Я люблю свою маму. Честно-честно. Но иногда её постоянная опека становится совершенно невыносима.
Я уже не ребёнок — я здоровая детина, которой аж двадцать лет. Я учусь на четвёртом курсе и работаю, у меня серьёзные отношения... А она до сих пор временами порывается приехать ко мне с утра, чтобы приготовить кашку на завтрак.
А ещё она очень хочет познакомиться с моей девушкой. При каждой встрече выспрашивает у меня подробности, устраивая допрос с пристрастием, и мне приходится извиваться, как ужу на сковородке, чтоб случайно не выболтнуть чего лишнего. Потому что девушки у меня нет. У меня есть парень.
С Антоном мы встречаемся уже полгода и даже начали вместе снимать квартиру. Только родителям своим оба не признаёмся: у Антона мама верующая, у меня папа в ВДВ служил. Не поймут.
И вот сегодня вся моя конспирация оказалась висящей на волоске из-за того, что мамуле в очередной раз приспичило проявить свою заботу обо мне.
Захожу я домой, уставший после пар, начавшихся с самого раннего утра, и восьми часов работы без перерыва, и с порога окликаю своего:
— Заяц, я дома!
Выходит он, значит, из кухни и смотрит на меня огромными глазищами, куда-то себе за спину косясь. Я ничего не понимаю, хочу его обнять, уже тянусь, и тут он выдаёт:
— Представляешь, Стас, к нам тут твоя мама заглянуть решила, тебя проведать.
И выходит из-за его спины Она, единственная моя и неповторимая, в моих же тапках.
— Ой, мама... — лепечу я, совершенно растерявшись. У меня-то такие прекрасные планы были на пятничный вечер, а глядишь ты, как всё обернулось.
— Здравствуй, Стасёночек, здравствуй, мой маленький, — засюсюкала маман, подбегая ко мне и бросаясь обнимать. И утыкается мне, «маленькому», лбом в грудь, поскольку роста во мне уже ни много ни мало метр девяносто. Антон за её спиной в кулак ржёт и пародировать её начинает, складывая губы куриной попкой. По губам читаю: «Стасёночек! Малыш! Лапулька с писюлькой!».
Вот же ж дурак!
Пригрозил ему кулаком, а сам попытался из маминых объятий вырваться. Куда там! Мама у меня — мировой чемпион по обниманиям. Я от груди сотку жму, а вот мамулю от себя оторвать никогда не мог. Но наконец она и сама успокаивается и за руку тащит меня на кухню. Я покорно плетусь следом, Антон — за мной. Причём, зараза, пока мама не видит, вжался в меня сзади и в шею поцеловал. А у меня шея — эрогенная зона. С полпоцелуя заводиться начинаю.
Вслепую пошарил рукой за собой и, попав в цель, сжал пальцами его яйца. Антон протестующе пискнул, а я, на секунду обернувшись, мстительно осклабился. Сам виноват, что так меня подставляет.
Но вот мы зашли в кухню, и мама сразу усадила меня за стол, суетясь вокруг и выставляя передо мной тарелки с едой. Луковый супчик по рецепту тёти Орены из Франции, мяско под клюквенным соусом и жареные яблочки, нарезанные ломтиками и украшенные мятой. Гляжу на всё это великолепие, и слюнки у меня так и текут. Хватаюсь за ложку и, оголодав за день, наворачиваю суп. Мама мне в свободную руку толстый ломоть белого хлеба пихнула, села напротив и, подперев голову руками, умилённо наблюдает за тем, как я ем. Антон у окна встал, на подоконник оперевшись, и ревниво на меня зыркает. Видать, обиделся, что я его стряпню никогда с таким аппетитом не поглощаю. Эх, чую, придётся мне вечером вину заглаживать...
— Ой, Стасёночек, куда ж твоя-то девушка смотрит? — вдруг запричитала мама, и я поперхнулся от неожиданности. А мама как ни в чём не бывало продолжила: — Совсем отощал ты у меня! Оголодал! Не готовит она тебе, что ли? Поди, по кафе-ресторанам таскает, да? Ленится сама у плиты стоять?
Я тайком покосился на Антона, который весь побелел. Вздохнул.
— Нет, мам, ничего она не ленится. Просто я сегодня днём ничего не ел, — попытался оправдаться я.
— Ну-ну, — ни на грош не поверила мне мама. — Ты ешь-ешь, Стасичек. Когда ещё сможешь домашненького покушать...
Я виновато посмотрел на Антона и продолжил работать ложкой. Ну разве я виноват, что он и впрямь не умеет так вкусно готовить?
