***
Когда нам было по 16 мы с Майклом все время проводили вместе. Лучшие друзья и все такое. Дома по соседству, одна школа, те же профилирующие предметы. Мы постоянно таскались с ним по улицам. Изредка еще с другими ребятами со школы, но чаще все же...только мы вдвоем. Прогулки на свежем воздухе. В то время это было единственным развлечением. До того, как стали популярны все эти приставки и компьютерные игры. Да, я старый динозавр. У нас было одно самое любимое место в городе, секретное, только наше с Майклом. Небольшая полянка около старого заброшенного склада. По вечерам, когда было чистое небо, мы любили притаскивать из дома покрывала и бутерброды и просто лежать, любоваться на звезды и говорить обо всем на свете. Это не правда, что почесать языками любят только девушки. Не поймите меня неправильно, мы не были этакими «девочками-сплетницами», но нам всегда было о чем поболтать. Темы находились сами собой и каждый день, когда приходила пора расставаться, мы внезапно ощущали, что еще так много не успели друг другу сказать. В этом же секретном месте Майкл как-то сказал мне, что начал встречаться с Элизабет Энн. Я никогда не мог понять, что он нашел в ней. Не особая красавица, какая-то неуклюжая, вся угловатая, серая мышка, училась на три-четыре. Обычный середнячок. А, и еще у нее были такие акне на лице. Фу! Но Майкл с таким воодушевлением говорил о ней, что я как настоящий друг не мог ни порадоваться за него. Их отношения продлились полгода, потом они расстались. Майкл так и не сказал из-за чего и что вообще случилось. Просто однажды пришел ко мне домой, свернулся на диване и пролежал так несколько часов, периодически всхлипывая, пока не заснул. Этот болван. Да я ж его чуть ли не с рождения знаю, можно сказать сидели на одном горшке. И тут эта внезапная идея фикс. За месяц до моей женитьбы. Какой же он дурак.***
Я иду с магазина, когда внезапно на мою спину с размаху опускается чья-то рука. - Мм, и что сегодня на ужин? - Майкл! Прекрати уже так делать, - я поворачиваю голову и возмущенно смотрю на друга моим «я это не одобряю, прекрати вести себя как идиот» взглядом. - Да, лааааадно тебе, Джек. Этот наглец смеется и убирает руку с моей спины. Все это так привычно. Как будто ничего и не изменилось совсем. - Так я приду на ужин? Вот объясните мне как, КАК, даже сменив место жительства, ГОРОД, я снова оказался в итоге его соседом. - Прости, - я немного неловко отворачиваю голову. – Сегодня не получится. Кэтрин собиралась придти. Заодно поговорить о чем-то по поводу свадьбы. Ты же знаешь этих женщин, все им что-то не так. То салфетки не подходят к занавескам, то платье подружек сливается с цветом стен. Джек несколько напрягается. Я вижу это по тому, как слегка дергается его правая рука, в попытке сжаться в кулак. За столько лет мы практически уже наизусть выучили кучу подобных бесполезных мелочей/жестов друг друга. - Да, конечно, - несколько натянуто произносит Майк и даже делает шаг в сторону, словно уворачиваясь от пощечины. Я лишь вздыхаю и качаю головой. И что мне теперь с этим оболтусом делать?***
В нашем классе я всегда был этаким поздним цветком. Мне никогда особо не везло с девушками. Не знаю уж, что там со мной было не так. Но они шарахались от меня, как от прокаженного. Серьезно, крест даю. Вот у Майкла никогда таких проблем не возникало. Вокруг него всегда девушки вились. Что поделать, мой друг был нашей школьной знаменитостью, один из красавчиков, по-моему, он даже в пятерку «Самых классных парней школы» входил, по мнению наших девчонок. Или это была «Пятерка самых горячих парней школы»? Неважно. Джек был просто всегда довольно-таки скромным, застенчивым малым, вот и не заводил как-то отношений ни с кем, ну еще может и не хотел, чтоб я чувствовал себя каким-то неполноценным. «Сначала друзья, потом телки» и все такое. И тут это чучело заявляется ко мне ни с того ни с сего на порог неделю назад и объявляет, что я ему уже давно нравлюсь и что он любит меня. Как вообще такое возможно? Он же встречался с Элизабет Энн. А потом после школы у него была Маргарет и Кимми. А с Джорджией он вообще хотел пожениться. И тут вдруг к 36 годам резкая смена вкусов и ориентации. Ага. Чтоб их побрало этих латентных гомиков. Разве такое вообще бывает? В жизни, а не в