Football disaster

Каждая история начинается с чего-то мрачного и неприятного. Так получается, что ни одна удача не приносит только радость и счастье, всегда закрывая темным крылом за собой долгий и сложный период. И тогда больше всего хочется иметь рядом верного друга, понимающих близких и вторую половинку. Но, если бы все было настолько легко и просто, никто не научился бы крутиться и выживать. Не было бы тайн, секретов и историй, которые можно будет рассказывать детям через много лет. Кому-то покажется, что все начинается с опыта, но это не так. Все начинается именно с детей. Молодой парень старался выровнять дыхание и хоть немного успокоиться, меряя комнату шагами. Он получил тогда всего один звонок от доктора, который показался ему приговором, всем, чего он не мог ожидать. Истерика медленно разъедала его изнутри, а на глаза наворачивались слезы. Трудно было держать столько в себе, он сел на кровать, опустил голову на руки. Всхлипы вырвались непроизвольно, на шее словно завязали тугой узел. Он был обречен, как бы не хотелось это понимать. Еще совсем юный, восемнадцатилетний парень захлебывался в рыданиях, больше всего желая, чтобы все закончилось, как один сплошной кошмар. Получив результаты анализов, он не спешил открывать конверт без своего, на тот момент еще бойфренда. С ним творилось что-то странное в последнее время и его возлюбленный отправил юношу в больницу. Все оказалось донельзя смешно и невозможно. Молодой парень был беременным. Доктор долго пытался его убедить в правдивости этого факта, и внутри что-то начало заполняется радостью, необъяснимым счастьем, пока вердикт его любимого не разрушил все возможное, построенное за долгие годы вместе. Они должны расстаться, один мальчишка не может оставить такое клеймо в биографии своей второй половинки. Мальчик, мальчик с милым именем Гарри сейчас размышлял о том, о чем не мог думать еще как минимум семь лет. У него будет ребенок, совсем скоро, и он в какой-то степени боится этих мыслей, думая над перспективой отца-одиночки. Родителям было страшно признаться в таком, Гарри даже горько усмехнулся, представляя их реакцию. Отец покажет на дверь, мама будет часто навещать его и заботиться о будущем внуке или внучке. Глупо признаваться, но, зная своего малыша от силы несколько часов, парень надеялся, что это мальчик. Стоило представить себе его большие глазки, румяные щечки и крохотные пальцы, Гарри сорвался на громкие рыдания, уже без надежды взять себя в руки. Он понял, что ему некуда идти, нет людей, которые могли бы ему помочь. Оставаясь в одиночку с огромной проблемой, за которую он был готов бороться до последнего, парень хаотично скидывал вещи с полок шкафа, в спешке открывая чемодан. Гарри на самом деле ушел вечером того же дня, оставляя лаконичную записку родителям. Взяв деньги, которых должно было хватить на некоторое время, парень уехал в Манчестер, делая выбор вслепую. Можно сказать, что за несколько лет он изменился до неузнаваемости. Но первые месяцы он готов был выть от безумия и чувства полной безысходности. Мир оказался не таким жестоким по отношению к брошенному юноше. Он встретил верного друга, которому будет оставаться благодарным до своего последнего дня. Гарри познакомился с Лиамом совершенно случайно, ему просто стало плохо в одном из кварталов Манчестера, и Пейн был единственным, кто подлетел к нему, поднимая парня на ноги. По правде говоря, Лиам не позволил Гарри переступать порог своей квартиры, не узнав его историю. Он не осуждал и не переспрашивал одно и то же по несколько раз, принимая кудрявого парня под свое крыло опеки. Через несколько дней Лиам заявил, что Гарри отныне живет с ним и никаких отказов принимать не собирался. Он был с ним, когда бедного парня не отпускало отвращение ко всему живому, во время его срывов и депрессий. Однажды