Среди обычных дней

Токио. Район Икебукуро. Рядом с забегаловкой «Русские суши» стоит небольшая толпа: люди остановились посмотреть на драку. А посмотреть действительно было на что. Бледный мужчина двадцати восьми – тридцати лет со шрамом, пересекающим лицо, стоял посередине дороги; несмотря на разгар лета, на нём была чёрно-красная длинная куртка. Машины остановились, образовав пробку. Недовольные крики водителей и подбадривающие вопли фанатов атмосферы района и любителей подраться возносились к крышам железобетонных зданий: обычная какофония Икебукуро. Толпа охнула от неожиданно засвистевшего воздуха; со стороны «Русских сушей» в мужчину полетел… холодильник. Тот увернулся: мимо его лица пронёсся выдранный провод холодильной техники. — Да кто этот парень?! – перешёптывались люди. — Он опасен, почему его не изолируют? — А ты попробуй… — Блин, он швыряется холодильниками… он вообще человек? — Он классный… Среди перешёптывающейся толпы стоял молодой человек необыкновенно притягательной внешности. Весь его вид можно было охарактеризовать одним словом: расслабон. Открытые шлёпки, оранжевые шорты, цветастая распахнутая рубашка, загорелая кожа и блеск бирюзового кулона. И, ах да, глаза: летнее синее море в сочетании с выцветшими светлыми волосами уже начали притягивать внимание женских особей самого разного возраста. Нечасто в Икебукуро можно встретить такое милое солнышко. «Как будто летней жары им недостаточно, — подумал парень, — хватит пялиться. Но… этот парень… чего он так разозлился?» Мало кто расслышал тихие слова, сказанные мужчиной, на которого была направлена агрессия. — Брат. Прошу. Идём со мной. — Зато все услышали ответ на реплику. — Не смей назвать меня так! Ты мне никто! Убирайся с глаз моих! – Прокричал парень. Средний рост, тёмные волосы и необычайно белая кожа для разгара летнего сезона. Белая рубашка и тёмные брюки – одежда бармена. Порыв ярости заставил его рвануть верхние пуговицы рубашки. Женская половина толпы слегка окаменела. Несмотря на то, что парень был странного вида, бледен как вампир – аристократ и вдобавок задыхался от злости, было в нём что-то привлекательное, может, идеальные черты лица, а может, стройная фигура, неизвестно: всё же большая часть людей просто боялась его. «Милое солнышко» Наруто в это время стоял, расслабленно держа руки в карманах. Он немного знал этого бешеного парня. Учиха Саске, полная таинственности личность. Каждое лето приезжает сюда в течение трёх лет, без всяких разговоров устраивается на работу барменом в «Русские суши», исправно работает всё лето, получая одну из самых низких зарплат и, в конце лета, уезжает, оставляя Наруто (и не только его) в полном недоумении. При этом ночи выходных дней проводит в самых дорогих клубах Токио. Наруто видел его… нет, не так: Наруто смотрел на него. Саске смотрел в ответ чёрными глазами, в которых отражались огни клуба и… безразлично отворачивался. Наверное, поэтому «милое солнышко» так и не подошёл к нему. Обмолвились парой ничего не значащих фраз в баре, только и всего. А чего хотелось Наруто? Он и сам не знал. Просто это безразличие отталкивало его, в то же время притягивая к себе его мысли. «Чёрт, да кто он вообще такой? — Улыбнулся Наруто, наблюдая, как Саске выдирает из асфальта фонарный столб. – Стоп. А вот это уже опасно. Остановись, пошутил и хватит!» Но бармен и не думал останавливаться. В его взгляде плескалась сосредоточенная, осознанная и одобренная им самим жажда насилия. Наруто почувствовал, как леденеет от кончиков пальцев до самых волос, стоя на солнцепёке. Натянув улыбку, он быстро зашагал вперёд. Толпа загудела сильнее. — Саске, давай поговорим. — Уйди с дороги, придурок! – железо столба под белыми пальцами прогнулось. — Саске… — Я сказал, вон отсюда!!! — Учиха, перестань тупить и пойдём выпьем. — Отвали от меня! О, вот чёрт! Этот гад сбежал, — столб был отброшен в сторону. — Повезло ему…, — расслабился Наруто. — Это ты виноват! — Что одним покалеченным человеком стало меньше? – Наруто подошёл поближе и только сейчас заметил, что угроза ядерного взрыва ещё висит вокруг Саске. Даже сквозь закрытую одежду было видно, как перекатываются его мышцы. Словно змея, заглатывающая добычу. Словно хищник перед прыжком. — Ты виноват, что этот придурок свалил безнаказанным!!! Надо было сразу убить его! — Знаешь что, Учиха! – рассердился Наруто. — Я тебя слушаю! – Саске, наконец, повернулся в сторону блондина. И как-то неожиданно наткнулся на солёные от морской воды губы, разбившие вдребезги всю его ярость. А Наруто, не дав Учихе шанса на отступление, уже углубил поцелуй, двигаясь, тем не менее, гораздо осторожнее, чем ему хотелось бы. Только парню показалось, что тело Саске сбрасывает оцепенение ненависти, как он получил потрясающий хук справа. Перед глазами всё плыло, и не от удара. Наруто только что осознал, что именно он сделал, и сейчас каким-то шестым чувством понял, что его накрыл шок. Где-то вдалеке слышались вопли толпы и её смех, ещё дольше – летний прибой и тяжёлая клубная музыка, отзвучавшие за три года непонятных раздумий. Тоска, накопленная за всё это время, но неосознанная, разом обожгла сердце. А ещё дальше – открытое лицо Саске, мелькнувшее сразу после удара, без масок ненависти или пофигизма, такое… такое, каким он себе его всегда представлял. Парень – солнышко расплылся в улыбке, ойкнул, ощутив разбитые губы, и поднялся, отряхивая шорты: — Эй, теме! За это ты мне должен бесплатную выпивку! – Наруто указал обернувшемуся Саске окровавленные губы. Учиха замер, оглядывая парня, усмехнулся и зашёл в бар. Солнышко поклонился охающей толпе и скользнул следом.