Между сердцем и судьбой

Кастиэль наблюдал за кучкой демонов, что-то перетаскивающих из машины на склад, где, как он предполагал, прятался Кроули. Он не собирался нападать, стоило выяснить, что задумал Король Ада, прежде чем бездумно действовать. Ангел вздрогнул, когда в кармане плаща слишком громко зазвонил телефон. Он едва не чертыхнулся, мигом исчезая со своего наблюдательного поста, не желая быть замеченным. Оказавшись подальше от склада, Кас, наконец, вытащил сотовый, недоуменно глядя на дисплей. Номер, высветившийся на нем, был незнаком ангелу, но, поскольку без повода ему тоже не стали бы звонить, он ответил. - Кас? Это ты? – Кастиэль нахмурился. - Кевин? – он без труда узнал взволнованный голос парня-пророка. – Что-то случилось? - Есть новости, - на одном дыхании произнес Трэн. - Где ты? – Кас не мог найти его, видимо убежище Кевина было окружено противоангельскими символами. Парень быстро назвал адрес и, спустя секунду, уже подпрыгнул на стуле от неожиданности. - Здравствуй, Кевин, - Кастиэль, по-прежнему хмурясь, пристально смотрел на Трэна. Уставший, с темными кругами под глазами, он выглядел так, будто не спал несколько ночей. Кас мельком подумал, что пророческие дела, перевод скрижали и бесконечные переезды с места на место до хорошего не доведут. Но это, правда, не его заботы. Кастиэль сейчас волновался совсем о другом. - Ты говорил о новостях, - глядя в глаза парню, бесцеремонно спросил ангел. - Да, да, - Кевин кивнул, но как-то слишком нервно. Он поднялся со стула и, переминаясь с ноги на ногу, посмотрел в свои записи. – Тебе, эм… - он запнулся, опустил взгляд и вздохнул. – Тебе, наверное, лучше сесть, - попытался улыбнуться, но вышла лишь жалкая гримаса. Кастиэль прищурился. Ему не нравилось то, как вел себя Трэн. Слишком странно. Плохое предчувствие кольнуло ангела изнутри, но он отмахнулся от него. Заклинание переведено, испытание окончено, осталось только уточнить некоторые детали у Метатрона и можно действовать. - Говори, - твердо сказал он, проигнорировав приглашение парня. - Ну,- протянул тот и снова замолчал, словно боялся чего-то. – Тебе это не понравится, - как и ему самому, видимо. - Кевин, - Кас подошел ближе, положил руку ему на плечо, приободряя. – Каждое слово из скрижали имеет критически важное значение, оно уникально, так что не тяни, - он сам волновался, потому что новости явно были не радужными. - Ладно, - парень вздохнул, кивнул отрывисто и опустился обратно на свое место. – Чтобы запечатать небеса, недостаточно просто пройти испытания, - он мельком посмотрел на застывшего Каса. Помолчал еще несколько секунд, напряженно оглядывая грязную, скудно обставленную комнатушку. – Все ангелы должны покинуть землю, иначе… - Кевин покачал головой, - заклинание не сработает, - тихо произнес он, глядя на Кастиэля полным сожаления взглядом. - Прости, - почти шепотом. – Мне… жаль, Кас… - и парень не врал. Ему действительно было жаль. Только вот… - Это не твоя вина, - с металлическими нотками в голосе, сказал ангел. – Я запечатаю Небеса, чего бы мне это ни стоило, - отчеканил он, но в его взгляде Кевин видел растерянность и какую-то обреченность, однако не посмел больше ничего сказать отчаявшемуся, хоть и пытающемуся скрыть свои эмоции, Кастиэлю. – Я должен идти, - не меняя тона произнес ангел и, прежде, чем Трэн успел сказать еще хоть слово, исчез. *** Холодный ветер теребил полы расстегнутого плаща, кидая в лицо ледяные капли соленой морской воды. Кас вдохнул полной грудью тяжелый, влажный воздух и прикрыл веки, стараясь собраться с мыслями. Былое спокойствие он растерял еще тогда, когда спустился в Ад, чтобы освободить душу праведника от вечных мук. Всего лишь очередное задание для его гарнизона. Всего лишь человек. Один из миллиардов, пусть и несколько важнее остальных. Казалось, какое ангелу, бесстрашному воину Господа, дело до простого смертного? Он свободен, жив, здоров. Миссия выполнена. Только какая-то невидимая нить связала их вместе, когда Кастиэль коснулся его души. Оба растеряны, оба в сомнениях, в вечном поиске ответов на незаданные вопросы. И он не смог больше покинуть праведника. Присматривал за ним, оставаясь невидимым, помогал, как мог, приходил, когда тот нуждался в союзнике. Все стало слишком сложно, слишком запутано. Эта нить становилась прочнее, опутывала, притягивая их все ближе друг к другу. Иногда настолько близко, что Кастиэль почувствовал эмоции Дина, интуитивно определяя причину его переживаний. И Дин… он оказался тем, ради кого ангел без раздумий мог пожертвовать собой, что, впрочем, и делал уже не раз. Человек стал значить для Каса больше, чем