от тел, слышал лишь стоны и был полностью поглощён ни с чем несравнимым удовольствием. Появление новых царапин на спине, громкие, несдержанные стоны и укусы лишь быстрее приближали его к пику этого удовольствия, и он кончил неожиданно быстро, чуть позже Тома. Упав на спину и прижав парня к себе, он пытался отдышаться и унять невероятно громко бившееся сердце, целовал Тома куда придётся, но сам не заметил, как вскоре уснул.

***

Том открыл глаза, проснувшись от холода. Ещё сонный, он осмотрел комнату, в которой спал. Его взгляд остановился на раскрытом окне и парне с зелёными волосами, который стоял около него. Чудаковатый механик с кучей татуировок и пирсинга. Коренной житель Северного. Когда он увидел его первый раз, то поклялся себе, что приедет ещё. Это было удивительно для него, всю сознательную жизнь интересовавшимся девушками, но он привык не бегать от проблем, и сам себе признался, что парень ему до боли понравился. И если бы всё дело было просто во внешности! Нет, она сыграла, конечно, немаловажную роль. Но всё же причиной, по которой Томас заметил его, были невероятные серые глаза. Тёплые в одно мгновение и колючие в другое. Том сам не понимал, как умудрился это разглядеть, однако вскоре он понял, что за возможность увидеть этого парня, взглянуть в эти глаза, он отдал бы больше, чем за всё то, что хотел до этого. Он почти не общался с Томом. Сначала Лаки откровенно доставал его, хотя целью это вовсе не ставил, потом и вовсе стал для механика едва ли не предметом интерьера. А ведь Том даже выбрал это место для практики, чтобы быть ближе к механику, но тому, похоже, было наплевать на его присутствие. Правда, через какое-то время подвижки в их общении стали появляться. Вот только северянин оказался дурачком, пошляком и жутким хамом. И, что удивительно, даже это открытие не убавило интереса Тома. Напротив, с каждым днём он всё больше и больше увлекался этим странным человеком, пока не понял, что влюбился окончательно. По уши, с вытекающими из этого последствиями вплоть до любовной горячки. И с каждым днём ему казалось, что механик его нарочно злил. Злил и радовался этому как ребёнок. Он всё пытался узнать о нём побольше. В первую очередь он хотел узнать имя, но этого так и не добился. Тогда стал расспрашивать всех вокруг о личной жизни механика. Среди прочих подробностей наиболее значимой оказались те, что он узнал от Раф. Оказывается, механик сначала учился вместе с ещё одним парнем Генри в каком-то училище и был бы военным механиком. В качестве него же в девятнадцать лет его как одного из лучших студентов отправили на фронт чинить боевую технику. Том прекрасно знал о той войне, длившейся чуть больше года, и сколько там было жертв. У него самого там участвовал брат, впрочем, целым и почти невредимым вернувшийся домой. А вот на механика, похоже, это произвело неизгладимое впечатление, потому как, по словам Раф, в эту стезю он больше не хотел лезть ни ногой. После Том сам заметил на затылке Фрая небольшое утолщение, выдавшее чип военного образца. С этого момента механик стал человеком ещё более интересным. А потом Том понял, что ничегошеньки он не добился. Для парня он остался весёлой забавой, но ничем более. Томасу нужно было уезжать на следующий день, так что ему хотелось забиться в угол и от души разреветься. Надо же, в первый раз нашёл кого-то настолько интересного, и тот оказался парнем, да ещё и совершенно не интересующимся самим Лаки. Придётся ни с чем возвращаться домой и там продолжать своё скучное существование, каждую ночь перед снов смотря рисунки, на которых был изображён чудной механик с зелёными волосами. Но вдруг, когда тот услышал о его отъезде, что-то тут же переменилось в его поведении, и он позвал Тома на какой-то их городской праздник. Сначала Лаки хотел отказаться, даже при том, что надеялся сегодня затащить механика в постель, но после всё же поддался его словам. То, что он увидел в городе в ту ночь, не было похоже ни на что из увиденного ранее. Город был един. И в старых кварталах, и в центре города. Он был един, и все люди были связаны чем-то неуловимым, им одним известным. Именно это впечатлило его. Не вся та иллюминация, которой хватало и в его родном Кентрикосе, а именно это ощущение единства. Потом парень неожиданно затащил его к океану. В