Против всего мира

После пережитых боли и ужаса больше всего хотелось простого человеческого уюта, теплого и домашнего. Хотя, признаться, о том, что такое домашний уют, у Миты были только очень смутные детские воспоминания. Тем не менее, она старалась как могла. Эшин настояла, чтобы Сахаал непременно открыл каюту Каустуса, потому что она была самой лучшей, и там навела порядок по-своему. Для этого, правда, пришлось "ограбить" весь корабль, но возражать было все равно некому. Теперь стены были задрапированы темной тканью, принесены мягкий диван и подушки, посередине комнаты поставлен красивый резной столик. А еще Мита нашла маленькие светосферы, которые установила на стенах и на столе и тоже накрыла тканью так, что они создавали мягкий полумрак, и Повелитель Ночи мог ходить без шлема, а Мита не натыкалась в темноте на все подряд. Чудесную картину слегка портил зияющий дверной проем: космодесантник не имел представления, как вскрыть замок, и поэтому просто выломал дверь в каюту. Эшин вполне понимала, насколько глупо выглядят эти декорации, при том, что корабль скоро придется менять. Она понимала также, что активно перемещаться в ее состоянии было совершенно неразумно: она еще еле ходила от огромной потери крови, а неуклюжий протез, установленный медицинским сервитором, работал так плохо, что Мите приходилось иногда сгибать или поднимать его уцелевшей рукой. Но когда мир вокруг рушится, надо хоть что-то делать, пусть даже разводить мелочную идиотскую суету. Космодесантник постоянно находился рядом с ней. Это было необходимо, потому как еще рано было говорить о том, что протез прижился, и организм Миты еще мог начать его отторгать, а значит, кто-то должен был следить за ее состоянием. Можно было бы, конечно, все это время держать псайкера в медицинском отсеке, но Сахаалу были нужны ее знания об Империуме, и он не хотел ждать. Изредка они перекидывались короткими фразами, сугубо по необходимости. Мита понимала, что ей предстоит тяжелый разговор, который, может быть, еще раз перевернет ее представления о жизни, и боялась его начинать. Повелитель Ночи полагал, что она еще слаба, и тоже не торопил события. Но рано или поздно Эшин должна была решиться. Не устрашиться демон-принца и робеть, не смея произнести нужные слова - это ведь просто смешно. Наконец последний штрих в обустройстве временного жилища был сделан, и других дел совсем не осталось. Пока Мита суетилась и гоняла туда-сюда стайку сервиторов, Зо Сахаал стоял у огромного иллюминатора и вглядывался с бескрайнее звездное небо. Периодически он поворачивался, чтобы направить на девушку визор шлема и определить ее жизненные показатели, но потом снова отворачивался к иллюминатору и застывал, словно жуткое изваяние. Мита уже было подумала, что космодесантник так спит, не снимая доспеха, но, обойдя его, увидела, что в правой руке он держит Корону Нокс и медленно поворачивает ее то у одну, то в другую сторону, возможно, наблюдая за игрой света на отполированной поверхности адамантия, на которой после всех злоключений не появилось ни одной царапинки. Мита приблизилась и встала рядом с ним. - Что ты собираешься с ней делать? - тихо спросила она, кивнув на Корону. Повелитель Ночи отработанным слитным движением снял шлем и закрепил его на магнитном зажиме. - Странный вопрос, маленькая ведьма. Хранить, как и завещал мой отец перед смертью. - И не наденешь? - И кто я тогда буду? Магистр Легиона без Легиона? Жалкая пародия на примарха, позорящая его Корону? - Сахаал говорил будто бы сам с собой, вперившись в вечную звездную ночь за толстым стеклом. Его слова звучали так, словно он зачитывал сам себе приговор. - Я должен был вести Легион на войну с Императором-предателем. Я должен был не позволить ему попасть в ловушку Темных Сил. Но я опоздал. Я потерял свой Легион. Я потерял отца, а затем потерял братьев. - Темные Силы? Но тот... другой, - Мита не хотела будить и без того такие свежие воспоминания, называя имя, - говорил, что Ночной Охотник... В глазах Повелителя Ночи полыхнула такая ярость, что Эшин отшатнулась. Но слишком поздно: в ту же секунду она ощутила холод остро отточенных лезвий, касающихся ее горла, и она понимала, что при другом стечении обстоятельств сейчас уже захлебывалась бы собственной кровью. Огромная фигура космодесантника нависла над ней. - Глупая маленькая ведьма, - прошипел Сахаал, - твой возлюбленный Император разве не учил тебя не верить отродьям варпа? Мита кивнула бы, но когти были прижаты к ее шее так плотно, что она боялась даже вдохнуть. Через несколько мгновений, показавшихся ей длиной в целую жизнь, Повелитель Ночи убрал оружие и вернулся к созерцанию пустоты за стеклом. Ноги Миты тут же сделались ватными, и она оперлась о стену, чтобы не упасть. - Ночной Охотник обладал пророческим даром, который был и его проклятием. Во сне и наяву его мучили кошмары, в которых он видел будущее - всегда самый мрачный из его вариантов. Но хуже было то, что эти кошмары сбывались, и сбывались очень часто. После уничтожения Нострамо, родного мира моего Легиона, видения стали перемежаться с приступами настоящего безумия: Хаос стремился поглотить разум моего отца. Возможно, отец и решил умереть именно в тот момент, когда понял, что постепенно проигрывает эту борьбу. Но я знаю одно: он был собой в момент смерти, и он был собой, когда отдал мне свой последний приказ, - теперь голос космодесантника был сухим и как будто надтреснутым. Едва справляясь с колотившей ее дрожью, Мита смотрела на него и неожиданно ясно видела, что ужас из древних легенд наконец позволил себе поддаться простой человеческой скорби и безграничному чувству вины. Она ощущала зияющие раны в душе собеседника - совсем свежие и кровоточащие. И неудивительно, ведь это для всего остального человечества прошло сто веков, а для Зо Сахаала? Месяцы? Недели? Дни? Повисла долгая пауза. Эшин еще не продышалась, чтобы говорить, а Повелитель Ночи все так же изучал отблески рассеянного света на поверхности Короны. - И куда теперь мы направляемся? - наконец произнесла Мита, не тратя силы на лишние предисловия. - В Око Ужаса. Потом, может быть, в Мальстрим, - коротко ответил Сахаал. - Зачем? Скрываться от Империума? - Не только. Ацербус привел с собой далеко не весь Легион. И никогда у него не было достаточно авторитета, чтобы подчинить себе всех. Возможно, есть еще мои братья, не поддавшиеся скверне. Если это так, то рано или поздно я найду их. "А пока мы одни, - подумала Мита. - Одни против всего мира."