29 апреля 2014 г. в 21:03
Синтез — есть великое благо.
За долгие столетия народ синтетов не стоял на месте, неустанно модернизируясь, постигая новые высоты великого Синтеза. Изначально возможности их и знания были ограничены многими вещами: умением соединять лишь функционирующие части, нехваткой живого биологического материала — вследствие многочисленных имплантаций большинство синтетов лишалось возможности иметь потомство, что медленно, но верно вело расу к вымиранию, да на самом её подъеме! А те редкие представители Синтеза, что появлялись в мир, зачастую не переживали процесс ассимиляции, будучи слабыми с первых дней. Однако те, кто выживал, делались сильнее, искушеннее в познании природы искусственной жизни.
Так синтеты, балансируя на лезвии вымирания, понемногу подобрались к тёмной науке, позволяющей использовать никому ненужную плоть, заряжая её энергией. Первых успехов удалось достичь опытным путём на самых примитивных существах — червях, а от них уже был совершён скачок на более сложных, наделённых тенью разума, — крысах.
Но куда сложнее оказалось оживить самых разумных созданий мира Эфира. И пока одарённые учёные Синтеза бились в своих лабораториях с жизнью и смертью, почитаемые воины превратились в воров и убийц, обеспечивая науку более податливым материалом. Взор их обратился на соседнее поселение кинетов, на их новорождённых детей, которых можно было слепить по образу и подобию своему, ведь Синтез — есть великое благо и всё ему подвластно.
Мощь синтетов неуклонно росла и казалось, нет ничего невозможного для созданий, скованных из металла.
Однажды на территории базы синтетов, значительно удалённой от головного центра, появился мальчик, уже фактически юноша. Откуда он взялся и зачем пришёл — никто наверняка не смог определить, но было очевидно, что ребёнок скитался бесконечно долго и в конец заблудился.
В наблюдательной рубке сработали датчики движения, и дозорный Сигма-300 "Зоркий" насторожился: уже как час назад дали отбой, а судя по данным контроля систем, все синтеты находились в состоянии гибернации. Синхронизировавшись с камерами внешнего наблюдения, Сигма принялся сосредоточенно выискивать нарушителя — дикое животное вряд ли сумело бы миновать обновлённую систему безопасности. И достаточно скоро синтет обнаружил-таки жалкого взломщика, каким-то чудом прошмыгнувшего мимо постов охраны.
Проанализировав ситуацию, не выявив угрозы, Сигма закрыл окно с программой, запускающей сигнал тревоги. Встав из-за панели управления, синтет тяжёлой поступью массивных механических лап вышел в ночь и, всё так же следя за передвижениями непрошенного гостя по камерам, быстро настиг его.
Схваченный мальчишка не испугался, не пытался оказывать сопротивления — ослабленный, он просто отключился. И мог бы больше никогда не открыть глаза, если бы не воля великого Синтеза — Зоркий, спустя года, настойчиво вещал, что ему было озарение от самого источника их силы.
Сигма не захотел убивать ребёнка и не потому, что был мягкосердечен, — на деле, настоящий орган уже давно заменял имплант, качающий масло по искусственным жилам, — а потому, что для синтетов редко выпадал случай поставить опыты на сформировавшейся, враждебно настроенной личности. Правда, из-за многочисленных ссадин, грязи, густо облепившей тощее тельце, было сложно сказать, какому народу этот… крысёныш, иначе и не назвать, принадлежит.
Сигма, уверенный, что учёным придётся по вкусу подопытная крыса, сдал ребёнка в лабораторию, а сам со спокойной центральной системой вернулся на свой пост.
Вначале мальчик оказался в процедурной, где его отмыли, регенерировали раны, а после взятия нескольких анализов, попал в операционную, находясь по-прежнему в бессознательном состоянии. Вокруг неспешно сновали учёные, упорядочивая полученные результаты; вскоре прибыла и команда оперирующих хирургов для установки базовой комплектации. Всё собиралось произойти в обычном порядке, нужно было только получить последний результат — шифр к ДНК коду.
Синтез — есть великое благо и что ему не подчиняется, утопает в небытии.
Сигма готовился к передаче дозора, когда его вызвали в операционную. Отложив вычисление причин, по которым поступила команда, синтет, не дожидаясь смены, повиновался.
Свет в операционной был приглушён, мрак разгоняли только блёкло горящие мониторы. Не было слышно гудения и размеренного писка аппаратуры, подключенной к модифицированному телу, кардиомониторы бездействовали.
— Сигма, для тебя есть задание, — резким, скрежущим голосом произнес один единственный хирург, Омикрон-17, оставшийся прибирать помещение. — Займись утилизацией отходов. — Тонкая рука, с острыми как скальпель пальцами, указала на стол, на котором покоилось нетронутое тело мальчишки.
— Крысёныш мертв? — осведомился Сигма.
— Нет, это теперь твоя работа. Нам он не подходит для поставленной задачи: его мозг не поддается дефрагментации и частичной очистке памяти, необходимой для размещения системных данных.
Заданная цель была ясна Сигме, её причины тоже, но, то ли в системе произошел сбой, то ли сразу же несколько шкал подскочили, вызвав едва ощутимый перегрев, синтет продолжил настаивать на своём.
