Melancholia

В маленьком старом доме окна плотно занавешены тёмными шторами: пыльными, тяжёлыми и немного пахнущими сигаретным дымом. Совсем чуть-чуть, но этого хватает для того, чтобы хозяин - высокий мужчина с длинными чёрными волосами и усталым лицом, поморщившись, отошёл от окна. В маленьком старом доме пахнет древесиной, и это неудивительно: весь пол устлан музыкальными инструментами - скрипками, флейтами, старенькими ксилофонами и гитарными футлярами. Мужчина садится на корточки возле одного из них, и, открыв крышку, любовно проводит тонкими бледными пальцами по грифу, который отзывается на прикосновение, нежно гудя в ответ. Совсем тихо, но этого хватает для того, чтобы хозяин блаженно прикрыл глаза. Он знает каждый инструмент в своей скромной обители, и не любит, когда что-то берут без его разрешения. Впрочем, он и так его никогда бы не дал. Да и некому, в принципе. В маленьком старом доме на стенах висят портреты великих людей, сделавших этот мир чуть полезнее для пребывания в нём: мужчина до сих пор вспоминает о своих беседах с чудаком Ньютоном и немного одержимым своими идеями Менделеевым. А каким забавным был месье Бонапарт? Да, были когда-то времена. Мужчина трёт пальцами переносицу, убирая из головы ненужные мысли и поднимается с пола. Обводит уставшим взглядом комнату и берёт с ближайшей к нему полки наушники. Ему необходимо погружаться в себя и музыку как можно чаще: это хоть как-то спасает от уныния и серости. В маленьком старом доме под старинной и ветхой двухспальной кроватью лежит небольшой антикварный пистолет с единственной деревянной пулей внутри: она сделана на заказ, и терпеливо ждёт своего часа. Ждёт почти тридцать лет. Хозяин случайно задевает дуло ногой и раздражённо отшвыривает оружие подальше к стене. Теперь, когда в его вечности случилась трагедия, нужно всё тщательно обдумать. Мужчина останавливает пустой взгляд на пыльной тумбочке с пустой железной капсулой и мрачно вздыхает. Ева, милая Ева... Она ведь даже просила сделать такую же пулю и для неё, потому что жизнь без любимого - ад. А для вампира он будет вечен. Хозяин смутно помнит, как его инопланетная красавица сделала свой последний вздох. Возле веранды, задыхаясь от разрывающей душу боли в сердце, где прочно засела серебряная пуля. Он почувствовал надвигающуюся смерть в мгновение ока, но не смог добраться до жены вовремя из-за взбесившихся фанатов, окруживших его, словно стая.... Нет, не воронья. Зомби. Мерзких тварей с грязными руками и гнилыми душонками. Они все поплатились. Все, кроме ублюдка, сделавшего выстрел, которого Адам так и не нашёл. Пока не нашёл. А потом появилась плачущая Эйва, заламывающая исколотые бледные руки и раздражающе писклявым голосом умоляющая его не оставлять свою жалкую тушку на улице. Хозяин с равнодушием вспомнил об этом, когда опускал её мёртвое тело в кислоту, как когда-то ни в чём не виноватого Йена. Скажете, что это жестоко? Они же теперь вместе, пусть этот кудрявый молодой человек и был для неё лишь дозой заветной сладкой крови. А после смерти Евы оставлять в доме надоедливую "родственницу", да ещё и наркоманку, не было смысла. Зато появился смысл легко и просто избавиться от запылившегося в кладовке пузырька с заражённой кровью. Адам снимает наушники с головы и снова подходит к окну, воспалёнными глазами глядя на улицу. Точнее, воспалёнными они бы показались обычному человеку. Будь рядом Ева, она бы сразу закрыла все двери на замки, защищая ничего не подозревающих зомби от ярости мужа. Но Евы больше нет. И некому сдерживать гнев единственного оставшегося на Земле вампира. Этот мир ярких вывесок и тёмных душ ещё вспомнит того, кому он когда-то дал возможность гнить изнутри. Тёмные глаза Адама светятся сквозь густую тёмную чёлку ярко-алым огнём, когда он замечает идущих к его дому пьяных фанатов. Вспомнит. И пожалеет.