Сказка о российской армии

Он едва успел соскочить с высокой ступеньки вагона в снег. Поезд тронулся. - Как только гражданские здесь высаживаются? А бабы? И есть ли они вообще в этой глуши? – бурчал Кремер, жалея, что надел ботинки, а не сапоги. От стоящего неподалёку вездехода к нему сквозь сугробы пробирался закутанный в тулуп парень. На полпути он остановился и крикнул: - Привет, Яшка! Я документы твои в канцелярии увидел, решил сам встретить. - Вот так да! Дымов! Шурка! Откуда? Ты ж в академию попал? - Пойдём в транспорт, там печка. Попал. А оттуда сюда. Командир мой, понимаешь, наполовину эстонец. Но неправильный. Вспыльчивый. Фамилия у него Гаджиев. На пьянке назвали его «чухной» сдуру, он сразу – в нюх. Все офицеры - «академики» потомственные, а чухна наша из морской пехоты. Результат представляешь? - А тебя за что? - Я сам рапорт подал. Какая разница? Библиотеку перевёз, мне и здесь хорошо. Кремер посмотрел в маленькое пыльное оконце вездехода на утонувший в снегу лес и пожал плечами: - Ты всегда был инертным. Надо противостоять судьбе. Дымов представил, как через полчаса огненный капитан прибудет в кабинет к ледяному, но буйному подполковнику, и страдальчески завел глаза к потолку кабины. - Знаешь, Яша, я тебя сам командиру представлю. Во избежание непонимания. За дверью ругались на причудливой смеси мата и экономических терминов. Дымов открыл дверь. - Разрешите, товарищ подполковник? «Не по уставу, - подумал Кремер, - к чему бы это?» Седой жилистый мужик, сидевший за столом, резко, по-птичьи повернул к ним голову. - А, Дымов, привезли своего знакомого? Подождите минуту. Сидящий за столом командир и стоящий перед ним майор походили друг на друга, как братья: длинные, белёсые и сухощавые. Только командир в плечах был куда шире и лицом тверже. Кремеру он понравился: глаза ясные, спина прямая, на кителе минимум висюлек. А вот майор Кремеру не показался: манерен, весь в юбилейных медалях и одеколоном несет за версту. Сука штабная. Чтобы не чихнуть, пришлось потереть переносицу. - Вы, может быть, комиссаром себя мните или контролёром? Вы мой заместитель по хозяйственной части! И я недоволен этой своей частью! На секунду Кремеру показалось, что подполковник так острит. Но его бледное лицо оставалась серьёзным, а светло-карие глаза источали ледяную ненависть. Белобрысый интендант явно отвечал командиру взаимностью. Наконец майор ушёл. - Прибыли? – Гаджиев заглянул в документы. – Капитан Кремер, за что вас сюда сослали? - Избил старшего по званию, - честно и весело ответил капитан. Гаджиев набычился, но потом перехватил ироничный взгляд майора и буркнул: - Устраивайтесь. В трудах и глупостях прошло полгода. И, вот… Интермедия. Сон в летнюю ночь. Главнокомандующий Годжун сидел в своей однокомнатной хрущевке, а в это время подполковник Гаджиев гулял по небесным садам, и на его светлые с проседью волосы падали розовые лепестки. Маршал Тенпо устроился на ночь в кунге. В машине, по крайней мере, было тихо. А в общежитии царили хаос и анархия. Майор Дымов, утопая по колено в розовой трухе, направлялся в штаб армии Небес. Майор плевался лезущими в рот листьями и думал: - Интересно, кто всё это будет убирать? Генерал Кенрен спал в кладовой, которую приспособил под личные апартаменты. От соседей генерала отделяла фанерная стенка. По началу, за стеной включали громкую музыку, но однажды Кенрен устроил соседям бенц с выносом трупов. Теперь за стеной старались не шуметь. Генерал, не просыпаясь, громко застонал. И в той жизни и в этой он точно знал ответ на вопрос майора Дымова. Конец интермедии. Утром старые друзья Козин и Дымов встретились за завтраком в офицерской столовой. Козин, перегнувшись через стол, старался