Кентрикосе не было океана, были лишь пресные озёра, а потому Тома охватил какой-то детский восторг при виде «большой воды». А потом был дом механика, сам механик и жаркая ночь. Занимались они сексом или любовью, было трудно сказать. Для Тома это, несомненно, было любовью, а чем это было для механика, он не знал, не мог сказать. И вот теперь он лежит в его постели, в его доме. Он видит на руках отметины от пальцев и яркие засосы на груды, но почему-то особой радости это не доставляет. И холодно к тому же. Почувствовав взгляд Тома, парень обернулся. – Доброе утро, – сказал тот с улыбкой. – Доброе утро, – хрипло ответил Том. – Закрой окно, пожалуйста. Холодно. Парень послушно закрыл створку и повернул ручку, после чего улёгся рядом с Томом. Том, к слову, ожидал чего угодно, но только не такого. Не настолько милого. – Как ты себя чувствуешь? – Н-нормально... Том вглядывался в уже ставшее родным лицо, но теперь без грамма макияжа. Большие серые глаза, резкие скулы, тонкие бледные губы. И всё казалось ему красивым. – Знаешь, я немного завидую твоему цвету волос. – Парень ещё раз улыбнулся. – Почему? – опешил Том. – Потому что у меня его нет. – У тебя бесцветные волосы? – Да нет, дурак, седые они. Кажется, парень начинал злиться, но Том не совсем понимал, как это исправить. – А... рано так. – Парень пожал плечами, и тут Том спохватился об очень важном вопросе. – Слушай, я ведь до сих пор не знаю, как тебя зовут. Сначала механик удивился, а потом расхохотался. Лаки немного обидело такое отношение к себе, и он, нахмурившись, не сводил взгляд со стройных, обтянутых серыми джинсами ног. – Ты серьёзно, солнце? – вот. Ещё одна привычка механика. Том с каким-то непонятным удовольствием отмечал, что солнцем механик называет только его и никого больше. – То есть... мы трахнулись, а я так и не сказал тебе своё имя? Блин, ну я и дебил! Трахнулись. Так вот что это для него. Теперь всё ясно. Впрочем, сегодня же он уедет и забудет обо всём, как о кошмарном сне. И рисунки сожжёт. Хотя... кого он обманывает. – Фрай Норд. Норд, кстати, самая распространённая фамилия у нас в городе. – Вот как... «Северный»... Забавно. – Слушай, солнце... если мы теперь настолько близки, так может... останешься? – Что? – Том с недоумением взглянул в лицо парня и тут же оказался прижатым к горячему телу и закутан плотнее в одеяло. Видимо, тот заметил, что Лаки трясёт от холода. И всё же его слова были куда значительнее действий. – Я знаю, ты говорил, у тебя типа практика, все дела... Но я подумал, что будет клёво, если ты останешься. На лице Фрая была какая-то глупая заискивающая улыбка, а в этих замечательных глазах плескалась совершенно непонятная надежда. Том окончательно запутался. Почему, почему Фрай, так наплевательски ко всему относившийся, вдруг заговорил об этом? Да и зачем бы ему оставаться? Ради секса? Бред! – Зачем тебе это? – Ну... – Норд задумался. – Ещё попрактикуешься. А мне не так скучно будет. Забавный ты, солнце. Почему-то от этих слов сердце Томаса мгновенно оттаяло. Он мягко улыбнулся и взъерошил крашенные волосы механика. – Никакой ты не северный. Наглый бессовестный ребёнок. – Знаешь, а ведь ты тогда и правда везунчик, – поддержал тему механик. – Сам подумай: я был твоим личным гидом, искупался с тобой в ледяном океане, позволил тебе остаться на ночь в моей постели, окно закрыл из-за тебя, теперь вот остаться упрашиваю... считай, тебе по-крупному повезло! И тут до Тома дошло. Он, наконец, понял то, что Норд не мог сказать вслух, а может даже не умел говорить. – У меня фамилия не на холод указывает. Ты посмотри, я такой же, как этот город – серый весь. Волосы, глаза, одежда... И вообще... - продолжал Фрай. – Я тоже люблю тебя, Северный. – Тихо проговорил Том с мягкой улыбкой, прерывая поток этого бреда. – Что? Солнце, да кто здесь... – парень тут же замолчал, беспомощно глядя на улыбку Лаки, и в итоге улыбнулся в ответ. Так же мягко и счастливо. – Так ты останешься? – Угу. И Том уткнулся северянину в грудь, почувствовав, как сильные руки обнимают его крепче. Северный – холодный металлический город, где большую часть года зима. Но каким бы холодным он не казался, даже здесь, оказывается, есть место тёплым чувствам, которые согреют под любым снегопадом. Был бы только рядом нужный человек.