Что было дальше

Двалин и Балин сидели за столом в своем доме. Младший без особого аппетита ковырял гречневую кашу с грибами, старший допивал компот, пролистывая какие-то важные документы, которые собирался отдать на подпись узбаду. – Сегодня-то выйдешь? – спросил он, откладывая листы в сторону. – Или так и будешь хандрить? – Настроения нет, – проворчал тот, запустив пальцы в ирокез. – Ты не сможешь прятаться от Фрерина и Нори вечно, – напомнил Балин. – Если я увижу его хитрую рожу – боюсь, не сдержусь, – проворчал воин и так впечатал кулак в стол, что тарелка подскочила. – Чью именно? – невинно полюбопытствовал старший сын Фундина. – И что сделаешь? Вопросы остались без ответа, потому что кто-то настойчиво постучал в дверь. Балин поднялся было из-за стола, но брат накрыл его ладонь своей и посмотрел снизу вверх почти с мольбой: «Не открывай, а?» – Наверняка это Торин за мной послал, – старший сын Фундина успокаивающе похлопал грозного начальника тюрьмы по покрытому татуировками кулаку и пошел открывать. Братья Ри явились втроем. Дори придерживал Ори за плечо, чтобы тот не потерялся. Балин с трудом представлял, каких усилий это потребовало – книжник был всецело погружен в какой-то старый пыльный манускрипт. Для этого лавочник с самого утра заглянул в комнату младшего брата и повздыхал, обнаружив его спящим прямо в одежде за столом. Пришлось прибегнуть к гнусному шантажу, спрятать рукопись и буквально стаскивать с полусонного вяло сопротивляющегося Ори вещи, а потом с еще большим трудом одевать его в праздничную рубаху с вышивкой, новые штаны и кафтан, который он тут же умудрился заляпать чернилами. Получив назад свой свиток, немного проснувшийся Ори уже не слушал, о чем толкует Дори, и, кажется, даже не чувствовал вкуса еды. Впрочем, оно и к лучшему, овсяную кашу он никогда особенно не любил. Потом старший Ри отвел его к зеркалу и с минуту тряс за плечо. «Заплетись сегодня как следует», – выпалил он, наконец, Ори оторвал взгляд от текста. Потом еще что-то добавил, но так как сказано это было на вестроне, а книжник читал эльфийские руны, смысл слов до него так и не дошел. Юноша слегка улыбнулся и кивнул, такая реакция вполне устроила Дори, и тот оставил его наедине с косами. Ори машинально расчесался, пошарил перед собой, но вместо исчезнувших как по волшебству шнурков нашел только серебряные бусины, которые тут же начал вплетать в прическу, по возможности убирая пряди от лица. Что бы там ни говорили скептики, а жития лосей – вещь весьма увлекательная! Ори понял, что они идут в гости, только когда оказался на кухне в доме сыновей Фундина. Дом у них был небольшой – спальня, оружейный склад и кухня. Двалин с Нори почему-то чуть не сцепились, но Балин вовремя вмешался, мягко и настойчиво усадив брата на скамью. – А что происходит? – спросил книжник, рассматривая братьев, нарядившихся и причесавшихся так, словно они собрались на торжественную церемонию по случаю дня Дурина. Младший сын Фундина потер руку и с ненавистью глянул на Дори, который показал расположение болевых точек не только Нори, но и Балину. Потом он перевел пылающий взгляд на виновника всех своих злоключений. Рыжий мерзавец смотрел на него влюбленными зелеными глазами. Его роскошные волосы были собраны в высокую прическу, брови и усы туго переплетены и аккуратно вдеты в крупные золотые заколки, украшающие прическу и тщательно взбитую бороду, убранную в семь пушистых кос. Темно-синяя рубаха со свободными рукавами и удлиненный кожаный жилет с узорчатым тиснением были ему просто отвратительно к лицу. Двалин смотрел и не мог оторваться. Сейчас он мечтал только об одном – чтобы эта тварь не открыла рот и не испортила волшебство момента. В эту секунду он был готов простить ему все. Те бесчестные приемы, которые воришка на нем опробовал, грабеж, публичное унижение, кандалы… Начальник тюрьмы оттого и просидел двое суток дома, что понимал – одного взгляда на злополучные стальные браслеты ему хватит, чтобы в мельчайших подробностях вспомнить то, что сейчас с такой четкостью вставало перед мысленным взором. «Нори хочет, чтобы господин начальник так же стонал его имя», – память хранила то, с какой интонацией были произнесены эти вроде бы издевательские слова. Как, впрочем, и то, что последовало дальше. Воришка опустился на колени, с аппетитом причмокнул и потянул губами за кожицу, прикрывающую головку любовного инструмента. Двалин многое отдал бы, чтобы познакомиться поближе с умелым ртом, но Нори не торопился раскрывать все свои секреты. «Господину начальнику идет золото, – заметил он, осматривая его со всех сторон и играясь с сережкой кончиком чересчур острого языка. – Неужто он надел колечко специально для Нори?» Воин