ОШИБКА МЭРИ МОРСТЕН

I Пожалуй, все плохо. Пожалуй, все хуже некуда. Откинувшись на спинку дивана, Мэри исподлобья рассматривает восседающих в своих креслах детектива и его блогера, а по совместительству ее мужа, и происходящее на Бейкер-стрит ей совершенно не нравится. – Джон... – Шерлок наклоняет голову, привычным жестом складывая ладони у губ. – Наш разговор за гранью здравого смысла, я сегодня же исчезну из вашей жизни, это не обсуждается... – Не говори глупостей, Шерлок... – печально улыбается доктор Уотсон. – Ты точно не обязан никуда исчезать, да я и не позволю тебе снова исчезнуть... Они замолкают, Мэри хмурится, пытаясь предугадать дальнейшее развитие ситуации и окончательно убеждаясь в том, что ситуация развивается совсем не так, как планировалось. – Джон... – снова начинает Шерлок, теперь он сжимает пальцами переносицу, часто моргает, и миссис Уотсон готова поклясться, что в его глазах наверняка блестят слезы. – Я очень виноват перед тобой, то, что случилось – недопустимо... я… я всегда был... недостоин твоей дружбы и… – Прекрати... – Джон вздыхает, его пальцы напряженно стискивают подлокотники кресла. – Пожалуйста, прекрати. Я уверен, мне не в чем тебя упрекнуть. То, что произошло... – он осекается, на мгновение отворачивается, но когда опять заговаривает, голос его звучит твердо, – эти вещи не зависят от человека. В конце концов… – продолжает он с легкой усмешкой, – я и раньше говорил, что ты для нее более подходящая пара… Черт возьми… Мэри прикусывает губу, не решаясь вмешаться, опасаясь испортить все окончательно. – Это не так, не так… – упрямо качает головой детектив. – Джон, послушай… – Нет, это ты послушай… – в тоне Уотсона достаточно стали, чтобы Шерлок прервался на полуслове. – Вы с Мэри единственные, кто мне по-настоящему близок. Единственные, кого я люблю. Единственные, кто у меня вообще есть. Неужели ты думаешь, – Джон морщится, будто от внезапного приступа боли, – что я встану у вас на пути?.. Что я буду препятствовать вашему счастью?.. Твою мать, Джон… Мэри задыхается от стремительно закипающей злости. Твою мать!!! II Джон Уотсон ей понравился сразу, как только они познакомились. Бесконечно подавленный и несчастный, но при этом опасно, настороженно ощетинившийся, он был словно… преданный пес, потерявший хозяина, и она вдруг потянулась к нему, ощутив незнакомое доселе желание погладить по жесткой шерстке, сделать так, чтобы он позволил себя погладить. Она приручала, приучала его к себе постепенно, ловко дозируя ласку и безразличие, стараясь не напугать, не оттолкнуть неуместным напором, бережно пестовала исподволь зарождающуюся в нем привязанность. Была милой, в душу не лезла, ненавязчиво поддерживала, помогая ему отвлекаться от горя… медленно подводила его к осознанию, что с ней ему лучше, чем без нее. Ее не слишком волновал тот, кто стал причиной страданий доктора Уотсона, честно говоря, она вообще о нем не задумывалась – покойникам место на кладбище. Однако Джон и сам не был склонен делиться с ней подробностями своего прошлого, поэтому она просто получала удовольствие от настоящего и строила планы на будущее… * * * Когда Джон пригласил ее в ресторан, стараясь при этом не выглядеть многозначительным, она, наконец, смогла поздравить себя с победой. Милейший доктор читался, как открытая книга, и, спускаясь тем вечером в ресторанный зал, она едва удерживалась от того, чтобы торжествующе не улыбаться. А потом все вышло из-под контроля… Стоит признаться, поначалу она растерялась – нечасто приходится быть свидетелем воскрешения мертвецов. Тем более мертвецов, так или иначе претендующих на того, кого ты уже начала считать своей собственностью. И пока полыхающий обидой и яростью Уотсон предавался эмоциям, она внимательно наблюдала и слушала, оценивая, насколько серьезен противник. Шерлок Холмс не показался ей особо опасным. Вернувшийся к жизни детектив выглядел самоуверенным, самовлюбленным и, что обнадеживало, неопытным в людских взаимоотношениях человеком. Чего только стоил тот цирк, который он умудрился устроить из своего возвращения. Ничего удивительного, что Джон завелся с пол-оборота… Ах, до чего же приятно ей было смотреть на окровавленную физиономию гения криминалистики – несомненно, одно из лучших воспоминаний. Однако гневное возмущение Джона, к