Танцы двух Демонов

Я не верил тому, что читаю. Как это? Я с ним в одной комнате?! Реборн, ты решил академию за несколько часов уничтожить?! Этого фашиста я даже дольше пары минут вытерпеть не могу, а ты хочешь, чтобы мы с ним в одной комнате жили?! Во мне медленно, но верно закипала ярость. Я не мог себя успокоить и прикрыться обычной маской ледяного безразличия. Мне хотелось убивать. Методично и со вкусом. Слышать крик этого шатена, его мольбы, его стоны… Стоять. Стоны?! Вот это поворот. С какого это перепугу мне захотелось их услышать?! Не понимая, что делаю, я ударил по деревянной столешнице с такой силой, на которую был способен. Боль в руке мигом вернула к реальности и дала понять, что письмо директора в моих руках уже невозможно будет прочитать, а сам я нахожусь на крайней точке кипения. Усмехнувшись, я выбросил бумажку, в которую превратился листок с красивым почерком, накинул на плечи свой любимый пиджак и вышел из кабинета, погрузившись в свои мысли. Мой путь лежал в общежитие, поэтому времени подумать было предостаточно. Закрыв дверь на ключ и развернувшись к лестнице, я, наконец, задумался. Давно такого не было, чтобы мне очень сильно хотелось кого-то разорвать. Точнее, не так. Впервые я снова почувствовал что-то кроме спокойствия и легкого раздражения. После одного случая в детстве мне пришлось закрыть своё сердце на замок, потому что мне не хотелось чувствовать эту боль снова. Кажется, дело было так… — Дети, — сказала воспитатель, заходя в комнату, — у нас сегодня пополнение. Познакомьтесь, это Ичиго Момару. Она переехала недавно, и теперь будет с нами. Давайте её поприветствуем! Все на разный лад приветствовали новую девочку. Какая она красивая! Такая миленькая. Похожа на канарейку, с такой же светлой копной волос и умными глазками. Хочу ей понравиться… — П… привет… — неуверенно произнёс я, подойдя к новенькой. — Приветик! — улыбнулась она мне в ответ. — Я Ичиго! Но можешь звать меня И-чи! А как тебя зовут? — К… Кёя… — я чувствовал, что мне очень страшно и что краска заливает лицо. Нет. Поздно отступать. — Ты такой милый, — весело заверещала она, прыгая на месте, а потом протянула мне руку, — давай дружить! …Мы и правда стали друзьями. Смеялись, играли и болтали. До того момента, пока не столкнулись на улице, а не в садике. На меня наехали какие-то парни старше меня… — Эй, малявка! Гони деньги! — Я не малявка! — решительно сказал я, готовясь к отпору. — И денег не дам! — Ах ты… Они кинулись на меня, а я быстро уворачивался и бил по тем местам, где расположены болевые точки. Парни не успевали за мной, и мне удалось уложить их на землю. Пока эти отморозки стонали от боли, ко мне пришла идея, и я кинулся её выполнять. — Нельзя маленьких обежать! После этих слов я ударил каждого из трёх парней по носу, но силу удара не рассчитал. В общем, на моих костяшках была кровь: и этих гадов, и моя… На следующий день в садике все вели себя тихо. Даже слишком тихо. И-чи я так и не мог поймать, она всё время куда-то убегала и пряталась. А когда я всё же поймал её, то она со слезами на глазах закричала: — Я видела всё, что ты с теми парнями сделал… Ты такой злой! Я не хочу с тобой дружить! Ты — страшный!.. Мне в этот момент стало очень больно. По сердцу словно резанули ножом, и для себя я сделал вывод. Я-настоящий никому не нужен. Хочешь не хочешь, а если ты не скрываешь свои тайны, то придётся постоянно говорить «прости» за свои действия. Так всегда бывает. Тебя полюбят за что-то поверхностное: внешность, привычку, юмор, и возненавидят за душу. Эта самая девочка не хотела слышать ничего, она просто вбила в свою голову, что я такой страшный, и говорила это всем в садике. Дети стали от меня отворачиваться. В какой-то момент я захотел показать ситуацию с другой стороны, поэтому отвернулся ото всех сам и попросил папу отправить меня к его другу на обучение боевым искусствам. Вообще, мой отец меня учил, но только самообороне, однако в те годы я хотел большего. Мне хотелось стать по-настоящему страшным и жестоким, чтобы все они поняли: я не отличался от них ничем. Мною двигало желание показать, что своими словами они сами сделали монстра в моём лице. Так и случилось… Вернувшись от сенсея, я забыл про радость и смех. На моих губах редким гостем была не только улыбка, даже усмешка. Для меня остались только правила, по которым надо жить и которые нужно выполнять, поэтому я посвятил своё существование именно каре нарушителей. У меня нет друзей, я к ним просто не привык. Я не знаю, что такое дружба, и