Ноги

Однажды я встретила русалку. Это случилось в первых числах сентября. Лето в тот год будто и не думало уходить: солнце жарило не щадя, и люди потным плотным потоком текли к морю, не оставляя своими телами в автобусах и маршрутках ни единого клочка яблоку. Для меня, человека, с трудом переносящего толпу и шум, ценящего уединение и трепетно любящего ласку волн, ощущение морской соли на губах и раскалённый песок, в который так приятно зарываться пальцами ног, такое положение дел было катастрофическим. Всё лето я провела в поисках по-настоящему дикого пляжа, который идеально подходил бы под мои вкусы, и в августе, исследовав почти всю береговую линию, что была в досягаемости, всё же его нашла. Так у меня появилось любимое место, куда я сбегала при любой возможности. Я назвала пляж Убежищем и не рассказывала о нём никому, даже самым близким. Это место будто бы сошло с кинолент чьих-то сновидений: мягкий песок, тёплое течение, редкие ветра, окаймляющие пляж камни разнообразных форм, по которым так удобно лазать и прыгать. До Убежища было трудно добраться, кое-где даже приходилось сползать с почти отвесной скалы, хватаясь за выступы камней и кусты. Однажды, чтобы облегчить себе спуск, я купила толстую длинную верёвку и, как могла, закрепила её на стволе одного из деревьев. Сперва спускаться по ней было страшновато, но я ни разу не сорвалась, а верёвка – не оборвалась и не отвязалась от дерева, и вскоре это превратилось в привычку. Иногда я ненадолго засыпала в Убежище, убаюканная теплом солнечных лучей. В один из таких дней я проснулась от ощущения чужой руки, перебирающей мои волосы. Сначала мной овладел страх, затем его быстро сменила злость и, открывая глаза, я уже готова была уничтожить непрошеного гостя одним лишь взглядом. Но тот, почувствовав моё пробуждение, быстро отстранился и бросился в воду, издав громкий плеск. Наконец, открыв глаза и сев на старом пледе, я увидела юную девушку, её лишённые окраски, седые будто волосы, острое лицо с большими водянистыми глазами и тонкими бледными губами на нём, покатые плечи. Она взирала на меня с любопытством и чем-то ещё, что я не смогла распознать, и, помедлив секунду, подплыла ближе, так, что стала видна её обнажённая, не прикрытая купальником грудь, маленькая и аккуратная, с торчащими кверху розовыми сосками. Смутившись, я отвернулась, разом растеряв всю злость. А мельком оглядев пляж, поняла, что вещей незнакомки нигде нет. – Не могла же она прийти… так… – пробормотала я и вздрогнула от прозвучавшего совсем рядом голоса: – Ты покраснела. Почему ты покраснела? Она говорила с непонятной осторожностью и лёгкой хрипотцой в голосе. Так, как будто промолчала несколько недель и почти забыла человеческую речь. – Потому что это нормальная реакция на эксгибиоционизм. – Эксби-что? Я вздохнула и с опаской повернулась на голос, натыкаясь на пристальный взгляд. Девушка лежала на песке, положив подбородок на сложенные руки. – Эксгиби, – начала было я, но прервалась на полуслове. У незнакомки был хвост. Он выглядел совсем как настоящий: с серебристыми, сверкающими на солнце чешуйками, большим раздвоенным плавником на конце и маленькими – по бокам. На талии, где хвост плавно переходил в кожу, не было видно ни единого шва. Мокрый и скользкий на вид, он елозил по песку и касался воды лишь кончиком. С минуту понаблюдав за ним, я прошептала: – Можешь меня ущипнуть? Мне кажется, что я всё ещё не про, ай! Больно же! – Сама попросила, – хихикнула незнакомка, приподымая хвост от земли и сворачивая его в кольцо над своей спиной. Потирая предплечье, по которому ощутимо прошлись острые коготки, я медленно понимала, что, возможно, вот оно, чудо, в которое я верила и так ждала всю жизнь. Оно ведь непременно должно было случиться. Вот и случилось… – Я так понимаю, русалка? – Да, русалка. Поверить оказалось легко. Особенно когда, полная сомнений и скептицизма, я вернулась на следующий день – и сказочное существо было тут как тут. Дружить с настоящей русалкой было весело: мы разговаривали о всякой ерунде, вместе плавали, я учила её некоторым словам, которые она не узнала за то время, что провела с людьми, угощала земной едой, которая ей неожиданно понравилась. Не покидало ощущение нереальности, но я решила игноривать всё, что могло бы помешать просто