этих девчачьих сопливых книгах и фильмах. Девчачьих… Да, кстати так и не могу понять внезапную эту подростковую манию девушек в последнее время на парней с нетрадиционной ориентацией. Моя вторая девушка была поклонницей всего этого, «йиой» или как эта бредятина называлась. Мы повстречались два месяца, после чего я понял, что нет, спасибо, но больше мне этого счастья не надо. Хватило уже. Господи, да она меня спрашивала порой о таких странных вещах. «Джек, ну вот если чисто гипотетически, то тебе бы понравился больше какой парень, мускулистый или такой вот худенький, подтянутый, с гладенькой кожей?» «Джек, а вот чисто так, теоретически тебе больше хотелось бы быть пассивом или активом?» «Джек, а вот если бы с тобой бы какой-нибудь мужчина занялся сексом, то ты был бы не против бондажа?» После последнего вопроса я окончательно понял, что самая пора сваливать. Знаете, пожалуй, два месяца это и то было слишком много. Правда внешне девушка была очень даже из себя ничего, как раз в моем вкусе. Прийти домой, приготовить ужин, скорей всего карри, зажечь свечи (женщины любят все это), поставить на фон какую-то тихую музыку. Спросите зачем? Мы ведь итак женимся, зачем вся эта романтическая лабуда? Чтоб сделать приятное, отвлечься? Да какая-то к черту разница. После ужина поцеловать ее в щеку, затем за ушко, спуститься к шее. Это всегда сводит Кэтрин с ума. Крышесносный секс, после чего она всегда засыпает, противореча всем этим шаблонам о девушках. Я же в последнее время все чаще провожу ночи на балконе с пачкой сигарет. Все думаю, о разном. В том числе об этом оболтусе. Майкл огорошил меня новостью о своей болезни с месяц назад. Сказал, что у него обнаружили рак на последней стадии. В операции нет смысла, да и поздно, так что… Этот дуралей просто сказал это так, как бы между делом в перерыве, пока шла реклама по ТВ. Мы смотрели какой-то очередной убогий сериал про полицейских и этот… Просто, как будто это ничего не значило. Совсем ничего. «Мне осталось где-то с месяц, так что польешь мои растения, когда меня не будет?» Чертов, придурок.***
Когда мы были в средней школе, то загорелись идеей создать свою группу. Все эти фильмы, поп-идолы по ТВ… Ну и еще участники мальчиковых групп всегда привлекали внимание девчонок. Я выклянчил у отца денег на самую замухрышную, задрипанную гитару, Майкл же притащил с дома какие-то коробки, пару старых кастрюль и несколько обструганный палок с улицы, из чего смастерил себе этакую барабанную установку. Играли мы конечно из рук вон плохо. Но нам нравилось представлять, что мы безумно популярные рок звезды. А еще у Майкла был (да и сейчас есть) очень красивый голос. Хотя текстам, которые мы пытались сочинять, явно не хватало смысла. Наша группа просуществовала где-то с полгода, пока нам это окончательно не надоело. Мы были мальчишками. Что тут еще сказать? В один день мы хотели быть музыкантам, на следующий пиратами, а еще через несколько дней бегали по лесу в обвязанный вокруг шеи покрывалах, утверждая, что мы маги и эльфы. Косплееры недоделанные. Мы в очередной раз сидим на диване в гостиной у Майкла, смотрим какой-то сериал и уплетаем минут 15 назад сделанный попкорн. Как-то уж так повелось, что в основном большую часть времени мы, что в детстве, что сейчас проводили именно у моего друга. Ко мне он разве что заглядывал пару раз в неделю, чтобы поесть. Так и не научился раздолбай готовить, хоть и прошло уже столько времени. Все еще питается бутербродами и какими-то супчиками/пюрешками/макарошками быстрого приготовления. Совсем не бережет свой желудок. Хотя теперь уже…а смысл? - Дже-ейк. Я знаю этот тон, заранее знаю, что мне не понравится то, что сейчас произнесет этот оболтус. - По поводу того, что я говорил несколько дней назад… - Нет. - Но, Джейк. - Черт побери, Майкл! Я подскакиваю с дивана и начинаю нервно мерить комнату шагами. Всегда он так, ни с того ни с сего. Мы же просто сидели и смотрели долбанный телик, но нет, этому мудаку вдруг приспичило все испортить. Почему он просто не может оставить эту тему. Почему? Почему я не могу просто вмазать, сказать держаться от меня подальше, прибавив еще парочку слов про «больных извращенцев». Больных… Потому что мы друзья, потому что… Черт. - Пожалуйста, - чуть громче шепота. В этом слове