Стайлс несколько дней не мог прийти в себя, а причиной такого состояния стала нежеланная встреча с бывшим возлюбленным. Гарри вспоминал каждый день из их жизни, заливаясь крупными слезами и бережно поглаживая округлившийся живот. Это чудо внутри него чувствовало все, что переживал его папочка. И Лиам сам понимал, как внутри него порождается еще большее сострадание и жалость к кудрявому. У них тогда состоялся всего один разговор на эту тему, и Пейн изо всех сил старался убедить друга забыть парня, который смог бросить его с собственным ребенком. – Ты не представляешь, каково это – чувствовать его внутри себя и знать, что никогда не сделаешь его счастливым, – судорожно выдыхал Гарри, лежа на коленях шатена. – Но у тебя есть шанс стать лучшим отцом, Хаз. Только подумай, у тебя одного такой шанс. – Лиам, я так люблю его, а от этого все становится сложнее. Что я буду ему говорить, когда он вырастет? Что его отец залетел от безответственного ублюдка и остался один? – Малыш, ты никогда не будешь один. Я готов помогать тебе с ребенком, если ты позволишь, я сделаю все для вас. Ты – мой лучший друг. Гарри тяжело дышал, сжимая руку Лиама в своей. Ему стало легче, стабильность и хоть какая-то гарантия на будущее была нужна не ему самому, а его малышу, которого он готов был оберегать любой ценой. Он даже встречался с парнями какое-то время, стараясь понять, сможет ли еще попытаться создать новые отношения ради своего будущего. Но ни одна попытка не увенчалась успехом, с каждым разом все глубже раня кудрявого. Он часто в бреду шептал неизвестно для кого: "Сожги меня, просто выжги мне душу". Гарри был бледным, его лицо украшали впалые щеки, синяки под глазами и пустой взгляд когда-то пронзительных зеленых глаз. Последние месяцы беременности он сходил с ума, мучаясь от собственных мыслей и душевных терзаний, начиная думать о возможных психических расстройствах. С рождением сына, интуиция его не подвела, он стал понемногу возвращаться к жизни, начиная быть похожим на молодого мужчину, а не на измученного мальчишку. Гарри с каждым днем усваивал для себя урок, забывая прошлое и стараясь жить настоящим, хотя бы потому, что теперь он должен был делать это для сына. Он долго думал над именем, часто советуясь с Лиамом, но в итоге оба приходили к тому, что никогда не смогут понять, что больше подходит мальчику. Все случилось быстро и неожиданно, и только вечером, когда Гарри встретил Лиама с работы, они оба сказали друг другу "Томми", находя это имя милым. "Томми Стайлс", – кудрявый думал, что это звучит лучше его собственного имени. Гарри был просто рад тому, что сына полностью устраивал его выбор, он видел это в веселых хихиканьях и по огоньку в голубых глазках. Томми первые несколько месяцев был совершенно беспокойным. Он заходился криком посреди ночи, часто плакал и выматывал своего папочку до предела. Лиам часто предлагал свою помощь, видя мешки под глазами Стайлса, но последний отказывался, всегда перенимая на себя все заботы с сыном. Когда малыш просто не хотел успокаиваться, кудрявый укладывал его рядом с собой на большой кровати, засыпая под уже стихающие всхлипы. Гарри хотел назвать себя самым глупым и несерьезным, когда у самого щипало глаза от слез на лице своего ангелочка, и были ночи, когда он не сдерживал себя в этом желании, отключаясь под утро с засохшими полосами на щеках. Но малыш вырос, а вместе с ним повзрослел и его отец. Мальчик от природы был самым любопытным и умным ребенком, даже в свои четыре он прекрасно понимал, что про второго папу ему не стоит спрашивать, чтобы не расстроить тем самым Гарри, для которого эта тема все еще оставалась слишком неприятной. Когда Томми случайно говорил, что видел, как родители его друга, с которым он играл на детской площадке, шли вместе и за руку, Стайлс винил себя слишком долго и