— Антоша, а давай чайку сделаем? — предложила мама, поворачиваясь к моему парню, который едва успел стереть с лица выражение ненависти ко всему живому.
— Конечно, Людмила Фёдоровна, — безобидно улыбаясь, согласился Антон и пошёл наливать воду в чайник.
Пока я ел, а чайник вскипал, мама начала расспрашивать меня о моей девушке, а Антон — закипать. Мне даже на секунду показалось, что он скоро тоже начнёт булькать и плеваться паром.
— Антошенька, ты тоже садись за стол, а я всё сама сделаю! — опять засуетилась мамуля, подскакивая со своего места и начиная носиться по кухне в поисках чего-нибудь к чаю.
— Антош, может, ты мне расскажешь, что это за загадочная фея моего сынульку охомутала? — усадив нас перед полными чашками и выложив в вазочку принесённые с собой печеньки, спросила маман.
— Радужная, — не моргнув глазом, ответил Антон, хватая печеньку и целиком засовывая её в рот. Ох уж этот ротик...
Мама непонимающе захлопала ресницами.
— Прости?..
— Говорю, яркая и красивая, — пояснил с невозмутимым лицом Антон, шумно прихлёбывая из своей чашки. Я под столом сжал его коленку, надавив на болевую точку, и Антон рефлекторно подкинул ногу вверх, заставив стол подпрыгнуть от удара.
— Всё в порядке, Антошенька? — заволновалась моя матушка.
— Просто прекрасно, Людмила Фёдоровна, — процедил сквозь зубы мой благоверный, потирая ушибленное колено и кидая на меня злобные многообещающие взгляды. — Ногу что-то свело.
— А... ну-ну, — покачала головой мама, переводя взгляд с одного из нас на другого.
Дальнейшее чаепитие прошло в неловком молчании, и примерно через полчаса мамуля отчалила, напоследок сопроводив меня различными ЦУ по укрощению моей строптивой девушки и наградив Антона не менее полезными советами по тому, как ему, гораздо более ответственному молодому человеку, проследить за выполнением всех этих указаний. На меня-то надежды никакой...
Захлопнув за дражайшей родственницей дверь, я прислонился к ней с внутренней стороны и облегчённо выдохнул. Как оказалось, это я поторопился — расслабляться мне было ещё рано.
— Иди-ка сюда, лапуленька! — грозно сдвинув брови, позвал Антон.
— Бить будешь? — обречённо спросил я, отлипая от двери и проходя на голос в спальню. Хотя физически я был сильнее своего парня, главным в доме и в постели у нас всегда был он.
— Нет, солнышко моё, — с ласковой улыбкой голодного крокодила ответил Антон. — Будем тебя на новую диету переводить — белковую, — с намёком протянул он, поманив меня пальцем. Я послушно подошёл ближе и опустился перед ним на колени. Придётся искуплять вину за мамаменькин визит. Вопрос только, как долго и упорно...
***
А мама к нам зачастила.
Субботу мы с Антоном провели вдвоём — днём сходили в кино на новый боевик (о чём он был, понятия не имею, поскольку мы взяли билеты на последний ряд и мне пришлось полфильма искупать вину за вчерашнее), а вечером мне устроили романтический ужин с вином, свечами и слегка обуглившимися стейками. Всё-таки какая-то польза от мамы была — в моём парне проснулся дух соревнования, и он взялся за освоение новых рецептов. Глядишь, пару недель потерплю и получу в своём доме неплохого кулинара. Тем более что после испорченных стейков Антон был вынужден меня простить — в порядке зачёта встречных требований, так сказать.
А вот утром воскресения (часа в три пополудни то есть) раздался звонок в дверь. Я, позёвывая и почёсывая грудь, прошёл в коридор и посмотрел в дверной глазок.
— Пипец! — шёпотом ругнулся я, увидев стоящую за дверью маман, и вихрем полетел в свою комнату — будить Антона. Второй спальней, где стояла антошкина кровать, мы почти не пользовались, разве что для того, чтобы в приставку поиграть, потому что телевизор висел там же.
В считанные мгновения приведя себя в порядок и накинув на кровать плед, мы оба вышли встречать мою матушку, которая опять пришла не с пустыми руками.
Антон на этот раз постарался вести себя при моей маме как можно вежливее и обходительнее, шаг за шагом завоёвывая её доверие. Так что, уходя, мама тихонечко подозвала меня к себе и, глядя, как Антон, напевая, убирает со стола, прошептала:
— Ты уж соседа своего не обижай. Хороший он парень.
— Знаю, мам, — совершенно искренне ответил я.