— Почему просто не сломить его?
Послышалось несколько глубоких, свистящих вдохов через респиратор, и только после прозвучал несколько раздражённый ответ:
— Мы не можем к нему подключиться, наши каналы связи слишком слабы, чтобы пробиться через сопротивление.
— Слабы? — Зоркий едва не подпрыгнул на месте — точно перегрелся. — Слабы?!
— Да, Сигма, слабы. — Омикрон стянул респиратор, обнажив выпирающий стальной подбородок и острые мелкие зубы, лишённые губ, и продолжил: — Привыкшие только нападать, быстро и неотвратимо, мы всегда испытывали определённые сложности при встрече с противником, сведущим в глухой обороне. Это дитя — необычный случай. Будучи полукровкой, с молоком матери-кинетки он впитал ненависть их народа к Синтезу, но от отца синтета, — Омикрон сделал паузу, анализируя реакцию Зоркого, — получил иммунитет к нашим изобретениям, например, распознавательным системам, что стоят по периметру базы. Ты передавал, что его засекли только датчики движения? — Сигма подтверждающе кивнул. — Прекрасно. Жаль, что приходится терять такой уникальный, хоть и бесполезный материал...
Омикрон продолжал что-то говорить, убирая инструменты со столика для последующей их стерилизации, а Сигма ощутимо подзавис, осознавая, что крысёныш в операционной не просто расходник, а потенциально опасный противник, лишь по счастью не оставшийся в руках кинетов.
— Омикрон, ты сам сказал, что материал редкий, так как думаешь, командующий погладит тебя по ржавым шестерёнкам, когда узнает, что упущен такой шанс для Синтеза возвыситься, поглотить второй дар Эфира? Сейчас крысёныш бесполезен, но стань он нашим воином...
— Даже попади он к нам младенцем, было бы нельзя ничего сделать! — скрежетнул Омикрон, небрежно опустив поднос с инструментами, которые от столкновения подпрыгнули и звонко брякнули. — Синтеты и кинеты никогда не уживались вместе, а сущности и подавно не соединить. Тот секрет, что позволил создать существо, обладающее двумя дарами Эфира, ушёл в могилу вместе с создателями.
Я могу сделать из него обычного синтета, но пользы от этого будет мало. Только растратим материалы и время на его перевоспитание.
— Вот сделай хоть что-нибудь, — рявкнул Сигма. — Хоть уборщика мусора из него сконструируй, лишь бы подчинялся приказам центра.
Договорив, Сигма-300 развернулся на пятках, скребнув шпорами о каменный пол, и вышел прочь. Он знал, что не имел права подавать команды старшему по рангу синтету, знал, что может подвергнуться разборке за проявленную дерзость, за выражение сторонних чувств, презираемых его народом. Острый аналитический ум, преданность, гордость, оперативность, грубая сила — вот основные качества синтета. Быть может, Сигма не в полной мере ими владел в силу относительной юности, но в одном он был убеждён на сто процентов — в своей верности Синтезу.
Ведь Синтез — есть великое благо и путей безропотно ему подчиниться множество, а путей возвыситься ещё больше.
В операционной было всё так же мрачно, но теперь приборы контроля работали во всю, а пурпурная полоса на кардиомониторе еле заметно трепетала, в преддверии первого скачка. На столе лежал всё тот же мальчик, модифицированный лишь частично: ампутированные ступни и кисти заменили самые обыкновенные стальные протезы, никак не соединенные с телом и уж тем более загруженной системой — для начала ему придётся научиться ходить на таких ногах, пользоваться бездвижными, чуть скрюченными пальцами. А это, кстати, было основной подготовкой на экстренный случай, ведь в бою система зачастую повреждается, что приводит к перебоям или полному отсутствию подачи питания в импланты, отчего они "немеют".
Сигма и Омикрон, лично занимавшийся нехитрыми преобразованиями, терпеливо ждали завершения установки операционной системы.
— Это всё-таки не то, что требовалось, — нарушил наэлектризованную в прямом смысле тишину Сигма.
— Мальчик наполовину синтет, потому будет послушным, преданным. Расшифровав генетический код, я сумел избавить его от принадлежности к кинетам, а после скопировал оставшийся фрагмент, отразил и соединил воедино. Стоило сущности кинетов покинуть его тело, как барьеры пали. На самом деле это были даже не барьеры: во внутренней системе подопытного происходило самое настоящее противостояние, из-за чего данных в мозгу практически не оказалось…
Омикрон далее пустился в пространные размышления о природе Синтеза, вскользь упомянув имя того самого создания древних воителей, но Сигма не уделял внимания болтовне хирурга.
Его даже больше не привлекали функционально обновлённые импланты, установленные сегодняшним утром в связи с повышением, — теперь Зоркий мог заниматься посвящением молодняка в основы общества синтетов, помочь им встать на ноги во всех смыслах. В шестёрку доверенных ему учеников входил и крысёныш.
Сигма моргнул, исправляя неверно заданный параметр: подопытного крысёныша больше не было, был только синтет, с присвоенным ему именем — Альфа-100 "Сталь".