Before the Devil Knows You're Dead

Я наврал Шепард, когда сказал, что не успел посмотреть видео. Прежде чем показаться на ее пороге, я почитал и посмотрел, наверное, всё, что смог найти в экстранете, и читал и смотрел до тех пор, пока не кончился мой дневной офицерский траффик, а СУЗИ не приспичило дать мне непрошеный совет. Рад, что я не умею краснеть, как люди, и что лицо турианцев по своей природе идеально для игры в покер с другими видами, потому что прочитать по нему что-то могут только другие турианцы. Но если бы я умел, я бы краснел довольно часто. Правда, для СУЗИ и это не помеха, а с чувством такта у нее лишь немногим лучше, чем у Джокера. - Мистер Вакариан, - начала она, как всегда внезапно влезая в эфир. Я знал, о чем она хочет поговорить, она уже пыталась начать этот разговор раньше, но, как и раньше, я был намерен подавить его в зародыше. Мне и без того хотелось опустить голову в огромный чан со льдом. Во время последней высадки на Цитадель я купил себе приличный костюм и бутылку вина с Земли, потратив на нее все кредиты, что у меня оставались, и надеясь, что это придаст мне немного уверенности, но просчитался. - Это не может подождать, СУЗИ? - Что именно? - Что бы ни было у вас на уме. Мне как раз срочно нужно... - Да-да, - перебила она. - Я понимаю. Капитан Шепард сейчас в своей каюте. Я просто хотела сказать, что у доктора Мордина вы сможете получить наиболее подробную информацию об особенностях межвидового... - Благодарю вас, СУЗИ, - резко оборвал ее я, надеясь, что этот разговор хотя бы никто не слышит, - правда, спасибо, но я лучше выброшусь в шлюз. И в этом я был абсолютно, совершенно честен. Не помню, когда я понял, что люблю Шепард. Понять это было не так-то просто, ведь я никого не любил раньше, но одно точно: любовь пришла ко мне задолго до того, как я осознал ее, и уж точно до того момента, когда Шепард уселась на калибровочную клавиатуру, запоров мне три часа работы, и предложила то, что она назвала "финальным раундом". Я был бы рад забыть все, что я нес тогда, но, как назло, помнил каждое слово и после долго перебирал их в своей голове, пытаясь понять, как меня угораздило похвалиться историей со спаррингом. Та история случилась, когда мне едва исполнилось двадцать два и я знал Кайриль Арнус уже три года. Она была старше меня и, к тому же, выше на полголовы. Некрасивая, стервозная и глупая девица, но солдат отличный. Ее постоянно оскорбляли за бедность ее родителей, за рост, за шрам на скуле, но я был с ней вежлив, поэтому немало удивился, когда из всех, кто пришел понаблюдать за спаррингами в трюме корабля, она вызвала на бой меня. Отказаться было нельзя, проиграть - проиграть казалось еще хуже. Через девять раундов мы оба вымотались так, что едва могли дышать. К тому времени парни из нашего взвода уже много раз сбегали за пивом и по нужде, и спектакль начал поднадоедать. И им, и мне. Но Арнус с каждым раундом становилась все злее и увлеченнее, ее удары - отчаяннее, она начала делать ошибки. Казалось, все это видели, кроме нее. Я хотел прекратить это, сказать что-нибудь подходящее, но ничто не шло на ум. Умение наскоро подобрать нужные слова не входит в число моих талантов. Когда меня бьют в рожу - тем более. - Ну что, Кайриль, сдаешься? - прохрипел я, сплевывая кровь на пол. В ответ она издала звериный рык, рванулась ко мне и повалила на пол. От неожиданности я вцепился ей в горло. После этого по приказу командира взвода, судившего матч, нас растащили. - В следующий отпуск снимите себе номер и решайте там свои разногласия, - отрезал он, швыряя в меня полотенце. Наблюдавшие за спаррингом солдаты засмеялись. - Сэр? - переспросил я зачем-то, хотя смысл сказанного дошел до меня с первого раза. И не очень обрадовал - от одной мысли обо мне и этой женщине меня прошиб холодный пот. Даже представлять это было неприятно. Я старался не смотреть на