зарычал, призывая на помощь всю свою выдержку, но видит Махал – вытерпеть орочьи пытки было куда как легче, чем то, что творил с ним рыжий вор. Он вскоре поплыл, покачивая бедрами и едва удерживаясь, чтобы не начать вслух одобрять действия развратного воришки. Вдруг по камере поплыл знакомый запах, не слишком сильный, даже приятный. Ромашка и лаванда. Такой частенько оставался в комнате Балина после ухода Дори. Два года Двалин наивно полагал, что он исходит от заварочного чайничка с остатками отвара. «Братьям часто нравится одно и то же, не правда ли, господин начальник? – подметил Нори, ненадолго оторвавшись от приятного занятия. – Это хорошо помогает расслабиться, так Дори говорит». Сын Фундина тихо застонал – такими темпами к вечеру в двух соседствующих кланах все будут знать о том, что начальник тюрьмы устраивает оргии в пустующих камерах. Воришка тем временем избавил его от штанов, поднырнул под ногу, выводя из равновесия, и, наконец, впустил жаждущую плоть в рот аж до середины. Приятные ощущения с лихвой компенсировали легкий дискомфорт. Воин почувствовал, что ловкие пальцы вовсю орудуют внутри, лишь когда дернул бедрами, пытаясь проникнуть глубже, до самого горла. И Нори легко позволил ему это, как только нащупал чувствительное местечко. Выгнувшись и рвано хватая ртом воздух, Двалин зажмурился, все равно перед глазами плыли какие-то цветные пятна. Он чувствовал неотвратимое приближение разрядки, обещающей быть мощной, почти болезненной. И в тот самый миг, когда он готов был выплеснуться в глубокую сладкую глотку рыжего пройдохи, тот гибко распрямился, высвободив пальцы, и поцеловал его в губы. И сын Фундина ответил, ничуть не заботясь о том, что эти самые губы только что самым бесстыдным образом ласкали его изнывающую плоть, доводя до исступления и судорог. «Нори будет нежен…» – пообещал воришка, заставляя начальника тюрьмы обхватить его ногами за пояс и ощутить налитую скользкую головку, тычущуюся между ягодиц. Это заставило Двалина сбросить весь дурман удовольствия и ужаснуться. На языке уже крутилось какое-то крепкое ругательство, но вместо него получился гортанный вопль. Воин ожидал вспышку яростной боли, к боли он, по крайней мере, был готов. Однако, когда воришка скользнул внутрь, боли не было вовсе. Вместо нее сын Фундина испытал нестерпимое, выворачивающее внутренности удовольствие. Воин пытался своротить цепи, сжимал коленями бока любовника и даже прокусил Нори губу. Каким же рыжий мерзавец был красивым в момент наивысшего удовольствия и каким счастливым оттого, что его замысел удался, и начальник тюрьмы действительно рычал и выкрикивал его имя. – Я что-то пропустил? – голос Ори вернул Двалина в реальность. – Помнишь, я утром тебе говорил? – терпеливо объяснил Дори. – Мы пришли свататься. Ори заморгал часто-часто, он никак не мог взять в толк, что происходит, и даже сделал смелое предположение, что сыновья Фундина намерены направить их в качестве сватов к какой-нибудь гномке. – С нашей первой встречи, – махнув на братца рукой, начал Нори, обращаясь к Балину. – Я проникся глубокими чувствами к вашему брату. Он лишил бедного Нори покоя и сна. Что это, если не любовь? Я нижайше прошу его руки… Двалин потянулся к кастету, и кто знает, чем бы все закончилось, если бы в окно не заглянул вездесущий Фрерин. Обведя взглядом присутствующих, он ехидно заулыбался, озорно сверкая глазами, и уточнил, можно ли уже поздравить невест. Дори и Балин переглянулись, старший сын Фундина слегка порозовел и кивнул: «Я согласен». Ори, наконец разобравшийся в происходящем, радостно заулыбался, а средний сын Траина обернулся и махнул кому-то рукой. – Соглашайся, дружище, – подтвердил король под горой, самым несолидным образом облокачиваясь на подоконник с той стороны. Его неугомонный братец специально подтащил к окну ящик побольше, чтобы не толкаться и не мешать друг другу. Сперва он не собирался вмешиваться в личные дела лучшего друга, но, узнав от Фрерина пикантные подробности, поменял свое решение. – Как приличный гном, Нори просто обязан теперь жениться, – рассуждал он, взывая к здравому смыслу. – Кроме того, я уверен, что ты благотворно повлияешь на его склонность таскать отовсюду что ни попадя. – С такой суровой женушкой не забалуешь, – веско вставил Фрерин и пригнулся, пропуская над собой прицельно брошенный кастет. – Съедетесь наконец все вместе, – продолжал гнуть свою линию узбад. – К тому же, я уже отдал необходимые распоряжения относительно предстоящей двойной свадьбы. – Что, уже? – севшим голосом спросил бывалый воин. – Ну ты прямо как девственница перед… – высунулся из-под подоконника Фрерин и тут же рухнул навзничь, сраженный наповал вторым метательным снарядом.