сожалению, говорило о том, что Шерлок по-прежнему много для него значит и их примирение – лишь вопрос времени. Ситуация осложнилась, необходимо было выбрать правильную линию поведения и продумать шаги по отваживанию Джона Уотсона от Шерлока Холмса… * * * Дать понять Шерлоку, что она хочет помирить его с Джоном. Дать понять Джону, что ей симпатичен Шерлок. Смешно, насколько элементарными в управлении оказались двое друзей – велись на ее уловки, словно малые дети. Она легко обезопасила и упрочила свое положение, убедив их в том, что заботится о них обоих, что совсем не против их прежних партнерских и дружеских отношений… Правда, пришлось терпеть выходки Холмса на своей свадьбе, порой руки чесались ткнуть в зарывающегося детектива чем-нибудь острым. Но к тому времени она уже разыграла главную карту – чтобы усилить связь с Джоном и сосредоточить на себе его внимание, нужен был по-настоящему значимый, существенный фактор, так что в один прекрасный день противозачаточные таблетки отправились в мусорное ведро. * * * Терпения и выдержки ей было не занимать – после свадьбы она так бы и удерживала Джона подальше от Бейкер-стрит, пока он окончательно не смирился бы с тем фактом, что прежняя жизнь однозначно осталась в прошлом, если бы не нелепое стечение обстоятельств, из-за которого ее муж опять очутился в компании детектива. И только тем же стечением обстоятельств можно объяснить тот факт, что Шерлок и Джон заявились в офис к Магнуссену именно в тот момент, когда она сама пришла туда, чтобы выяснить отношения с шантажистом. Все-таки у нее было слишком мало времени, чтобы как следует все продумать, а соблазн оказался слишком велик. Одно нажатие на курок – и Джон опять всецело принадлежит ей одной, а Холмс снова отправляется туда, откуда так некстати изволил вернуться. Она не удержалась и поддалась чувствам, не смогла упустить шанс избавиться от досадной помехи, мешающей ее семейному благополучию, ей казалось, что все оборачивается удачно. Ей очень хотелось выбить его гребаные мозги, но необходимо было дать себе фору – Джон точно не станет бросать умирающего, и у нее будет возможность уйти. Она была уверена, что все рассчитала – Шерлок должен был потерять сознание и умереть через несколько минут после выстрела… Только он почему-то не умер. Не умер! Как же она была зла на себя за эту промашку, вместо того, чтобы красиво убрать, только еще больше развезла грязь, подставила себя под удар – и Холмса не ликвидировала, и Магнуссена была вынуждена оставить в живых – мерзавец дал понять, что в случае его смерти компромат на нее обязательно будет опубликован. Она почти не надеялась сохранить Джона... * * * Когда Шерлок вдруг начал ее выгораживать, она не поверила своим ушам. Стреляла так, чтобы его не убить? Вызвала скорую, чтобы не дать ему умереть? Детектив сам себе противоречил, объясняя, почему и как она сделала то, что она сделала, его поведение обескураживало, мотивы были неясны, но она, конечно же, ухватилась за возможность оправдать себя перед Джоном. Она никак не могла понять, что за игру ведет с ней гребаный Холмс, но в конце концов допустила, что он и сам верит в свою версию произошедшего. А что? Все может быть. Ведь он пережил состояние клинической смерти, кто знает, что при этом происходит с человеческим мозгом, плюс шок и категорическое нежелание принять тот факт, что она так запросто могла оборвать его драгоценную жизнь… На ее счастье Джон тоже ему поверил, так что все закончилось благополучно, если не считать того, что она так и не избавилась от раздражающего придатка к своей семье. Разумеется, она без раздумий попыталась бы прикончить детектива еще раз, но руки у нее теперь были связаны, пришлось залечь на дно и не делать резких движений. Кроме того, она ведь была беременна… Жаль, что ее ребенок родился мертвым. * * * Сообщение от Шерлока пришло через месяц после того, как она выписалась из клиники: «Завтра утром на Бейкер-стрит. Без Джона. ШХ». На встречу она ехала, полная самых дурных предчувствий. Что если Холмс все-таки с ней играл?.. Что если теперь он сам решил ее шантажировать, чтобы заставить отказаться от Джона?.. Шерлок сидел в кресле, замерший, словно каменное изваяние. – Мэри… присядь. Она молча опустилась в кресло напротив. – Послушай, я… в общем… должен тебе