нее. Командир устало потер лоб и покачал головой. - Вакариан, Арнус, отставить. Разойтись по каютам и ждать приказа. Расчетное время прибытия - два часа, до тех пор вы свободны. Остальные могут продолжать. - Есть, сэр. - Так точно, сэр. Через час, приняв душ, подлатав ссадины и успокоившись, я нажал на имя Арнус на инструментроне. На душе было паршиво, и я собирался поговорить с ней перед тем, как выдвигаться на задание. Оно действительно было очень рискованным, и не хотелось бы, если что-то вдруг пойдет не так, расставаться на подобной ноте. Она согласилась помириться и попросила меня зайти к ней. Каюту она делила с пожилой турианкой-врачом, которая тогда была в увольнительной. Когда я вошел, Кайриль встретила меня в одном только полотенце и, прежде чем я успел что-либо сообразить, прижала меня к стене, закрывая за мной дверь. Я не знал, что мне делать: оттолкнуть ее, сказать, что я вовсе не то имел в виду? Всё случилось как-то само собой. Отчасти потому что мне было стыдно за свою девственность и я не хотел выказать страха, отчасти потому что я не хотел оскорбить Арнус. Она была не такой уж плохой женщиной, если на то пошло. В общем, это совершенно точно не та история, которой можно гордиться. И надо быть полным идиотом, чтобы рассказать ее женщине, которую любишь. Но что поделать. Я и есть идиот. Когда я нервничаю, я начинаю от неловкости нести что-нибудь совсем не то, что хотел сказать, и не то, что должно. Гораздо позже я понял, что Шепард тоже было неловко в те дни, и многое из того, что она сказала тогда у главной батареи, так же мало соответствовало ее настоящим чувствам, как мои нервные бредни - моим. Когда я думаю об этом, мое сердце наполняется нежностью. Я долгое время жалел, что не родился человеком. Я думал, что будь я той же расы, я мог бы попытаться заслужить ее расположение. Она брала меня почти на каждую миссию, но сначала я считал, что она просто хочет присмотреть за турианцем на борту, а потом - что ей нужен хороший снайпер в отряде. Она сама была стрелком что надо, но не любила носить тяжелый "Богомол", а я не променял бы его ни на какое другое оружие. Ради меня она потеряла день пути, чтобы выследить Салеона, но я думал, что ее просто тронула история о загубленных пациентах. Она пришла за мной на Омеге, когда я был уже почти что мертвец, и, как сказал мне Джейкоб, на ней лица не было после того, как меня подбил летун и я раскинулся на полу в луже собственной крови. Она помогла мне отомстить Сидонису и всегда старалась подбодрить меня. Я всё считал, что причина в чем-то другом, а не в том, что она тоже испытывает ко мне чувства. Я смотрел на нее так, как будто она была в отдалении или стояла на мраморном постаменте. Она была капитаном Шепард, и этим всё сказано, а я - неудавшимся следователем и неудавшимся спектром. По турианским обычаям об этом нельзя было и думать. После того первого разговора, когда Шепард ушла, улыбнувшись и дразняще задев меня рукой, я долго наматывал круги по главной батарее, пытаясь осознать произошедшее. Охвативший меня восторг сменился страхом и смущением, и я совсем забыл о калибровке, которую Шепард только что сбила и которая срочно нуждалась в восстановлении. - Мистер Вакариан, - резко зазвучал над ухом синтетический голос. Я вздрогнул, оборачиваясь. - Мои сенсоры засекли резкое повышение температуры вашего тела и критическое учащение сердцебиения. Я немедленно вызову доктора Чаквас в ваш отсек и оповещу капитана. Я выдохнул, стараясь прийти в себя. - В этом нет нужды, СУЗИ, спасибо. Я сам зайду к доктору, а капитан... капитан уже в курсе. Конец связи. Нажав отбой, я немедленно приступил к расчету алгоритмов. Как ни странно, это здорово прочищало мозги. Всё представлялось гораздо яснее, когда желание быть с Шепард казалось неосуществимым. Мечтать о несбыточном куда как проще, и если несбыточное вдруг становится реальностью, первое, что