Трое

Ломать, конечно, не то, что строить, но я всегда не умел ломать. Нас было вместе со мною трое — мой друг, сам я и богиня-мать. Мы шли бок о бок, ища хоть что-то, и что-то тоже искало нас. И у границы пустынь с болотом остановил нас волшебный глас. Богиня-мать указала место, касаясь солнцем озябших рук, и мир не знает нежнее жеста, чем тот, что приняли я и друг. И я трудился над прорвой бревен, и глина въелась в меня навек. А друг мой молвил: «Ты создан строить, да, ты — один из таких калек». Ходил он тенью в долины, дали, часами глядя на бег реки. А я работал, и дни бежали, но друг не дал мне своей руки. И я взмолился: «Богиня-матерь, открой мне мудрость свою, прошу. Коль каждый за свое дело платит, чем я гневил свою госпожу? Мой друг беспутный живет задаром, меня калекой зовет, и всё ж судьба его не судьба — подарок, моей цена же всего лишь грош». Но небо молча внимало мольбам, зато мой друг отворил уста: «Я вижу, ты в себе строишь злобу, хотя ведь совесть твоя чиста. Я знаю, ты меня не поддержишь, зато поддержит богиня-мать. Я ухожу, но скажу у двери: я, без сомненья, рожден ломать». И он ушел по реке и чаще, и много лет утекло с тех пор. Чем я молился богине чаще, тем жарче в сердце горел костер. И я взрастил в себе боль и ревность — и друга в мире пошел искать, не слыша, что мне шептала гневно моя богиня, богиня-мать. Сквозь горы, долы нашел свой путь я, и снова встретились мы, как встарь, и вспышки резали свод в лоскутья, и злилась градом седая хмарь, и друга обнял я раз на память, и в тот же миг поразил ножом. А он не стал на колени падать, и лишь просил у меня ещё... Тряхнуло землю, и с небосвода сошла во гневе богиня-мать, к её ногам собирались воды, пытаясь с нею единым стать. И слово в ней грохотало болью: «Он, как никто из людей, блажен. Скажи мне, что ты умеешь строить? Дома и лодки? Скажи, зачем? Твой друг умел разрушать обиды, ломая в сердце грехи и зло. А ты возвел в себе ревность — видишь теперь, что в итоге в тебе взросло?..» И тело бережно взяв на руки, в дожде исчезла богиня-мать. А я молчал, вспоминая друга. Того, который умел ломать.