Пока он спит

У него на шее была родинка. Маленькая, теплого коричневого цвета, странно гармонирующего с новым оттенком волос, чуть выпуклая и ужасно чувствительная. Во всяком случае, Кюхен всегда дергался, когда Чонун трогал родинку пальцем. "Щекотно" - одного раза хватило, чтобы больше не трогать, но эта родинка на шее все равно притягивала как магнит. Чонун проснулся от стука веток по окну в спальне. Сильный ветер и ночной дождь - Чонун с его чутким слухом вряд ли теперь сможет заснуть. До будильника не больше 2 часов, вставать в холод промерзлой квартиры не хочется, а Кюхен рядом спит так, что будить его - преступление. Глаза быстро привыкают к темноте, и взгляд тут же притягивает родинка. Кюхен лежит на животе, по привычке обняв подушку обеими руками, между шеей и плечом образовалась складочка, в которую хочется уткнуться носом и вдохнуть запах кожи. Но Чонун сдерживается. На затылке Кюхена нет ни одного волоса, который бы не стоял торчком. Сам Кюхен снова раскрылся, и одна его нога свесилась с кровати. Он причмокивает и иногда жалобно вздыхает во сне, ерзает, двигается, ищет Чонуна и его тепло, но не просыпается, чтобы укрыться. Потому что он знает, что Чонун проснется среди ночи, проверит его одеяло и укроет. Пальцы скользят по вороту пижамной футболки, когда спящий вдруг дергается, а Чонун поспешно отдергивает руку. Кюхен не проснулся - просто подтянул ногу обратно на кровать, запутался в покрывале и попытался задом отползти под теплое одеяло Чонуна. Чонун любил все привычки Кюхена и даже то, как он спал. И Чонун никогда не возмущался, когда ночью, совершенно внезапно, ледяная ступня сорок второго размера прижималась к его икрам. Потому что Кюхен был милым. Кюхен был милым, теплым, домашним, ранимым, вредным и ужасно, невозможно, бесконечно любимым. Чонун думал о том, как любит его, грея замерзшие ступни под своим одеялом, любуясь маленькой родинкой на шее и всклоченными волосами. Внезапно сработал будильник, и прежде чем Чонун успел повернуться и отключить его, Кюхен уже перегнулся через него и злобно тыкнул в сенсор пальцем. Он остался лежать на нем и сдавленно пробормотал куда-то в ключицу: - Мммм, можно я останусь с тобой дома? - Нет. Иди на работу. Кюхен обиженно отвалился от него, как улитка от камня, со стоном: "Ты такой нехороший". - Ммммм.... Чонун уткнулся в носом в затылок, вдохнул теплый запах, от которого хотелось улыбаться, и шепнул, прежде чем поцеловать Кюхена в шею: - Доброе утро, Кюхенни. Пора вставать. - Ммммм.... Ок, я встану. Но только если ты донесешь меня до ванной. Чонун любил Кюхена всего. Со всеми его привычками и капризами. Ведь Кюхена невозможно было не любить.