весь мир, больше чем кто-либо в его бесконечно долгой жизни. Он встал наравне с Отцом, даже опережая его. В отличие от Бога, Дин не бросил своего ангела, не оставил, шел рядом, несмотря ни на что. А теперь… все, чего хотел Кастиэль, увидеть некогда праведника в последний раз, хоть и понимал, что прощание будет не из легких. По крайней мере, для одного из них. Затягивать больше не было смысла. Испытания пройдены, заклинание переведено, пора. Подставив напоследок лицо ледяному колючему ветру, Кастиэль покинул утес, направившись к дверям бункера. *** Он стоял здесь уже около часа, просто глядя на металлические створки, и не находил в себе сил постучать. Что он скажет? Как? Хватит ли сил завершить начатое? Сможет ли, глядя в зеленые глаза, ставшие родными, сохранить хладнокровие, говоря, что уходит? Навсегда. Безвозвратно. Сказать не «до свидания», а «прощай». Безумно трудно, невообразимо больно. И эта боль разрушает его изнутри, выжигает все то, что он хранил столько лет – чувства, слишком сильные, чтобы давать им определение. Привязанность, которая хлеще любого наркотика. Страшно. Ему, отважному воину Небес, побывавшему в Аду, прошедшему столько сражений, что не сосчитать, страшно. Страшно сказать человеку это скупое «прощай». Уйти и больше не видеть, не чувствовать, не слышать его голоса. Все, что ему останется – воспоминания. Которых слишком мало, чтобы закрыть дыру внутри, там, где раньше было сердце Джимми. Пора. Он и так долго стоял, не решаясь постучать, не решаясь увидеть в родных глазах разочарование. Нет, он не скажет Дину всей правды. Лучше пусть останется в неведении. Иначе он может попросить Каса остаться, а Кас не был уверен, что у него получится отказать. Кому угодно, только не ему. Человеку, который верил в запутавшегося в самом себе ангела, верил как никто и никогда, верил даже тогда, когда не нужно было верить. Прощал то, что нельзя прощать. Оставался рядом, когда все отвернулись. Правда не всегда во благо, не в этот раз точно. Взглянув на небо, Кастиэль наконец-то набрался смелости и постучал в обитую металлом дверь. Руки тряслись, мысли в голове путались, он еще ни разу за свою жизнь не чувствовал себя настолько пустым. Но Дин не должен видеть его неуверенности и растерянности, его печали и отчаяния. Главное, не смотреть в глаза, главное не подходить слишком близко, не оставаться слишком долго… - Кас? – Дин распахнул дверь, удивленно глядя на нежданного, но от того не менее желанного гостя. – Заходи, - он отступил в сторону, пропуская ангела, и широко улыбнулся. - Здравствуй, Дин, - сухо произнес Кастиэль, стараясь держаться холодно и отстранено. - Ты… - он окинул придирчивым взглядом застывшего, словно статуя, ангела. – Что-то случилось? – мужчина захлопнул дверь и, остановившись перед ним, сложил руки на груди. Нахмурившись, он пытался поймать взгляд Каса, но тот смотрел куда-то мимо него. - Я должен вернуться на Небеса, - тем же тоном отчеканил Кастиэль, отбросив ненужные подробности. Лгать Дину и так было слишком тяжким бременем для него. Почти непосильным. - Ну, это же ненадолго, так? – спросил мужчина, хмурясь все сильнее. Он явно был недоволен идеей Каса отправиться на Небеса. Пусть даже на несколько секунд. Даже на долю секунды. А Кастиэль сейчас вновь почувствовал себя человеком. Беззащитным, но живым, как никогда раньше. Внутри что-то сжалось, сердце забилось быстрее, громче, глаза защипало, а Дин… слишком близко. Он мог уловить запах его одеколона, ощутить тепло его тела, рассмотреть каждую веснушку на загорелом лице. Но запретил себе это. Хотелось, до безумия просто, сделать короткий шаг ему навстречу, уткнуться лбом в мускулистое плечо и ждать, пока сильные, натруженные руки обнимут, а бархатистый, тихий голос пообещает, что все будет хорошо. - Это навсегда, Дин, - Кас вдруг понял, что внутри него что-то сломалось. Разбилось нечто хрупкое, словно фарфоровая статуэтка, разлетелось на миллион крошечных осколков. И не собрать их, не склеить, смести и выбросить. - Скажи, что ты шутишь, - на выдохе произнес Дин, отшатнувшись от непривычно равнодушного, безучастного Каса. Его руки опустились, когда ангел покачал головой, не найдя в себе сил ответить вслух, а голос, когда он вновь заговорил, дрогнул. - Почему? – едва слышно, отчаянно. В его взгляде было столько непонимания, надежды, что Кас едва не сдался, поддавшись мимолетному "а что, если...". - Ангелам, воинам Небес, не место среди людей, - с ледяным безразличием произнес он, но кто бы знал, скольких усилий ему это стоило. – Я был создан, чтобы служить Господу, - Дин помотал головой, словно пытался разбудить себя от