сказать… – он вдруг замялся, неловко отводя взгляд, и глядя на порозовевшие щеки своего собеседника, она мгновенно перешла от ледяной настороженности к изумлению. – Я бы никогда не сказал тебе, если бы… – Шерлок упорно смотрел в недра камина, – если бы ребенок… но… теперь я думаю, так будет честнее… Он определенно смущался, это было невероятным, и она не вытерпела: – Не тяни. – Ладно, – теперь Холмс уставился ей прямо в глаза. – Вчера я решил, что ты должна знать, – он глубоко вздохнул и отчеканил: – Я люблю тебя. – Что?.. – неужели она не ослышалась. – В смысле? – В прямом. Как женщину. Вот так фокус. Она среагировала единственно возможным образом: – Это бред, Шерлок. Его губы дернулись, искривляясь в горькой усмешке: – Ты думаешь, я сам этого не понимаю?.. Он определенно выглядел растерянным и… рассерженным, как если бы на самом деле попал в ловушку собственных чувств, и она засомневалась. – Но… почему вчера? Шерлок приподнял бровь. – Вчера было полгода, как ты меня чуть не убила. Надо же. Она едва сдержалась, чтобы не расхохотаться. Оказывается, у них годовщина. – Мое отношение к тебе изменилось в тот день, – очень серьезным тоном пояснил Холмс. – Когда ты обернулась, и я… понял, каким фантастическим идиотом я был, я словно… – он замолчал, подбирая слова, она тоже безмолвствовала, все еще не определившись, можно ли ему верить, потом Шерлок хмыкнул: – Меня еще никто и никогда так не уделывал… А вот это, пожалуй, походило на правду… Прищурившись, она внимательно рассматривала его, обдумывая услышанное. Путь к сердцу Холмса если и существовал, то определенно должен был лежать через его мозги, а она ошеломила самоуверенного детектива, внезапно открылась перед ним с совершенно непредвиденной стороны – как опасный противник, как женщина, которая с легкостью обвела его вокруг пальца. Она обыграла его и тем самым, вероятно, вызвала его восхищение. И теперь, кстати, поведение Шерлока по отношению к ней, его стремление спасти ее несмотря ни на что, становилось вполне объяснимым… Забавно. Стреляя в него, она совсем не рассчитывала поразить его таким образом. Влюблен… В животе сладко стянуло, и она усмехнулась собственным ощущениям. На мгновение возникла мысль, а не попробовать ли, каковы на вкус губы Шерлока, и тут же была отвергнута за абсурдностью. Лишнее. Ей нужен только ее Джон. Более никто на свете не имеет значения. – И что теперь? – Ничего… – Холмс поднялся, обойдя кресло, отвернулся к окну, спрятав руки в карманы. – Это ни в коем случае не предложение. Джон, естественно, ничего не узнает. Все будет по-прежнему. Я просто хотел, чтобы ты знала, как много для меня значишь… * * * Она вернулась домой, размышляя, как с толком использовать полученное преимущество. Признание Шерлока давало ей карты в руки, но что именно делать с ними, поначалу было неясным, но потом она неожиданно осознала – так вот же способ отделаться от детектива бескровно и совершенно не рискуя собственной безопасностью. Холмс сказал, что все будет по-прежнему и Джон ничего не узнает. А что если узнает? Что если Джон все же узнает, что его друг пусть и безнадежно, однако любит его жену?.. Не существует мужчин, способных спокойно относиться к подобному обстоятельству. Конечно, рассчитывать на полноценную ревность не приходилось – она не переоценивала своего супруга, и, скорее всего, Джон попробует и дальше общаться с Холмсом как ни в чем не бывало, но их взаимоотношения неминуемо усложнятся, встречи станут носить оттенок неловкости, и вот тогда ей наверняка удастся убедить Джона, что не стоит дальше мучить Шерлока демонстрацией своего семейного счастья, что лучшим выходом для них обоих будет прекращение всяческих отношений. Так и быть, пусть детектив живет и здравствует, занимается своим делом, распутывает преступления – только подальше от них с Джоном. А они займутся своей семьей – она попробует опять забеременеть. И пусть Джон все еще по-глупому бережет ее после неудавшихся родов, настаивая на том, чтобы они пока воздерживались от физической близости, через пару месяцев все обязательно придет в норму. Черт, она позволила себе замечтаться... * * * Когда она рассказала про Шерлока Джону, тот замкнулся в себе и молчал целый вечер, а на следующий день они вместе отправились на Бейкер-стрит... III – Я никогда не приму от