столько отчаяния, безнадежности. Я сжимаю руки в кулаки и лишь яростнее начинаю наворачивать круги по гостиной. - Одна ночь… Один раз. Никаких обязательств. Я больше ничего никогда не попрошу. Хотя бы потому, что попросту не смогу, - слегка истеричный смешок. – Что тебе стоит? Я резко останавливаю свои суматошные движения и зло смотрю на Майкла. - Что мне стоит? Придурок, столько лет дружбы. И ты хочешь, чтобы сейчас мы просто… - Но это же ничего не значит. - Еще как значит. Это все меняет! Просто, аррр! – я бессильно начинаю размахивать руками, а затем устало подхожу и сажусь рядом с другом на диван. – Идиот ты, Майкл. Он смеется. Не зло, а как всегда искренне и так… У меня всегда от этих звуков так спокойно становится на душе. - Знаю. Я кладу голову ему на плечо и долгое время молчу, смотря как по телевизору копы зрелищно, со спецэффектами догоняют плохих парней. - Ты же знаешь, что у меня осталось меньше месяца до свадьбы, старый ты гомик. - А у меня, может, и того меньше. Только до траурной процессии. Включите мне во времени церемонии «Second Chance» от Shinedown? Я вздыхаю и киваю головой: - Конечно. - И я не старый! Ты меня вообще на два месяца старше, так что кто бы говорил, - явно переигрывая, начинает возмущаться Майк. Он всегда так делал, сколько себя помню, всегда в грустные моменты пытался меня хоть как-то развеселить. Только вот сейчас мне совсем не до смеха. Я утыкаюсь носом куда-то в область шеи друга и просто сижу так. Вдыхая его запах? Ведя себя как какой-то педик? Да кому какая к черту разница. Да и кто об этом кроме нас двоих узнает? Я неуклюже тыкаюсь губами куда-то в область сонной артерии Майкла, через секунду осознавая, что спустя каких-то несколько недель я никогда не смогу уже почувствовать сердцебиение друга. Потому что его просто не будет, как и моего друга. Я перемещаю голову немного ниже, прикладываю ухо к груди Майкла и просто слушаю глухие удары, чувствую, как поднимается при вдохе и выдохе его грудная клетка, ощущаю щекочущие прикосновения воздуха к своей шее. - Джейк, все в порядке? – Майк кладет руку мне на плечо и неуверенно сжимает. Я неопределенно мычу. - Просто ты сегодня какой-то слишком…тактильный. Я тихо смеюсь. - В порядке? Идиот, конечно же, нет.***
Мы долго сидели в такой позе, со временем у меня стали течь слезы и сопли. Какое рымзающее позорище. Майк ничего не говорил, лишь грустно вздыхал и изредка гладил меня по волосам. В ту ночь мы так и заснули на том диване, практически так и не поменяв позу. Наутро, конечно же, проснулись с затекшими шеями и плечами (старость не в радость), но на удивление отдохнувшими и даже немного более счастливыми что ли. Если вы думаете, что после того дня все координально изменилось, я бросил невесту, мы уехали с моим другом в закат, стали с ним какой-то слащавой парочкой и блевали друг в друга радугой… В какой вообще извращенно-сказочной стране вы живете? Это мир взрослых. Тут все…сложно. Большую часть дней я проводил с будущей женой. Все эти бесконечные предсвадебные хлопоты. Несколько дегустаций тортов, выбор каких-то букетов, бутоньерки, которые должны совпадать по цветовой гамме с сережками и туфлями невесты. Хех, но знаете, это только звучит так ужасно и глупо, но на самом деле… Когда ты делаешь это для любимого человека, чтобы сделать ей приятно, пытаешься сделать все возможное, чтобы день свадьбы действительно твоей любимой запомнился… Не знаю, мне кажется, что любая возня стоит в этом случае свеч. Вы поверите мне, если я скажу, что из-за всей этой суеты я не виделся с Майклом больше двух недель? Давайте, давайте, кричите на меня, какой я безответственный идиот, отвратительный друг… Окей, я итак это знаю. Я имею в виду, что… Да я не знаю, черт побери. Я не знаю, о чем я думал, что хотел, я настолько в этом всем запутался. В моей жизни было два самых дорогих для меня человека: Кэтрин и Майк. Я просто… Это так сложно. Как вообще я мог выбирать между ними? Да, я должен был перенести свадьбу, но просто Кэтрин так долго все это планировала. Свадьба такая мелочь, а жизнь... Оставшийся предположительно месяц, половину из которого я профукал. Просто все это так, черт побери… Дерьмо. Это непросто, хорошо? Это больно и я просто…не могу.***