осознанно чувствуешь - не удовлетворение и счастье, а банальный страх. Страх, который все разумные существа хотя бы на мгновение испытывают перед неизвестным и непредусмотренным. Я не мог не думать о причинах, которые побудили Шепард сделать этот шаг. Было ли ей просто одиноко? Если так, куда проще выбрать кого-нибудь... более привлекательного по людским меркам. Я ни разу не слышал о союзе турианца и человека. И дело, конечно, было не только в несовместимости организмов. Для турианцев люди весьма несуразно скроены. Слишком тонкая кожа, но при этом на голове - шерсть, как у животных, и слишком много пальцев на руках и ногах. Эти странные губы, у всех разной формы и размеров, чье назначение я так и не понял, пока Шепард не показала мне. И хотя их смысл с точки зрения эволюции так и остался для меня загадкой, объяснение меня вполне... удовлетворило. Еще у людей были большие носы и смешные короткие розовые языки. Когти, как и кожа, тонкие, совершенно не острые. Словом, глядя на людей, не думалось о том, как бы поскорее оказаться с ними в одной постели. Они были слишком другими. Они не казались мне привлекательными, хоть и не вызывали отторжения. Но я выяснил, что если любишь кого-то, всё это не имеет абсолютно никакого значения. Раньше я не знал, думает ли Шепард так же, и что мы будем делать с этим... препятствием. Она решила всё просто. Мы стояли друг напротив друга совсем голые, и я еле сдерживался, чтобы не переминаться с ноги на ногу, и думал, куда бы деть руки. Вариантов было много, но я не был уверен, какой из них правильный. Все справочные материалы как-то резко выветрились из головы. Она смотрела на меня, улыбаясь и не скрывая своего интереса. - Я тоже не загрузила видео, - сказала она после короткого, но мучительного молчания. - А в Альянсе нам рассказывали только о ваших слабых местах - с военной точки зрения. - Шепард... Она подошла совсем близко, так близко, что ее грудь уперлась в мою, и я осекся, потому что забыл свою мысль, если она и была. - Не нервничай, Гаррус, - спокойно и мягко попросила она, глядя мне в глаза. Она взяла мои руки в свои и положила себе на талию. Я непроизвольно сглотнул. - У меня в этих делах не так много опыта. Но в чем я наверняка уверена... - Шепард обняла меня за шею и запечатлела на ней несколько медленных, легких поцелуев, - ...так это в том, что слабые места - самые чувствительные. Повинуясь своим инстинктам, я осторожно опустил руку и провел снизу вверх по ее бедру. Она подняла на меня взгляд и заключила мое лицо в свои ладони. - Это просто. Ты скажешь, что тебе нравится, а я скажу, что нравится мне. И так всё и будет. - А если... Я хотел спросить, что будет, если я не уверен в том, что мне нравится, но она догадалась, прежде чем мне пришлось произнести это вслух. - Тогда мы выясним, - перебила она и коснулась губами моего рта. Тогда я понял, что больше не чувствую смущения. ...Не знаю, что еще сказать. Мне кажется, что уже сказано достаточно. Сейчас, спустя месяцы разлуки, тяжелых миссий и новых утрат, я смотрю, как моя Шепард спит на жесткой капитанской кровати - ее веки чуть подрагивают, грудь плавно поднимается и опускается в такт дыханию, тепло которого я чувствую на своем плече - и сердце сжимается от мысли, что этот момент может никогда больше не повториться. Я аккуратно поднимаюсь и надеваю броню, стараясь не шуметь, хоть это и напрасная предосторожность: Шепард почти всегда спит крепко, вовсе не так, как положено разведчику. Сажусь за стол и выпиваю лежащие на нем пилюли. Было бы смешно, если б я загнулся не от рук Цербера или Жнецов, а из-за анафилактического шока, или что там нам еще пророчит медицина. "Что бы я без тебя делала", - звучат в моей голове слова Шепард. В широком иллюминаторе проносятся мимо мириады далеких планет, астероидов, звезд, и только они слышат мой запоздалый ответ. "Ты никогда не узнаешь".