тебя такой жертвы, Джон… – очень тихо произносит Холмс. – Разве это жертва, Шерлок?.. – доктор Уотсон едва заметно пожимает плечами. – Самое важное для меня – ваше счастье. И тут Мэри наконец не выдерживает. – Минуточку… – ее голос дрожит от титанического усилия сохранить остатки самообладания. – Что за ерунда, Джон!? С чего ты вообще взял, что я хочу быть счастлива с Шерлоком? Друзья оборачиваются в ее сторону с таким видом, словно они только что осознали, что находятся в комнате не одни. – Мэри… – после непродолжительного молчания на лице у Джона появляется мягкая, понимающая улыбка. – Я же не идиот… А вот в этом она сейчас совсем не уверена. – Я же понимаю, что вы с Шерлоком просто пытаетесь меня пощадить... Боже, какую чушь он несет – Мэри едва справляется с желанием заткнуть уши. – Но в этом нет необходимости, поверь, я в состоянии смотреть правде в лицо… Черт возьми, какой правде?!! – Я ведь помню … – ее муж склоняет голову к плечу, глядя на нее с легким лукавством, – как ты сказала, что он тебе нравится. Немыслимо… Немыслимо… – И к тому же… – Джон больше не улыбается, и до чего же ее бесит его упрямо вздернутый подбородок, – ты бы не открыла мне вчера его тайну, если бы хотела, чтобы все оставалось по-прежнему, – Мэри вдруг становится холодно, так холодно, словно ее раздетую внезапно вытолкнули на мороз, – если бы не надеялась в глубине души, что я все пойму правильно… Так вот – я понял все правильно. Она сознает, что ее молчание только подтверждает для Джона его правоту, но никак не может придумать, чем возразить, и едва не сходит с ума от бессилия. – Во-первых, я не настолько самонадеян, чтобы полагать, что могу соперничать с Шерлоком Холмсом, а во-вторых… – Джон опускает глаза, вычерчивая пальцами круги на подлокотнике кресла, – возможно, это прозвучит пафосно, Мэри, но я действительно очень рад за тебя, потому что любовь такого человека, как Шерлок, это… – он на секунду замолкает, вздыхает, а затем вновь устремляет на нее серьезный, чуть ли не торжественно сияющий повлажневшей синевой взгляд: – Любовь Шерлока это лучшее, что может быть в жизни. Боже милостивый, она никогда не чувствовала себя настолько растоптанной и ничтожной… – А потому я готов сделать тебе этот подарок – развод. – Пошел на хрен. – Прости, что?.. – брови Джона изумленно приподнимаются. – ПОШЕЛ НА ХРЕН!!! Она срывается с места, бегом слетает по лестнице, не обращая внимания на встревоженные окрики сзади, выскакивает на улицу. Воздух! Ей срочно нужен воздух! Скорее куда-нибудь подальше от этого издевательства, от этого чудовищного, бессмысленного унижения! Она была слепа! Слепа! Как же она не заметила, что Джон окончательно помешался на своем Холмсе, что он даже собственной женой готов пожертвовать, лишь бы только его драгоценный Шерлок был счастлив! Черт возьми, да что же это за мужик, который свою женщину готов впихнуть в объятия друга?!! Она несется по улице, вытирая гневные слезы, не замечая ничего вокруг. «Готов сделать тебе этот подарок – развод…» А вот обломись, Джон! Она лишит тебя удовольствия проявить свое гребаное благородство! Ты ни с кем не сможешь развестись, потому что ты, мать твою, никогда и не был женат! Мэри Уотсон не существует, так как Мэри Морстен никогда не выходила замуж за Джона Уотсона по той простой причине, что она вот уже несколько лет покоится на гребаном кладбище!!! …Она более-менее приходит в себя только через четыре квартала. Да, она совершила ошибку. Потратила несколько месяцев своей жизни на не стоящего ее внимания человека. Может… отомстить?.. Мысль о припрятанном в бельевом ящике маленьком пистолете действует успокаивающе, но еще через пару кварталов она отказывается и от этой идеи. Еще чего не хватало – рисковать собой из-за двух жалких придурков. Она просто забудет все это, как страшный сон. На свете много имен. Она начнет все сначала… * * * Джон и Шерлок смотрят вслед Мэри, пока она окончательно не скрывается среди прохожих, потом детектив бросает быстрый взгляд на часы: – Что ж, она продержалась на три минуты дольше, чем я рассчитывал… IV …На Бейкер-стрит за неделю до этого. – Боже, Шерлок… – Джон упирается ему в грудь, отталкивает, чуть ли не с ужасом заглядывая в лицо. – Что мы делаем?! Что мы делаем?! – Мы… – Шерлок дрожащими руками поправляет