My boy builds coffins

Пластмассовый скелетик на входной двери стучит костями и пританцовывает, оповещая о посетителе. Нико отрывается от книги - гости редко приходят лично, почти все предпочитают звонить заранее, если нужно обсудить детали. Мало кому нравится лишний раз наведываться в место, где добрая половина комнат заставлена урнами и искусственными цветами. В доме ди Анджело всегда ходят тихо, почти на цыпочках, словно боятся разбудить мертвых или потревожить Смерть. Только Нико ходит по-хозяйски уверенно, внушая клиентам какое-то мрачное спокойствие. Этот незнакомец тоже ступает осторожно, и Нико слышит, как тот нервно прокашливается перед тем, как открыть дверь. - П-перси? Ему приходится напрячь все силы, чтобы не отскочить от двери. Джексон - последний человек, кого он ожидал увидеть в своем кабинете. Анджело казалось, что после школы их дороги уж точно никогда не пересекутся. - Привет, Нико. Не ожидал? Голос глухой, как будто из-под подушки, помятое лицо, костюм не первой свежести. Всякие могли быть причины, и все же к Нико никогда не приходили "просто так". Даже Грейс предварительно несколько дней раздражал звонками перед тем, как заявиться. А Перси не звонил ему с самого окончания школы и, судя по всему, не собирался. До настоящего момента. - Прости, Джексон, но ты пришел из-за… - Аннабет. - Ох, мне так жаль. Черт. Рука Нико машинально нашарила в кармане бумажный платок, всегда лежащий на случай всплеска эмоций у кого-то из клиентов. Перси не нужен платок - глаза у него совсем сухие, тусклые, с воспаленными красными веками. Он порывисто обнимает ди Анджело, и теперь тому не приходится привставать на носках - рост почти одинаковый. Нико кажется, что он вернулся в старшую школу, только сейчас на нем вместо безразмерной толстовки костюм из дорогой шерсти. От теплого дыхания у самой шеи по спине хочется отряхнуться. - Дорожная авария. Я был на другом конце города и ничего не мог сделать, врачи прибыли слишком поздно, - руки сжимают крепче, выдавливают воздух из легких, но Нико и не думает шевелиться, не сейчас. - Месяц назад мы спорили, кто будет доедать последнее мороженое в морозилке, а теперь ее нет. - Смерть не щадит никого, Перси. – Дежурная фраза, дежурный тон. По-другому не получается из-за комка в горле и голове на плече. Пластмассовый скелет перестал греметь костями и смотрел на хозяина с застывшим оскалом, теперь почти что насмешливым. Перси отстраняется. Вид у него вымученный, почти больной, и движения механические, но голос становится чуть теплее. – Мне хотелось, чтобы ее…привел в порядок кто-то близкий. Не могу и думать о том, что ее будет касаться чужой. - Не беспокойся, я все сделаю сам. Нико хочется налить ему полный стакан бренди и предложить покурить. Может даже, обеспечить ночлег – все равно после ухода Бьянки весь второй этаж, кроме комнаты самого Нико, пустовал. Слишком надломленным выглядел Джексон. Слишком непохожим на школьного разгильдяя, которым тот его помнил. Уходя, Перси закрывает дверь так осторожно, что скелет на двери даже не стучит. *** В подвале холодно и пахнет медицинскими препаратами. Нико нравится работать в стерильно-белом помещении больше, чем в кабинете наверху. Он, как и все бюро ритуальных услуг, был детищем отца, переданным по наследству, а у главы семейства всегда была тяга к тяжелой, громоздкой мебели и претенциозному интерьеру. На кушетке, прикрытая клеенкой, лежит особенная клиентка. Некогда золотистые волосы под флуоресцентным светом лампы обрамляют серое лицо, затылок поблескивает заскорузлой кровяной корочкой. В отчете скорой помощи написано: «Скончалась от кровоизлияния в мозг, вызванного ударом», но на животе обнаруживается длинный глубокий порез – видимо, пробив лобовое стекло, она напоролась на осколок. Плохо дело – если оставить так, толку от консервантов будет не много. На мучнисто-белом животе остаются маленькие впадинки от его пальцев - трупное окоченение сошло на нет, благо в хранилище была возможность регулировать температурный режим. - Аннабет, – произносит вслух Нико. Смотрит на ее губы, боясь, что они могут ответить на его приветствие. Убедившись в абсолютной тишине, он начинает приготовления: вытаскивает из неглубоких порезов осколки стекла, ошметки головных тканей, моет волосы, обмывает тело повторно (санитары в больницах неизбежно халтурят), вычищает грязь под ногтями. Он обещал Перси сделать все идеально и не собирается упускать ни одну мелочь. Аппарат для прочистки сосудов от крови смирно дожидается своей очереди. Аннабет. Она появилась в их