наслаждаться времяпрепровождением. Рассказать кому-то о новой знакомой, сфотографировать её, отрезать чешуйку с хвоста в качестве доказательства не было и мысли. Потому что она была только моим чудом. Только моим и ничьим больше. Русалка сказала, что у неё нет имени и я могу называть её как хочу. Я не стала этого делать, почему-то мне даже нравилась её безымянность. А вот прикрывать чем-нибудь грудь на то время, что сидела рядом со мной на берегу, она категорически отказалась. Поначалу это очень смущало, но потом я привыкла, так же, как человек привыкает ко всему. В один из дней она попросила у меня ноги. Так и сказала: – Можно мне твои ноги? – и, наблюдая мой испуг, добавила: – Всего на денёчек. – На денёчек, говоришь? – нервно перепросила я, отодвинувшись от руки, огладившей моё наполовину оголённое благодаря короткому сарафану бедро. – Да… Понимаешь… Мне так хочется... Очень-очень. Ходить… Землю посмотреть... Потанцевать… – она всё говорила и говорила, с такой мольбой, что страх во мне потихоньку опускал голову. Осознав это, я подскочила, схватила вещи и, не прощаясь, сбежала, игнорируя оклики за спиной. Дома я поняла, что поступила очень грубо. Не нужно было просто бросать её так. Я боялась, что больше её не увижу, но на следующий день она была в Убежище. С моих губ готовы были сорваться извинения, но русалка вела себя так дружелюбно и беспечно, будто ничего и не было… Я лежала на огромном плоском камне, тёплом и удобном. На животе, опустив подбородок на сложенные руки. Русалка была рядом, в воде, её голова так же покоилась на сложенных на краю камня руках. Наши лица были так близко, что невозможно было смотреть куда-то ещё кроме как в глаза. Это было непривычно, но вместе с тем волнующе и интимно. Русалка рассказывала про какого-то однажды встреченного ею моряка, я не особо следила за повествованием, лишь слушала голос и изучала голубо-зелёные крапинки в радужке напротив. Момент, когда она замолчала и подалась вперёд, касаясь своими губами моих, я пропустила. Солёный вкус поцелуя кружил голову, мешая ясно мыслить, и, кажется, затянулся на несколько маленьких вечностей… Отстранилась русалка так же неожиданно, лукаво изучая меня из-под полуопущенных ресниц. – Ноги, значит? – выдохнула я, силясь отдышаться. Русалка кивнула и схватила меня за запястье, больно царапнув коготками кожу. – Не уходи. – Не уйду. Но… Как ты собираешься их получить? Отпилишь? – Конечно нет. Просто… Просто согласись. Решиться было сложно. С одной стороны, хотелось узнать, каково это – быть русалкой. С другой, было очень страшно… Глубоко вздохнув и закрыв глаза, я прислушалась к себе, стараясь думать сердцем. А когда открыла, сказала: – Кажется, я тебя люблю. И, кажется, даже доверяю, – её лицо озарила радостная улыбка, – но, – она насторожилась – сегодня всего на час, – и активно закивала. – Для начала. И чтобы никуда не уходила с пляжа. Хорошо? Ладно… Тогда… Бери. Я разрешаю тебе взять мои ноги… И тогда она обхватила ладонями моё лицо и снова потянулась к губам. На этот раз я чувствовала, что поцелуй не простой. Не отрываясь, русалка осторожно потянула меня с камня в воду, перемещая руки на талию и обвивая хвостом ноги. Крепко зажмурившись, чтобы не видеть это возникшее вокруг нас мягкое свечение и то, что происходит с ногами, что я перестала их чувствовать, я полностью доверилась чужим губам и рукам, поглаживая русалочьи плечи и лопатки. Вскоре она отстранилась и куда-то исчезла. Открыв глаза, я, неуклюже повернувшись, увидела, как теперь уже человек поспешно бредёт к берегу. Сквозь чистую прозрачную воду виднелся гибкий серебристый хвост. Как с ним обращаться, я поняла на каком-то интуитивном уровне и на воде держалась сносно. А бывшая русалка, ступив на землю, звонко рассмеялась и, раскинув в сторону руки, закружилась по песку. На её правой коленке то и дело мелькал небольшой шрам, полученный мной в детстве. Вспомнив про меня, она остановилась и, сложив руки рупором, прокричала: – Тебе бы на глубину – поплавать! – Ты будешь здесь? – прокричала я в ответ, нервно наматывая на палец прядь волос. – Буду! – пообещала она. Но её не было, когда я вернулась. Никогда бы не подумала, что русалки могут быть как люди. Шёл сто тридцать седьмой год. Я, кажется, наконец нашла ту, что подарит мне новые ноги...