рубашку, мимолетно дотрагивается до губ и пытается улыбнуться. – Это очевидно, Джон, мы целуемся… В глазах Джона появляется затравленное выражение, он опускается на стул, облокотившись на стол, сжимает ладонями голову, бормочет отчаянно: – Я женат, женат… – Да… – против этого не поспоришь, но Шерлок все же решается уточнить: – Но ты же не станешь отри… – Не стану! – перебивает его Джон, глядя снизу вверх с неожиданной твердостью, и у Шерлока слегка отлегает от сердца. Друг молчит, по-прежнему не отрывая от него взгляда, затем шепчет: – Ты меня…? – Однозначно, – безапелляционным тоном констатирует детектив. В синем взоре Уотсона появляется призрачное сияние, вызывая у Шерлока ассоциацию с безоблачными предрассветными небесами. – Я тоже… – также шепотом произносит Джон, и в душе у Холмса словно вспыхивает фейерверк. Однако свечение тут же гаснет, скрытое заполонившими небеса серыми тучами. – Но я женат… – словно в забытьи повторяет Джон, не разрывая зрительного контакта, и вдруг решительно заявляет: – Я расскажу ей. Я расскажу Мэри… – Плохая идея, – незамедлительно реагирует Шерлок. Он отводит взгляд, усаживаясь за стол напротив Уотсона и чуть ли не молясь, чтобы друг не стал расспрашивать – почему. Джон хмурится, опустив голову, раздраженно поглаживая ладонью столешницу. – Я ведь мог развестись с ней тогда, полгода назад… – тон друга старательно сдержан, но Шерлок безошибочно чует в нем неумолимо нарастающий раскат грома, – но ты… ты… – не вытерпев, Джон резким жестом указывает на него пальцем, – ты сказал, что я должен вернуться к ней, что я несу за нее ответственность… Сжав зубы, Шерлок хранит молчание, и раскат грома постепенно сходит на нет. – Ты, конечно, как обычно был прав… – безрадостно усмехается Джон. – Вот только ты не учел… ты не учел… – его ладонь теперь непрерывно постукивает по столу, и эта мелкая, импульсивная, лихорадочная дробь отзывается в теле Шерлока болезненными вибрациями. – Ты не учел, что каждый раз, когда я буду смотреть на нее, я буду видеть тебя… лежащего без сознания… с этой чертовой кровавой дыркой в груди! – Джон! – Шерлок порывисто накрывает рукой сотрясаемую нервной дрожью ладонь. – Джон… – шепчет он со всей возможной лаской, на которую только способен, – она носила твоего ребенка… Уотсон измученно прикрывает глаза, рана все еще не зажила, и Холмс легонько поглаживает его по руке, помогая пересилить боль от мыслей о девочке, которой не суждено было сделать первого вздоха. Спустя несколько мгновений Джон снова заговаривает, глядя на него с щемящей растерянностью. – А иногда я думаю… – он напряженно понижает голос, словно боясь быть подслушанным, – я думаю, что ты меня обманул… – внутри у Холмса все обмирает, – и она на самом деле пыталась убить тебя… и тогда я не знаю, я не знаю, как я смогу простить себе, Шерлок… Детектив с тревогой наблюдает, как Уотсон бледнеет, а кожа вокруг его губ приобретает синеватый оттенок. – Я не обманывал, – торопится убедить он, крепче сжимая руку Джона. – Все было именно так, как я говорил… Черт возьми, как все запуталось… Они опять молчат, не отрывая глаз друг от друга, потом Джон то ли спрашивает, то ли утверждает: – Я не смогу уйти от нее, пока я ей нужен… Пока нужен… Идея рождается неожиданно, давая хоть какую-то надежду на выход из тупика. – А что если она сама уйдет от тебя... – медленно произносит Шерлок. – Сама?.. – с недоверием морщит лоб Джон. – После всего, что она сделала, чтобы остаться со мной?.. Холмс не отвечает, анализируя возможные способы реализации своей идеи, просчитывая риски, и план постепенно складывается перед ним во всех подробностях. Правда, вероятность успеха не стопроцентная, но… – Я кое-что придумал… – он покусывает губу, все еще слегка сомневаясь. – Только тебе придется мне подыграть… * * * – Она же не вернется?.. – тихо спрашивает Джон, по-прежнему глядя в ту сторону, куда ушла Мэри. Холмс осторожно приникает к его спине, кладет ладони ему на плечи. – Уверен, ты разочаровал ее в себе окончательно и бесповоротно. Джон кивает, потом оборачивается. – Знаешь, мне кажется, что я все это время спал и только сейчас проснулся… Его лицо так близко, что Шерлок не удерживается – целует. – Пойдем домой, Джон… – он улыбается, глядя, как отражается в глазах друга очистившееся от туч небо. – Пойдем домой…