Соблазн

— Наконец-то! Я тебя заждался! Над краем крыши выросла тень. Элли протянула руку, и Аларм помог ей преодолеть последние ступеньки узкой крутой лестницы. Фея и её возлюбленный стояли вдвоём на плоской крыше Изумрудного дворца. Уже совсем стемнело; над головами влюблённых сверкали звёзды, крупные и тяжёлые, словно плоды неведомого небесного древа. Вот уже несколько недель — с того дня, как признались друг другу в любви — почти каждый вечер Аларм и Элли встречались в этом укромном уголке, подальше от городского шума и от чужих любопытных глаз. Свежий ветер трепал свободное лёгкое платье Элли, играл прядями золотистых волос. Девушка вздрогнула, и Аларм обнял её за плечи. — Холодно? — С тобой — тепло, — улыбнулась она. Внизу сиял огнями город, не засыпающий даже по ночам, кипела жизнь — но здесь, на крыше под ночным небом, они были одни, как первые люди в раю. — Милая, — прошептал Аларм ей на ухо, — ты действительно выйдешь за меня замуж? Элли рассмеялась. — Ты об этом спрашивал, наверное, уже сотню раз! Надеешься, что я откажусь? — Ни за что! Скорее уж, не верю своему счастью — и хочу слышать это снова и снова. В уголке уже было расстелено одеяло; Аларм опустился на него, потянув Элли за собой. — Как с тобой хорошо! — проговорил он. А затем, поколебавшись, добавил: — И как мне не терпится назвать тебя своей женой! — Мне тоже. Ты же знаешь: как только кончится война... — А ты уверена, что война закончится? — спросил он вдруг. Не размыкая его объятий, Элли повернула голову и недоумённо взглянула на него. Её возлюбленный смотрел куда-то вдаль; чеканное лицо его было серьёзно, даже мрачно. — Пакир могуществен и очень коварен, — проговорил Аларм медленно, словно размышляя вслух. — И сопротивляться будет до последнего. Что, если война затянется на годы... даже на десятилетия? Почему мы должны ждать? Элли вздохнула. — Я ведь говорила тебе, Аларм — и ты сам со мной согласился... — Да-да, помню: когда идёт война и гибнут люди — негоже устраивать пышные празднества. Ведь правительница должна быть примером для народа! — с неожиданной злостью передразнил он её. «Неужели я в самом деле разговариваю с ним так... так... как пожилая учительница?» — спросила себя Элли. — Но я говорю не о празднике. И не об официальной церемонии. Милая... — ладонь его скользнула с её плеча вниз, мягко сжала грудь, — неужели ты не понимаешь, о чём я? Первым побуждением Элли было ответить «нет» — но в следующий миг она поняла, что не может лицемерить. В её новом теле — юном теле невинной девушки — обитает душа женщины, прожившей целую жизнь; ей ли не знать, чего хотят женихи от невест? Аларм хочет её: она чувствует это по жару его тела, проникающему даже сквозь одежду, по учащённому дыханию. И — что-то в её собственном теле пробуждается, откликается, рвется ему навстречу. — Мы обручены, — жарко шепчет он ей на ухо. — Мы — всё равно что муж и жена. Чего ещё ждать? Неужели мы позволим Властелину Тьмы лишить нас счастья? Элли хочет ответить — но слова замирают у неё на губах. Всё, что она могла бы сказать в ответ, кажется бессмысленным и фальшивым. Аларм прав: чего ждать? Почему двое любящих не вправе соединиться и доставить друг другу наслаждение, если оба этого хотят? А она тоже хочет этого — да, не надо себя обманывать: хочет не меньше, чем он. В «прошлой жизни» Элли считала себя холодной женщиной. Отношения её с мужем были ровными, дружескими, но без особой страсти с обеих сторон; работа в школе, хорошие книги, живопись и классическая музыка интересовали её куда больше плотских радостей, и в глубине души она полагала, что весь этот шум вокруг секса раздут на пустом месте. Но теперь всё по-другому. Новое тело, сильное и гибкое, даровало ей девическую свежесть восприятия, все чувства обострились — и сейчас, в