Танцы на льду

— Это не «танцы на льду», это «коровы на льду», — пробормотал Юури. Справедливости ради следовало заметить, что единственной коровой тут был он сам. Остальные, совершенно неожиданно, умели кататься на коньках. Мазоку-то понятно — за столько-то лет и чему похлеще научишься, но Мурата… Такой подлости от своего лучшего друга Юури не ожидал. Теперь Мурата развлекался по полной, скользя по льду в паре с мускулистой красоткой, которая была выше его как минимум на голову. «Тьфу ты, это же Йозак», — Юури попятился подальше от катка, сразу перестав завидовать Мурате. Хотя тот, как ни странно, выглядел вполне довольным жизнью. Юури перевел взгляд на стоящий неподалеку прибор. В перерывах между выступлениями той или иной пары он ездил по льду туда-сюда, усердно его полируя. Вольфрам говорил, будто это изобретение Аниссины, и, прежде чем Юури успел изумиться — едва ли не в первый раз на его памяти изобретение Аниссины работало как надо, не взрываясь и не выдавая неожиданных эффектов вроде повального облысения всех присутствующих, — Вольфрам согнулся в три погибели. Оказалось, что при работе прибор излучает какие-то особые волны, на которые у него, Вольфрама, аллергия. Фон Бильфельд был немедленно уведен с соревнований «коров на льду», сиречь конькобежцев. Вместе с ним ушла и не на шутку встревоженная Гизела, которая должна была кататься в паре с Вольфрамом вместо наотрез отказавшегося Юури. Среди уже выступивших конкурсантов Мурата и Йозак лидировали. А выступили, кажется, почти все. — Он и правда самый крутой среди нас, — уныло пробормотал Юури, глядя на принимающего цветы невероятно крутого Мурату. — Не самый, — раздавшийся над ухом голос не заставил Юури вздрогнуть — он при всем желании не мог бы забыть о Конраде, который стоял у него за спиной. — Гвендаль может составить его высочеству более чем достойную конкуренцию. — Гвендаль? — не поверил Юури. — Но ему же нужна пара, а… Юури хотел сказать: «а где же он себе пару найдет с таким страшным лицом», но вовремя промолчал. Гвендаль был гораздо мягче, чем казалось на первый взгляд, и Юури он нравился, а что девушки от него разбегаются, втихую восхищаясь его суровостью с безопасного расстояния — так то мелочи. — Гвендаль и Аниссина уже сорок лет подряд побеждают в «танцах на льду», — ответил Конрад. — Сорок лет?! — не поверил Юури. — Погоди, ты сказал «Аниссина»?! — Именно так, ваше вели… Юури, — Конрад вовремя исправился. — А ты почему не принимаешь участие? — подумав, поинтересовался Юури. — Неужели кататься на коньках не умеешь? Ответ Конрада, при условии, что таковой был, потонул в аплодисментах. Мазоку приветствовали новую пару — и, как ни удивительно, это вправду оказались Гвендаль с Аниссиной. Видеть их вместе, да еще и при условии, что он не пытается спастись от нее бегством, было достаточно неожиданно. То же, что Гвендаль и Аниссина вытворяли на льду в течение следующих нескольких минут, напрочь перевернуло все представления Юури о коньках и тех, кто на них катается. Было такое впечатление, что Гвендаль и Аниссина не скользят по льду туда-сюда — летят. При этом в полете они поддерживали друг друга, понимая с полужеста, доверяясь безгранично; когда их выступление закончилось, Юури понял, что забыл, как дышать. Потом тишина взорвалась аплодисментами, и Юури поймал себя на том, что тоже аплодирует, и кричит, требуя выхода на бис, а Аниссина, довольно улыбаясь, виснет на руке Гвендаля, у которого, кажется, даже морщинки на лбу разгладились. «Может, девушки от него вовсе и не из-за хмурого выражения лица разбегаются? А например, потому, что Аниссину боятся…» — Они ведь прекрасно понимают друг друга, — пробормотал Юури себе под нос. — Гораздо лучше, чем всем кажется… Хотел бы и я так кататься. — Чуть позже у тебя будет такая возможность, — невероятно, но Конрад его услышал, — когда на каток будут допущены все желающие. Юури недоверчиво посмотрел на Конрада — и наткнулся взглядом на протянутую руку. — Я научу тебя, — сказал Конрад. Его улыбка сияла не хуже, чем начищенный чайник. И Юури вдруг понял, что определенно не зря пошел на сегодняшние соревнования.