Я снова сижу на диване с Майклом. И словно ничего и не поменялось. Мы в очередной раз смотрим какой-то глупый сериал. Мой друг жует какие-то печеньки, изредка стряхивая с живота на пол крошки. Я недовольно морщусь каждый раз, когда он это делает. Свинтус. Я сижу, поджав ноги под себя, и не столько смотрю на телевизор, сколько рассматриваю Майкла. По нему и не скажешь особо, что он смертельно болен, просто слегка осунувшийся и еще эти круги под глазами. У меня даже проскакивает мысль, что Майк соврал мне, что это все какая-то извращенная своеобразная шутка, но я знаю, что мой друг не способен на такое. - Джек, хватит уже. Это меня раздражает, - произносит Майк с набитым ртом, не отрываясь от экрана. Фу. - Как ты себя чувствуешь? – нерешительно спрашиваю я. - Слушай, если это попытка загладить свою вину за то, что не звонил и не навещал меня с 2,5 недели… - Две недели, - поправляю я. - Две, не важно, то не надо. Честно, все в порядке. Я внимательно смотрю на друга и замечаю вдруг, как он внезапно напрягается и слегка морщиться. - Майк? – Я порываюсь вскочить с дивана, чтобы что-нибудь сделать, принести и… - Стой, - он останавливает меня, хватая за руку.- Сядь обратно. Все в порядке. Так…бывает. Я сажусь обратно. Я чувствую такую беспомощность. Я никогда не чувствовал такого бессилия, даже когда был совсем маленьким. Понимание того, что ты вообще НИЧЕГО не можешь сделать. Это так… Я отчаянно с размаху касаюсь в слегка влажном неловком поцелуе щеки Майкла, попутно ударяясь о его скулу носом. Мой друг пару секунд смотрит на меня с удивлением, а затем опрокидывает голову на спинку дивана и заливается слегка глухим, с покашливаниями смехом. Затем Майк встает с дивана и, не поворачиваясь ко мне, спрашивает: - Останешься на ночь? Я долго мнусь. С утра мы планировали встретиться с Кэтрин, потом надо еще доделать отчет к послезавтрашнему собранию на работе. Такие мелочи, которые вечно мешают, из которых складывается жизнь, которые… - Да, если ты не против. - Я принесу постельное белье.***
Никто никогда четко не говорит нам, как должна выглядеть дружба. Согласно современным фильмам это вообще что-то больше напоминающие «Дружба – это когда у тебя есть собутыльник, чувак, с которым можно курнуть и пойти снять телок». Никто никогда не говорит, есть ли критерии или правила дружбы. Что можно делать друзьям, а что нет. Какие прикосновения разрешены, какие нет. Как часто можно похлопать друга по плечу в день. Можно ли сжать ладонь друга, когда тебе нужна поддержка, или же ты сразу автоматически из-за этого становишься педиком. Нет пособий по дружбе (хотя в последнее время столько бреда выходит в продажу, так что мало ли), как и нет пособий, готовящих к потере друзей. Нет идеальных методик, следуя которым ты сможешь достичь смирения. Пять шагов принятия? Чушь собачья. В книгах далеко не на все вопросы есть ответы. Интересно, а есть пособия по тому, стоит ли переспать с другом, если это его предсмертное желания? Хотя на удивление Майкл больше не заводил эту тему. Я никогда не представлял его себе, как вообще человека, который занимается сексом. То есть, ну порой разные мысли приходят в голову. Да и я знаю, что он встречался с девушками. Ну не могло ж там совсем ничего не быть. Но как-то я никогда не задумывался о своем друге, как о сексуально активном объекте. Э, то есть. А, не важно. Что я хочу сказать, не то, чтоб меня это интересовало, но мне просто интересно, какой он, когда… Просто он всегда такой застенчивый, скрытный, а в последнее время еще и отчаявшийся, хмурый, потерянный. Я долго думал над этой просьбой и в итоге наконец-то понял. Дело тут не в любви, не во «внезапно вспыхнувших чувствах», дело тут в другом. Майклу страшно. И я понимаю это. И он в последний раз хочет почувствовать себя живым. Я помню после того, как у меня как-то был тяжелый период в жизни (семейные проблемы, проблемы на работе…) я с головой сразу окунулся в какой-то мимолетный роман. Там не было «любви», так что наивные малолетние мечтательницы пропустите пару абзацев. (И вообще что вы здесь забыли?) Там была похоть и желание. Я хотел забыться. Тогда у меня были сильные проблемы со сном, и даже доводя себя до изнеможения на работе, я все равно не мог сомкнуть глаз, когда моя голова касалась подушки. Травяные отвары, молочко с печеньками, сказки