жарких объятиях любимого, она ясно ощущает, что что-то важное в «прошлой жизни» упустила. "В самом деле, — думает она (а рука Аларма уже скользнула ей под юбку и поднимается всё выше по бедру), — что дурного в том, чтобы поддаться этому желанию? Мы любим друг друга. Мы никого не обманываем, никому не причиняем вреда. Пусть это соблазн — но какой прекрасный соблазн!" И, повернувшись к любимому, она сама обвивает его руками и припадает к губам страстным поцелуем. Впервые они целуются «по-взрослому», сплетаясь языками. Аларм торопливо расстёгивает ряд пуговок на её платье, спускает бретельки с плеч. — Разденься, милая, — шепчет он, оторвавшись от её губ. — Покажи мне себя. Элли послушно встаёт — и в следующий миг платье белым облачком падает к её ногам. Поколебавшись, она сбрасывает и бельё, однако тут же стыдливо прикрывает одной рукой грудь, а другой лоно, словно юная Венера на полотне знаменитого флорентийца. Разумеется, с Венерой она себя не сравнивает, но... — Звезда моя! — восхищённо восклицает Аларм. — Как же ты прекрасна! Тело её в полумраке кажется перламутровым, от него словно исходит слабый свет. Аларм простирает руки ей навстречу — и она опускается к нему... в его объятия. — А ты? Ты не хочешь раздеться? — Чуть позже, — шепчет он. — Разве тебе не нравится так? И она понимает: он прав. Нравится. Шёлк его рубашки щекочет ей грудь и живот, грубая ткань брюк трётся о голые ноги — и в этих ощущениях есть что-то восхитительно порочное. То, что он одет, а она обнажена и беззащитна, словно бы добавляет к их близости какую-то новую, пряную нотку. Могущественная правительница Изумрудного города ощущает себя слабой и покорной — игрушкой в руках возлюбленного; чувство непривычное, в нём чудится что-то неправильное, но и безумно возбуждающее. Чего бы он ни захотел сейчас — она с радостью ему подчинится. Они снова целуются, долгим страстным поцелуем; а нетерпеливые руки его блуждают по её телу, мнут нежные груди, сжимают бледные полушария ягодиц. Вот губы его опускаются ниже: он покрывает быстрыми поцелуями её шею, слегка прикусывает чувствительное место на ключице — там, где бьётся голубая жилка... и Элли со стоном выгибается ему навстречу. Между ног у неё уже влажно и жарко. Аларм сжимает меж зубов её сосок и начинает дразнить его языком. В этот миг Элли словно теряет рассудок; возбуждённая до предела, она обвивает его ногами, трётся всем телом о его тело, стонет и шепчет какие-то бессвязные слова, требуя, чтобы он взял, взял её прямо сейчас! Но её возлюбленный продолжает свою неторопливую игру. Вдоволь насладившись её муками, он переходит к другому соску; и снова как будто молния пронзает девушку от головы до пят. Тем временем одна рука его по-прежнему сжимает её ягодицы, а вторая... боже, нежные, но уверенные пальцы Аларма исследуют самое потаённое место её нового тела — то, что никогда ещё в «новой жизни» не открывалось ни чужим взорам, ни, тем более, чужим рукам! Кажется, ещё мгновение этой сладкой пытки — и она умрёт на месте. «Откуда это у него? — проносится в её голове смятённая мысль. — Где юный рудокоп, выросший в походах и боях, девственник, как и я — научился так ласкать женщин?» Но тут же эта мысль исчезает, смытая волной неведомого прежде наслаждения: это Аларм нащупал то заветное местечко, прикосновение к которому возносит на небеса. А в следующий миг — Элли готова кричать от разочарования — дразнящим медленным движением он убирает руку, отпускает девушку и перекатывается на спину. — Ты этого хочешь? — неожиданно спокойно, даже лениво спрашивает он. Изумлённая, Элли приподнимается на локтях и смотрит на него. Он лежит, глядя в небо, и в чёрных, как ночь, глазах его отражается холодный свет далёких звёзд. На миг ей чудится в его лице что-то странное; но Элли