безосновательно: он всегда хотел дать своему сыну все, чтобы у того даже не возникали мысли о том, будто он неполноценный или не такой, как все. Боль утихала только когда мальчик подбегал к отцу, крепко обвивая маленькими ручками его шею и сопя на ушко. Малыш понимал, что он чем-то отличается от своих знакомых, но никогда не жалел о чем-то, свято веря, что его папа самый лучший. Несколько лет Гарри с неподдельным интересом наблюдал за тем, как растет его первенец, как мальчик меняется и становится только милее. У Томми были ясно-голубые глаза, на которые часто спадала светлая челка мягких волос. Когда он улыбался, на щеках виднелись еще не совсем заметные ямочки, чем он только больше походил на Гарри. И стоит отметить, что мальчик любил Лиама как своего друга, иногда как строгого воспитателя, но у них были теплые отношения, хотя Томми говорил, что самым важным для него всегда будет его папочка. Они в самом деле были так близки друг другу, что Гарри чувствовал себя гораздо лучше из года в год, избавляясь от страшных и ужасающих картин прошлого. По мере того, как рос Томми, кудрявому приходилось усовершенствовать миф о его появлении на свет, и в конце концов это оказалась грустная и трогательная история о девушке, которая умерла сразу после рождения мальчика. И Гарри часто убивала та жалость, с которой на него смотрели, потому что все было намного хуже, чем они могли себе представить. Но своему сыну он никогда не врал, просто однажды сказал, что у него два отца, и один из них оказался слишком слабым для того, чтобы воспитать такого умного малыша. Когда Стайлс слишком выматывался за день и обессилено падал на кровать, не заботясь о том, чтобы укрыться одеялом, он слышал топот маленьких ножек по полу: Томми всегда приходил к нему и тихонько опускался рядом, засыпая под боком брюнета. Несмотря на внешние отличия, Гарри был уверен в их полной идентичности просто проводя много времени рядом и заботясь о сыне должным образом. На каждый день у них была запланирована прогулка в парке, игры на детской площадке, где мальчик мог общаться со сверстниками, и вечер в компании друг друга. Как бы не хотелось это признавать, но молодой отец ужасно уставал от двухчасового мультмарафона, но всегда выдерживал это испытание, ни разу не сомкнув глаз во время просмотра телевизора. – Папочка, – тихо обратился к нему мальчик, – а где дядя Ли? Его часто не бывает дома вечером. – Он просто приходит поздно, малыш, – ответил Гарри, в который раз мыслями возвращаясь к наболевшей теме. Он всегда говорил Лиаму, что тот не должен на себе тащить их всех, что Стайлс может найти работу и помочь Пейну в их обеспечении, но каждый раз натыкался на злые глаза шатена, который говорил, что у Гарри сейчас одна забота, и она требует его внимания куда больше, чем бумаги в офисе. Но кудрявый был таким упертым, что не ленился поднимать эту тему снова и снова, доводя Пейна до усталых стонов, когда у него просто не оставалось аргументов. Он мог перешагнуть через себя, наняв няню и начать зарабатывать. Но Гарри в этом мешал только Лиам, который так упорно старался удержать его в четырех стенах, что больше всего наскучило Стайлсу. Конечно, он любит своего сына и хочет проводить с ним все свое время, Томми его единственный родной и близкий человек, который не собирается его отпускать, но кудрявый правда чувствовал себя более чем неудобно, вися на шее Пейна. Он же не какая-то там девка, чтобы его содержали, тем более с ребенком. Честное слово, порой это доводило его до истерического смеха, эта абсурдность требований Лиама. Но для себя Гарри точно отметил, что еще совсем немного, и он поговорит с ним немного жестче, не так прозрачно и мягко наводя шатена на подобную мысль. Когда-нибудь он обязательно вырвется из-под крыла Лиама, не всю же жизнь ему одному встречать друга с работы.