— Ну всё, зайки мои, я побежала! — громко попрощалась маман, смачно целуя меня в щёку. — Антоша, пока! — крикнула она через всю квартиру.
— До свидания, Людмила Фёдоровна, — отозвался с кухни Антон, гремя посудой.
***
Мама зашла к нам во вторник. И в четверг. И в следующее воскресение.
Проводив её в последний раз, Антон устало выдохнул:
— Ни дня покоя от этой женщины! У меня так скоро на каждый звонок в дверь мини-инфаркт случаться будет.
— Ну, прости, заяц, — притянув Антона к себе, покаянно заглянул ему в глаза я, строя по-кошачьи умильную мордочку. Антон от этого всегда таял.
— Да ладно, я всё понимаю... Только меня одна вещь волновать начала, — будто сомневаясь, протянул он.
— Что такое, солнце? — чмокнув Антона в висок, спросил я и, потеревшись о его макушку, мурлыкнул.
— У нас ложки пропадать начали, — решившись, выдал Антон.
— В смысле? — удивился я, отпрянув чуть назад.
— Ну маленькие такие, чайные. Их двенадцать в наборе, а я сегодня только семь нашёл.
— Ты на что намекаешь? — с подозрением покосился на него я.
— Да ни на что я не намекаю! — тут же вскинул в защитном жесте руки Антон. — Просто странно...
— Ну да, странно... — пробормотал я, но, тряхнув головой, решительно заявил: — Потом разберёмся. А пока моя мамуля не заявилась опять, надо наверстать упущенное. Помнится, сегодня она нас прервала на самом интересном месте... — склоняясь к Антону и слегка прикусывая мочку его уха, игриво заметил я. Антон согласно хихикнул, прижимаясь ко мне всем телом и, извернувшись, целуя меня в шею, прямо под ухом.
— Рррр... — не сдержался я, перекинул Антона через плечо и понёс его, смеющегося и колошматящего меня по спине, к дивану. До кровати, по моему нескромному, уже почти рвущему штаны мнению, было далековато.
***
Вечером, когда Антон уже лёг спать, я включил свой ноутбук и написал маме ВКонтакте, где она зарегистрировалась, чтобы всегда поддерживать со мной связь. Ну и немножко следить за мной, конечно. Хорошо ещё, что про Инстаграм она не знает, а то я там некоторые наши с Антоном палевные фотки выкладываю...
«Привет, мама,
Спасибо за то, что приезжала в гости. Но у меня есть вопрос. Я не говорю, что ты их взяла, и не говорю, что ты их не брала. Но факт остается фактом: после твоих визитов у нас стали пропадать ложечки. Ну или мы их просто не можем найти. Быть может, ты знаешь, где они?
С любовью,
Твой сын».
Отправив сообщение, я со спокойной душой выключил компьютер и забрался под тёплый бочок своего зайца, перекинув его руку через свою талию. Антон, сонно заворчав, прижался ко мне покрепче, притягивая к себе, и уткнулся носом мне в плечо, громко сопя. Так хорошо, как в этих объятиях, я не засыпал никогда за все двадцать лет своей жизни.
***
А наутро мне пришёл ответ от мамы:
«Дорогой сын,
Ты знаешь, что я тебя люблю и готова принять любой твой выбор. Но тут есть такое противоречие. Я не говорю, что ты спишь со своим соседом, и не говорю, что не спишь. Но факт остаётся фактом: если бы твой сосед спал в собственной постели, он нашёл бы ложки под своим одеялом, все пять — по количеству моих к вам визитов.
Так что когда вас двоих ждать в гости на ужин? А то папу надо как-то подготовить.
С любовью,
Твоя мама».
Три месяца спустя
— Твоя мама сегодня придёт к нам на ужин? Я тут взял у подруги рецепт блинчиков с икрой, хочу её мнение узнать, — спросил Антон, заглядывая в ноутбук через моё плечо. Я шутливо щёлкнул его по носу, чтоб не подсматривал.
— Если хочешь, я её позову, — ответил я, набирая соответствующее сообщение.
— Отлично! Только пусть приходит со своей ложкой, — попросил Антон, уносясь на кухню — готовить.
— Ты что, всё никак ей тот случай простить не можешь? — рассмеялся я. — Но всё же разъяснилось. Она наши ложки не брала.
— Не брала. Но осадочек-то остался, — выглянув из кухни, важно заметил Антон и тут же спрятался обратно, пригнувшись, чтобы швырнутая мной в его наглую моську подушка пролетела мимо.
Просто семейная идиллия у нас с ним.