не испытываю в ней потребности. Как можно нуждаться в том, чего ты не знаешь? — Добрый вечер, Хибари-сан, — вывел меня из размышлений знакомый голос. — Что было на том диске? Пару раз моргнув, я понял, что стою недалеко от мужского общежития, а рядом со мной находится моя подчинённая. Она же и занесла тот ужас, из-за которого я чуть не свернул этому фашисту шею!.. Спокойно. — Ничего такого, — безэмоционально ответил я, — просто файлы на уничтожение. — Ясно, — девушка кивнула, заставляя свои кудряшки «прыгнуть», и пошла своей дорогой. Вот странная эта Клариса. Чувства самосохранения вообще нет, словно её нисколько не пугают слухи обо мне. Хотя не мне говорить о странностях. Хмыкнув, я продолжил свой путь по направлению к величественному зданию нашего общежития. Эдакая махина, выполненная под старинные европейские здания. Тут тебе и колонны, и лестница с парадным входом, и лепнины… Короче, очередное здание, в которое вбухали кучу денег. Самое интересное, внутри тоже всё было прекрасно отделано. Двойная лестница, медные люстры, мраморная плитка на полу, светильники на каждом углу, отделка потолков и перил. Нда, хоть я и сын богатеньких родителей, но даже меня мутит от такого. Всё слишком изящно. Никакой строгости. Поднявшись пешком на третий этаж, я стал искать комнату, в которую нас со вторым главой поселили. К моему удивлению, она оказалась в самом дальнем крыле и, скорее всего, отличается размером от обычных жилых помещений общежития. Так и оказалось. Всё больше напоминало квартиру, чем комнату для простых учеников. Разувшись, я отправился изучать своё новоё жильё. Ну, не было ничего такого, на что стоило бы обратить внимание. Коридор обычный, гостиная уютная и с камином, одна спальня уже была занята, о чём говорили разобранные сумки и небрежно брошенная на кровать форма чужой академии. Значит, я знаю, где буду спать. Не удивлюсь, если сюда уже все вещи доставили. В свою спальню я даже не заглядывал, мне больше была интересна ванная, поэтому двинулся к шоколадной двери, за которую ещё не заглядывал. Однако попал не туда куда надо — это был туалет. Найдя взглядом другую деревянную перегородку, я двинулся к ней и, без задней мысли, сразу же распахнул её. — Вау, если бы я знал, что ты пришёл и хочешь принять душ, то мог бы и пригласить сделать это вместе, чтобы ты не врывался без стука, — проговорил уже так надоевший мне голос. Тсунаёши, чтоб тебя… Я встретился с глазами цвета золота, где мог разглядеть искорки смеха, и быстро решил закрыть дверь, но не тут-то было. Мой взгляд зацепил нечто необычное на ребрах этого парня, а потом я даже понял, что это такое. Татуировка. Феникс с распростёртыми крыльями. Настолько притягивающий взор, что… — Ты чего стоишь? — немного издевательски спросил он. — Заходи, Ёжик, стесняться нечего. Мы же оба парни. Я могу ещё и спинку потереть… — Оборзел? — прорычал я, разворачиваясь и идя в направлении своей комнаты. — Вообще, это ты вломился ко мне в ванную! — крикнули мне в ответ. — А я как бы парирую. Я громко хлопнул дверью своей спальни. Надо вещи разобрать и успокоиться. Проще сказать, чем сделать, ибо у меня в голове крутились самые разные ругательства на всех известных мне языках. Хотелось хорошенько огреть этого парня по его физиомордии… Вот только что-то пошло не так, и перед моими глазами вставало его подтянутое, натренированное тело. Я уже обращал внимание не на тату, которая размахнулась на все его ребра и бок, а на рельеф мышц, цвет кожи. У меня появилось странное желание вернуться в ванну и провести рукой по этим самым мышцам, чтобы почувствовать насколько горячая его кожа. Насколько она влажная после душа. Может даже провести языком по этому самому фениксу, чтобы почувствовать вкус Тсунаёши. Поняв, в каком направлении меня заносит, я тряхнул головой, пытаясь стряхнуть этот дурман, однако меня ждал крайне неприятный сюрприз. В штанах было слишком тесно. Чёрт! Это уже ой как не смешно. — Кёя, — в дверь постучали, а мне захотелось просто взвыть от злости, — пошли просто поговорим о завтрашних делах и попытаемся наладить контакт. Я чай заказал. С пирожными. — Не знаю, — ответил я, доставая из шкафа полотенце и сменную одежду, — может быть после душа присоединюсь. — Давай скорее, Ёжик, — гр! — А то мятный чай остынет! Меня радует сейчас только несколько фактов. Первый — у меня есть возможность быстро снять так не вовремя накатившее возбуждение. Второе — если управлюсь быстро, то появится шанс вылить чашку чая на этого наглеца. Любимый чай, правда, жалко…