слишком возбуждена, чтобы обращать внимание на странности или о них задумываться. — Скажи, чего ты хочешь! — говорит он низким голосом, негромким и властным. — Тебя! — восклицает она. — Пожалуйста, Аларм... скорее... — Чего ты хочешь? Что я должен сделать? — Возьми меня! Сделай меня своей! Я хочу... хочу... трахни меня! — более грубые слова даже сейчас не идут ей на ум. Одним плавным движением он перекатывается на неё, вминает в колючее одеяло. Элли не поняла, когда он успел расстегнуть ширинку — но в следующий миг в её влажные нижние губки уже упирается что-то огромное и твёрдое... впрочем, почему «что-то»? Она прекрасно знает, что это. На миг ей становится страшно; бёдра её инстинктивно сжимаются. Но он грубо раздвигает её ноги коленом, подсовывает ладони ей под ягодицы, приподнимает, найдя более удобное для себя положение — и врывается в неё одним мощным толчком! Острая боль пронзает девушку. Внутри у неё что-то с усилием раздвигается, рвётся, кажется даже, хрустят какие-то хрящики. Твёрдый как камень, горячий член врывается в её плоть, сминает, заполняет её собой; она кричит в полный голос и пытается спихнуть мужчину с себя — но он держит её железной хваткой. — Ты же сама этого хотела, милая, — говорит он. — И сейчас хочешь. Разве нет? — И снова начинает ласкать языком и губами её соски. Постепенно боль утихает; на смену ей приходят иные чувства. Элли расслабляет судорожно сжатые мышцы, ёрзает, стараясь принять более удобную позу; мужчина чуть приподнимается и помогает ей устроиться удобнее. Вот он начинает двигаться у неё внутри — сперва чуть-чуть, едва заметно... Нет, ей всё ещё больно — но боль стала слабой, почти приятной, теперь она окрашена эротическими ощущениями. Возлюбленный сильно прикусывает её сосок — и она сдавленно ахает от наслаждения. Неужели... нет, в «прошлой жизни» она совершенно точно не была мазохисткой — но сейчас... Он двигается размеренными толчками, не выходя из неё целиком, и при каждом движении внутри у неё что-то влажно хлюпает. Смазка продолжает выделяться, и с каждым толчком девушке становится всё легче. Вот она обвивает его ноги своими и сама подаётся ему навстречу, стараясь раскрыться пошире для него. — Звезда моя! — хрипло шепчет он, на миг оторвавшись от её груди — и снова припадает к соску... Что-то не так. Очень сильно не так. Сперва Элли даже не может понять, что её беспокоит. «Звезда» — красивый комплимент, но раньше Аларм её так не называл. Звал как-нибудь попроще — милой, любимой... Почему он с ней так властен, почти груб — это ведь совсем на него не похоже? И где всё-таки он, невинный юноша из сказочной страны, научился так уверенно обращаться с женщиной в постели? И ещё... странно сказать, но он ласкает её грудь так... да нет, что за безумие? — но определённо так, как будто у него не один язык, а сразу два... Думать почти невозможно — то, что он делает с ней, вымывает из головы все мысли — но всё же... Она приподнимает голову и смотрит на него. Мужчина по-прежнему трудится над её грудью. Лица его не видно, тёмные волосы сливаются с ночной тьмой; а ниже... Что это? Ещё пару минут назад — она точно помнит — на нём была белая шёлковая рубашка! Белая, а не чёрная! Охваченная недоумением и страхом, не понимая, не желая понимать, что это может значить, она запускает руку в его густые волосы и тянет вверх, заставляя его поднять голову. И — крик застревает у неё в горле. Перед ней — бледная маска с глубокими тёмными провалами глаз. Бескровные губы разъезжаются в усмешке, обнажая острые клыки. — Вот мы и встретились, фея! — Теперь, когда маскировка больше не нужна, голос его тоже звучит иначе — он стал низким, угрожающим и каким-то механическим. — К-кто ты?! — стонет она жалким, дрожащим голосом, в глубине души уже зная ответ. Он ухмыляется