кошмарного сна, отрезвить, вернуть в реальность. – А не человеку, - добил. Вздернув подбородок, гордо глядя прямо перед собой, Кастиэль не чувствовал ничего, кроме боли. Ослепляющей, бесконечной, от которой хочется выть, свернувшись на полу. - Он ушел, - выплюнул мужчина, отступив еще на шаг и снова складывая руки на груди, будто хотел отгородиться от всего происходящего. – Твой Господь бросил тебя! Его больше нет, некому служить, ты… - он вдруг запнулся, прерывисто выдохнув. Расправленные плечи поникли, суровое выражение на лице сменилось какой-то отчаянной мольбой, перемешанной со страхом. – Ты не сделаешь этого... - Я закрою Небеса изнутри и останусь там, где мне предписано быть, - невозмутимо сказал Кастиэль. Ему казалось, что его крылья горят, он почти чувствовал запах паленых перьев. Без Дина – он никто. Без Дина – благодать бесполезна. Без Дина – он не ангел, потому что без человека нет и его хранителя. Некого больше оберегать, не с кем молчать в уютной тишине, никто больше не пошутит над его неуклюжестью в делах людских, никто не подбодрит и искренне не улыбнется; положив на плечо теплую, широкую ладонь, не скажет, что всегда будет рядом. Все ложь. Иллюзия. А он тонет в ней, захлебывается ее радужной пеной, привлеченный обещаниями лучшего будущего. Для себя. Для Дина. Для всего мира. Обманут и предан самим собой. - Что ж, - мужчина хмыкнул, в его глазах вспыхнул огонек злости, губы искривились в ухмылке, больше похожей на оскал. – Ты сделал свой выбор, - пусть он лучше ненавидит, пусть злится и презирает, чем просит остаться, просит не делать того, что Кастиэль обязан сделать. Так проще. Никакой жалости и мольбы во взгляде, никаких уговоров, долгих, грустных и болезненных прощаний. Ни-че-го. - Уходи, - охрипшим голосом выкрикнул Дин. – Проваливай к чертовой матери! – да, все правильно. – Ты… лживый, неблагодарный ублюдок! – слова били сильнее, чем любое оружие, но так и должно быть. – Ты опять это сделал! Опять обвел меня вокруг пальца, заставил доверять, заставил чувствовать то, … - он резко замолчал, сверля внешне равнодушного Каса яростным взглядом. – Просто, уходи, - громким шепотом попросил Дин. Именно попросил. Как будто силы разом покинули его, как будто смысл жизни потерялся, растворился в этом «навсегда», словно мир вмиг посерел и выгорел. - Прощай, - коротко. Отвернуться, сделать шаг к двери и не остановиться, услышав горький, полный безнадеги вздох, а потом звук резко опустившегося на деревянный пол тела. «Отец мой, разве он заслужил? Разве он…» - Кастиэль замолчал мысленно, понимая, что все вопросы бесполезны. Никто не ответит. Дин прав, Господь давно покинул Небесные Чертоги, бросил своих детей на произвол судьбы. А они, несмышленые и малодушные, разбежались по всему миру, каждый желая отхватить кусочек власти, да побольше. Кас исправит это. Вернет все на свои места. Цена высока, для него – смертельно. Он мертв, умер, как только отвернулся от человека, к ногам которого мог положить весь этот прогнивший, обезумевший мир, отдать себя полностью, просто так, просто потому, что… любил? Нет, этого слова недостаточно. Оно слишком скудно описывает то, что чувствовал Кас к Дину. А теперь… Теперь его нет. Без человека нет ангела. Без зеленых глаз и счастливой улыбки нет жизни. Там, за облаками, нет ничего, что манило бы Кастиэля. Пустота. Набившая оскомину, слащавая фальшь, Рай, который станет для него Адом, могилой. Сделав пару шагов в сторону дороги, ангел исчез, оказавшись все на том же утесе, что и пару часов ранее. Прерывистый вздох, больше похожий на всхлип, и он рухнул на колени, а ледяной морской воздух разрезал дикий, полный отчаяния крик. «Возьми мои крылья. Хочешь? Вот они!» Ангел просто наклонился вперед, расставил руки в стороны и полетел вниз с обрыва. Он смеялся, а по щекам текли слезы, он падал, падал, падал… Мгновение, и он разобьется о скалы. Только все равно останется жив, все равно ничего не изменит… «Прости меня именно за то, что я выменял тебя на одну минуту прошлого…» Равнодушные, холодные волны, разбиваясь о камни, брызгали солеными каплями в лицо, сильный порывистый ветер трепал полы помятого грязного плаща… У самого края, поцарапав щеку слишком острым пиком скалы, Кастиэль взлетел. Черные, невидимые человеческому глазу крылья, уносили его в Небеса. В вечное заключение. В тюрьму, где нет места чувствам, где гибнет все живое. Но ему больше не страшно. Мертвым терять нечего.

«Это был неравный бой Между небом и людьми, Между сердцем и судьбой Под названьем се-ля-ви. Победитель будет прав, Проигравший просто жить. Остальное лишь игра Под названьем се-ля-ви...»