говорить тихо: - Слушай, мне ночью черт знает что снилось. Странный сон. У тебя была громадная библиотека. - Нет в этом ничего странного. Она у меня и наяву большая, - пожал плечами Дымов. - Нет, там целый ангар книг был. - Хороший сон. Я на днях в город собираюсь, ещё прикупить. Как думаешь, Гаджиев командировку подпишет? С твоей визой? - Визу ему… Гаджиев и так на меня зверем смотрит. Плохой был сон. Ты почему-то мятеж поднял. Помню ещё, что Гаджиев был весь в белом и с рогами. Дымов перестал жевать. У него имелись на этот счет некоторые идеи, но майор не торопился их высказывать. Он разжал челюсти и попросил: - Не покупай ты палёнку, что я тебе спирта не достану? - Я не пью! Вот ты, например, снился таким, как есть, только волосы длиннее. А я был, - Козин перешёл на шёпот, - в бусах и в шёлковом платье. - Может быть, тебе личную жизни стоит наладить? - Обойдусь. Твой дружок тоже, кстати, снился. В эсэсовской форме, - закончил Козин мстительно. В его злорадстве был определенный смысл: чернявого поволжского немца со времён суворовского училища считали евреем. - Вон, идёт, не к завтраку помянут. Пойду я. Да, ещё, мне на лето племянника навязали. «Мальчику нужен чистый воздух». А комары размером с воробья ему не нужны? Конец мне придёт, - пожаловался Козин. Он остервенело почесал левую ладонь. - К деньгам? – улыбнулся Дымов. - С утра дерёт, смерть! И голова кружится. Козин пошёл к дверям. Чтобы не здороваться с ненавистным капитаном он низко опустил голову, поэтому никто не заметил, что в глазах майора разгорается сиреневое пламя другого мира. - Смылся, козий сын! – хохотнул капитан, рушась на освободившийся стул. - О, пирожки! Еда с осиротевшей тарелки немедленно нашла хозяина. - И, кстати, насчёт коз! Мне сегодня командир снился с вот такенными рогами, - Кремер показал пальцами, - а одет… Он долго копался в завалах мата, потом вспомнил: - …в саван. - Да, - Дымову стало совсем грустно, - и что? - ..йня какая-то. Я его пистолетом пугал. А он такой изящный, как девка, и коса – во! Шур, что это ты квёлый какой-то? – Кремер заглянул другу в лицо. - Хм, а мне казалось, ты сероглазый… - Капитан Кремер, пустырник надо на ночь пить. И, если в гаражах мех опять до обеда нажрётся, сам будешь дизель чинить. Дизель починить надо было край, а только звериная сила Кремера могла оторвать механика от шкалика. Хотя бы, до обеда. Капитан сгрёб пирожки и направлся к дверям столовой. Он брился в казарме на ощупь, поэтому не знал, что вместо странных на смуглом лице серых глаз обрёл чёрные. Капитан топал в гараж, его взор скользил по привычным для всех кустам, сараям и столбам, пока не остановились на табличке «Не влезай - убьёт». С черепком и костями. И тогда… Дымов посидел немного за опустевшим столом и тоже побрёл в гаражи. Самой дальней дорогой. Надо было подумать. По странному совпадению и ему снился Гаджиев с длинной белой косой и рогами. Проснувшись, начитанный майор быстро объяснил себе смысл сна. Вчера они с командиром весь вечер проверяли сельхозинвентарь. За дождливое неверное лето их часть запасала корма для коров из подсобного хозяйства. Отсюда – рога и косы. А волосы у Гаджиева вопреки фамилии, и в самом деле, были светло-русыми. Пройти предстояло мимо свалки с одичавшими шавками. Дымов на всякий случай поднял крепкий дрын и неожиданно для самого себя так крутанул его, что запястье отозвалось болью. Однако пальцы не разжались, а в голове… «В отпуск, что ли, уйти. А то эти с живого не слезут», - раздражался перед зеркалом подполковник Гаджиев, разглядывая начавшую седеть щетину и покрасневшие донельзя глаза. Зеркало полыхнуло белым огнём, сегодняшний сон раскололся, мозаика легла иначе. Дракон схватился за сердце.