ей в лицо. — Властелин Тьмы могуществен и очень коварен... а ещё он умеет принимать любой облик! Элли отчаянно бьётся под ним, пытаясь сбросить его с себя. Бесполезно: он тяжёл, как каменная статуя — и так же холоден. Сейчас, когда он больше не притворяется человеком, она ясно ощущает исходящий от него мертвенный холод. Она пытается его ударить — но он без труда ловит её руки и, обхватив длинными пальцами оба запястья, заводит ей за голову. Звать на помощь? Бесполезно, здесь её никто не услышит. Она в ловушке. Вдруг новая страшная мысль поражает её. — Аларм! Что ты с ним сделал?! В ответ он беззвучно смеётся, содрогаясь всем телом. Эти содрогания эхом отдаются в самом чувствительном уголке её существа; с ужасом и омерзением Элли вспоминает, что он всё ещё в ней — и, как видно, не собирается её отпускать, пока не получит своё. — Твоему жениху я явился чуть раньше, приняв твой облик. Бедняга, его просто переклинило — совсем свихнулся от воздержания! Ему тоже понравилось, да... очень понравилось — ещё больше, чем тебе. Но потом, конечно, его ждал неприятный сюрприз... — Мерзавец! Грязный извращенец! Ты... — Заткнись, сучка, — с этими словами он грубо впивается ей в губы. Элли чувствует острую боль, ощущает, как рот наполняется кровью — но эта физическая боль меркнет по сравнению с ужасом и чувством собственного бессилия. Пакир по-прежнему в ней — хуже того, он снова начинает ритмично двигаться, всё быстрее, всё резче... и, содрогаясь от отвращения к самой себе, девушка осознаёт, что больше не сопротивляется. Что сама приподнимает бёдра и подаётся ему навстречу. Собственное "я" предало её: Властелин Тьмы овладел не только её телом, но и душой! «Как я могла? — думает она в бессильном отчаянии. — Как могла не понять, что это не Аларм... не увидеть, не почувствовать... поддаться соблазну?» Но поздно задаваться этими вопросами. Пакир вонзается в неё снова и снова, яростно и грубо — и с каждым толчком в ней нарастает мучительное, противоестественное, но от того ещё более острое наслаждение. Элли с ужасом понимает: она больше не властна над собой. Даже если он сейчас остановится — она сама будет умолять его продолжать! — Скажи, чего ты хочешь! — рычит он ей в ухо. — Нет... нет... я... — Говори, шлюха! — Я... — Хочешь быть моей? Отныне и навсегда? — Нет... — бессильно стонет Элли, чувствуя, как внутри неё нарастает какое-то новое ощущение. Вздымается, словно океанская волна — огромное, властное, оно смывает и любовь к Аларму, и гордость, и воспоминания о своём долге перед Волшебной страной... всё это куда-то уходит, становится бесцветным и незначительным. Даже её собственная судьба — кого она волнует? Так ли важно, что произойдёт через пять минут? Вся жизнь её сосредоточилась сейчас между ног, всё будущее — в том, что случится через мгновение. Пакир плавным движением выходит из неё, а затем снова входит — на всю длину, едва не разрывая её пополам, и в тот же миг снова начинает ласкать её сосок раздвоенным языком. Немыслимое наслаждение пронзает Элли; словно бабочка, насаженная на булавку, она бьётся под ним, стонет, задыхаясь, выкрикивает: — Да! Да! Да! Властелин Тьмы снова беззвучно смеётся — а в следующий миг, содрогнувшись всем телом, выпускает в её недра струю жидкого льда. Мертвенный холод охватывает девушку и сковывает всё её существо — и тело, ещё разгорячённое оргазмом, и душу. Руки и ноги её цепенеют, в глазах темнеет. Звёзды высоко в небесах меркнут одна за другой — или это она теряет зрение? Гаснущим сознанием Элли понимает, что стоит на пороге смерти — или, быть может, чего-то намного худшего, чем смерть... — Зачем?.. — шепчет она еле слышно, из последних сил. И слышит над собой ответ Властелина Тьмы — её Властелина: — Видишь ли, фея... мне всегда нравилось гасить звёзды!