классе на последний год учебы, когда Перси все еще был с ним, и приковала к себе всеобщее внимания в первый же день, заткнув задиру Ла Ру без кулаков и переспорив преподавателя по истории, чего не смог сделать никто с самого основания школы. В первый же день она дала Джексону кличку «Рыбьи мозги», чем заслужила уважение всей их компании, которая шутливо называлась «Чудесная семерка». В этот круг входил и сам Нико, пока она не заняла его место. «Мне кажется, я влюбился, Нико. Она такая замечательная, пусть и любит занудствовать, и совсем не гордится своими мозгами. Ты ведь понимал, что это были детские игры, правда?» «Ну конечно, Перси. Ты можешь делать, все что угодно». Джейсон оказался единственным, кто знал. Он понял, старался утешить, даже хотел предложить себя в качестве замены, – на такой идиотизм способен только Грейс – за что ди Анджело был ему бесконечно, пусть и тайно, благодарен. Отец оставил сыну свое дело, переселившись с любовницей в края поюжнее, против чего Нико не возражал. К мертвым он не испытывал отрицательных чувств, ведь они никогда не делали ему ничего плохого, а мрачная профессия сама собой отваживала любопытствующих о его личной жизни. С мертвыми все оказалось как-то проще. Нико старался отгородить себя от всех вестей, так или иначе связанных с Джексоном и Чейз. Первое время Перси слал открытки с ничего не значащими словами – мы побывали там-то, желаем веселого Рождества, передавай привет Грэйсу. Она научила его ненавидеть – впервые настолько сильно, как только умеет отвергнутый подросток. Теперь Аннабет не вызывала тех чувств – каждое прикосновение к холодной и влажной, как у земноводного, коже, высасывало из Нико злость, хранившуюся глубоко внутри годами. Пальцы ловко зашивали рану – стежок за стежком так, что вскоре от нее остался едва видимый шов. Никто не оценит его старания, но Анджело это не волновало – главное, свое слово перед Джексоном он сдержал. После макияжа и бальзамирования Аннабет выглядит настолько живой, что даже Нико невольно вздрагивает – нет, она не спит, она мертва уже несколько дней, дело лишь в его мастерстве. Свое правило «не пить до конца рабочего дня» в этот день он нарушает, повесив на дверь табличку «закрыто». *** Нико смотрит на Перси – бледную копию Перси, словно сделанную на паршивом принтере, - и молит небеса о его смерти. Страстно, с таким желанием, какого не имел никогда. Если бы Джексон был мертв, то не уезжал бы через три дня в Калифорнию, снова оставив Нико одного. Тогда он смог бы остаться прежним Перси навечно, принадлежать ди Анджело всецело, зависеть от его рук, заботливо вливающих консервант в его вены. Он смог бы освободиться. Стать личным Танатосом Нико, ангелом смерти и богом мертвых, без боли и чувств. Все, что ему нужно – покой, который мог бы даровать только слуга Аида. Пока священник произносит молитву, Перси прощается с покойницей. Целует в губы, держит за руку всю траурную церемонию, первый кидает горсть земли на заколоченную крышку гроба. Дожидается, пока уйдет последний скорбящий родственник. «Мне нужно забыться» - говорит Перси. « Конечно, Джексон. Ты можешь делать все, что угодно» - отвечает Нико онемевшими от ощущения дежавю губами. Он попал в чудовищно искаженную версию прошлого, из которой по-хорошему нужно бежать куда подальше, но силы воли на это у него не остается. «Помоги мне» - шепчет Перси с мольбой в глазах. Они целуются прямо в коридоре его дома – Нико прижимается к нему так тесно, что всем телом чувствует бешено колотящееся сердце, и думает, каково было бы вытащить его из грудной клетки. Будет ли оно еще пульсировать в руках? Анджело расстегивает его рубашку, едва стерев в сознании картинку, как он вспарывает Перси живот. Скользит пальцами по его коже – ему хочется поцеловать ее с внутренней стороны, развести ребра в стороны и припасть губами к губчато-мягким легким, скользнуть языком в провалы глазниц и вылизать остатки железистой субстанции. Перси стонет, когда Нико сдавливает ему горло одной рукой, и кончает, не подозревая о том, чего стоило Анджело перестать стискивать пальцы. Весь остаток ночи он неотрывно смотрит на нож, лежащий на прикроватной тумбочке. Утром Перси спрашивает, может ли он остаться еще на несколько дней и почему у него в доме так холодно, отчего Нико приходится прятать неуместную улыбку. Он позволяет себе расслабиться – не стоит делать поспешных решений. Джексон прижимается щекой к выпирающему позвонку его шеи и шепчет, что впервые за долгое время спал без кошмаров. В конце концов, и у живых есть свои плюсы.