Однажды (рабочее)

Темноволосый молодой человек крепкого телосложения пробирался через скалистую местность, кривясь от сильного ветра, швырявшего снег ему прямо в лицо. В мешке за плечами у него было всё, что могло ему понадобиться: колья, святая вода, распятие, кремень. — Я им покажу, — приговаривал он сквозь зубы, — я им всем ещё покажу. Они у меня все узнают, что Гастон — не абы кто. Я побежу всех вампиров, освобожу Трансильванию от этой кровососущей нечисти. Я докажу Борису и его заносчивым деткам, что Гастон чего-то да стоит. Они у меня в ногах валяться будут и благодарить за спасение. Тоже мне, королевское семейство. Разгадка столько лет была у них прямо перед носом, а они её так и не нашли. Если быть до конца откровенным, то Гастон тоже ни в жизни не нашёл бы эту самую разгадку, если бы ему не пришлось отчаянно скучать, измышляя, чем себя занять вместо книги. Читать Гастон не очень любил, но исправно просился время от времени наведывать библиотеку в доме Валериусов, стремясь произвести впечатление. Особенно хотелось ему произвести впечатление на дочь Бориса — синеглазую красавицу с густыми каштановыми волосами. Было в ней что-то, что разительно отличало её от остальных. И дело было вовсе не в титуле цыганской принцессы. Она часто была печальна, но при этом решительна, её лицо часто выражало полную отрешенность от мира, даже когда её взор был устремлен на Гастона, она будто бы смотрела куда-то сквозь него. Когда разговаривала с ним — отвечала всегда точно, но будто бы была мыслями где-то далеко. Это разжигало интерес, пробуждало аппетит охотника в юноше. Разумеется, они были совсем не пара. Она была принцесса, а у него даже не было дворянского титула. Он был видным парнем и завидным женихом в городке, но не ровня Анне Валериус. Но именно это его больше всего и раззадоривало. Добиваться благосклонности городских девушек ему даже не пришлось бы. Они сами добивались его внимания. Он был статен, широкоплеч, красив, с пронзительными голубыми глазами и чёрными волосами. Он был силен и в искусстве владения оружием уступал разве что Велкану Валериусу, известному своей кошачьей ловкостью и отточенностью движений. Он был хорошим охотником, у него водились деньги. Но Анна Валериус смотрела куда-то сквозь него, и это безумно раздражало. Ему хотелось, чтобы гордое сердце цыганской принцессы принадлежало ему, при этом он сам не отдавал себе отчет, сколь мало было в этом желании любви, и сколь много тщеславия и любопытства. Дочь Бориса интересовала его в основном потому, что совершенно не интересовалась им. Как будто у неё была орава женихов и ей было из кого выбирать. Но выбирать ей было не из кого: род Валериусов, тратя все силы на борьбу с Дракулой, всё больше терял своё благосостояние и влияние за пределами Васерии, а родовое проклятие, дамокловым мечом висевшее над этой семьей, отпугивало даже тех, кого пленили синие глаза Анны Валериус. Ей было двадцать лет — самое время для любви, а она не обращала внимания на попытки ей понравиться и упорно упражнялась в фехтовании с братом. Да, собственно, и попыток никто кроме Гастона не делал. И юноша решил, что нужно сделать что-то совсем уж из ряда вон выходящее. Например, убить Дракулу и всех его невест. Представившийся ему случай Гастон рассматривал как волю небес. Он как обычно праздно шатался по библиотеке, время от времени наугад беря с полок книги и открывая их на случайных местах. В одной из книг случайно обнаружился обрывок какого-то пергамента. Юноша чисто машинально сунул его в карман и благополучно забыл о нём до следующей недели, пока снова не придя в библиотеку и устав пялиться на осточертевшие уже книги, в надежде на то, что в комнату заглянет дочь Бориса, не перенёс свой интерес на большую карту, снабжённую надписями на латинском. В правом нижнем углу отсутствовал кусок, и внезапно ему вспомнился тот найденный в книге припрятанный им клочок пергамента, по цвету и шрифту надписи удивительно похожий на эту самую карту. Гастон был уверен, что небеса руководили им в момент, когда он достал из кармана мятый пергамент, расправил его и приложил к идеально совпадающему месту разрыва. «Именем Господа, открой дверь», — машинально прочитал он вслух написанное, а затем… произошло чудо. Карта начала расползаться, обнажая под собой… зеркало? Зеркало было старым и мутноватым, слегка искажающим черты, но самая настоящая магия началась, когда Гастон прикоснулся к его поверхности. Его пальцы просто прошли сквозь неё, а затем и вся рука. А потом и весь он оказался на улице в каком-то странном месте, где было просто невероятно холодно и мрачно. На холме вдалеке виднелся массивный замок, будто бы высеченный из цельной скалы. Парившая над ним крылатая тварь несомненно была вампиром. Тогда Гастон в ужасе сделал шаг назад и оказался снова в тёплой и уютной библиотеке Валериусов. Он был достаточно умён, чтобы понять, куда попал, но слишком самоуверен и тщеславен, чтобы делиться с кем-либо своим открытием. Он провёл два часа, вздрагивая от каждого шороха, боясь, что обнаруженной им тайной завладеет кто-либо ещё, в попытках заставить зеркало обратно стать картой. Он ощупал всю раму, нажал на каждую завитушку и уже совсем отчаялся, когда вспомнил сказку про Сезам. — Именем Господа, закрой дверь, — сказал Гастон, ни на что особо уже не надеясь, и зеркало вдруг начало снова становиться матовой поверхностью, на которой возникали привычные уже местности и письмена. В этом юноша увидел очередную волю небес, которые выбрали именно его, чтобы покончить с вампирским родом в Васерии. Он наспех отодрал обратно клочок пергамента, который превратил карту в зеркало, спустился на первый этаж, наспех со всеми попрощался и побежал готовиться к своей великой миссии. Теперь, шагая сквозь снежную бурю, он уже не был уверен в правильности своего решения, но не в его привычках было отступать. Владиславу и Алире хватило трёх минут, чтобы иссушить его полностью, после того, как он рассказал Дракуле о том, как именно нашёл тайное убежище вампира, оставив вампира в смешанных чувствах думать о том, что произойдёт, когда Борис и Велкан поймут, что за зеркало появилось у них в библиотеке вместо карты. Эти-то уж точно будут умнее и не станут соваться в его убежище в одиночку. Вообще, странно, что целых четыреста лет в доме Валериусов ключ к его убежищу, а его до сих пор никто не нашёл. Ну, разумеется, за исключением этого недоразумения, возомнившего себя великим охотником на вампиров. Так или иначе, а меры требовалось принимать немедленно.