на ночь… Я перепробовал всю эту хренотень. Нулевой результат. А эти «акты страсти» хоть как-то спасали. Это все похоже на утопающего человека, который хватается за соломинку, или на суицидника, который рисует свои шрамы, пытаясь хоть как-то заполнить пустоту внутри. Кто как справляется… Боже, ну и дерьмовые же у меня сравнения. Вот теперь из-за этого старого маразматика я внезапно стал задаваться всей этой кучей фриковых вопросов, как «Снимает ли он свои очки сразу или потом?» (Да, мой друг близорукий крот-очкарик) Или «Любит ли он обниматься после?» «Сразу ли засыпает или любит поболтать?» «Улыбается ли той своей неповторимой особой улыбкой во время…или хмурится?» Аа! Прочь из моей головы бредовые мысли! Как бы то ни было, если б мы были всего лишь книжными персонажами, или персонажами фильма (ага, «Горбатой горы»), то у нас мог бы быть какой-то шанс, какое-то будущее. А так… Хотя мы также вполне могли оказаться героями какой-то драмы или…артхауса. Свят-свят-свят. В последнем случае могло б быть и что-то в стиле: Майкл умирает, а потом я оживляю его труп, дальше мой друг начинает всех убивать в городе, мне приходится его убить, но перед этим мы занимаемся извращенным сексом на только что убитой горе трупов… Так, кому-то явно стоит завязывать с просмотром арт-хауса по выходным. Это странно, но эта идея про «один раз». Сейчас она меня не так, чтоб уж и беспокоила особо. Я имею в виду, что все эти ярлыки и прочее, стереотипы. Ведь главное в этом всем…это человек. Люблю ли я Майкла? Что за глупый вопрос? Конечно, больше всех на свете. Кроме Кэтрин естественно. И не так, как Кэтрин. Я не знаю…глубже, чище, крепче? Не как члена семьи, но похоже. Как родственную душу? Что-то около того. Разница между возлюбленным человеком и другом лишь в том, что с первым ты вступаешь в половой акт, а со вторым нет. Потому что тебе не надо ничего доказывать, особенно обществу. Доказывать свою непередаваемую любовь к человеку посредством вступления с ним в сексуальные отношения. Ведь не это же самое главное, этим не меряются отношения. Отношения и любовь они же… Черт, кажется, я запутался.***
Когда ты дружишь с кем-то (по-настоящему, а не просто «иногда ходим выпить и посмотреть вместе футбол в пабе»), то ты думаешь, что этот человек будет с тобой всю твою жизнь. Ты никогда не задумываешься над тем, что по статистике шанс, что твои мечты осуществятся совсем невелик, быть может, процентов 20, а то и еще меньше. Скорей всего ваша дружба даст трещину уже через пару лет: после школы, после устройства на работу, после того, как вы обзаведетесь семьями. Вы разъедитесь, кто куда, потеряете телефонные номера, листик, куда записали его или ее адрес, быть может, найдете через сколько-то лет своего друга (подругу) на сайте Facebook, но так и не напишите ему (ей) за несколько лет ни слова. Быть может, он закончит в какой-то подворотне, скончавшись от передоза, или начнет пить, пока его не подведет печень, или… Что я хочу сказать, оставалось меньше недели до окончания предположительного срока, который сообщил Майклу онколог в больнице. Господи, это все… череда случайных глупых совпадений. Майк лишь жаловался на какой-то безобидный кашель, какого черта они нашли вообще эту опухоль, хотя если бы не нашли, то я бы даже и не знал, что ему оста…что он…может…он… Это не удивительно, что я в очередной раз оказался на пороге его захудалой квартирки. И вроде ж неплохо зарабатывает, а все живет в этом клоповнике. Зато наши дома не так далеко друг от друга. Вечер у телевизора. На удивление сегодня мы смотрим какое-то ток-шоу. Сериал перенесли из-за Чемпионата по футболу. А так как мы с Майклом не особые любители спорта, то да, ток-шоу. Честно говоря, мы не особо и смотрим-то на этот экран, каждый думаем о чем-то своем. - Майк… - Джек… Произносим мы одновременно и тут же замолкаем. Я откашливаюсь: - Сначала ты. Мой друг нерешительно мнется, а затем, словно признавая поражения, тихо шепчет: - Мне страшно. Я киваю. Само собой. Мне бы тоже было страшно. - Я просто, - продолжает Майк. – Знаешь, просто, когда в детстве, да и потом строишь планы, то всегда, всегда думаешь, что у тебя еще впереди вся жизнь, что ты еще столько всего сможешь сделать, а тут…и как-то…и просто. Внезапно Майк закрывает глаза ладонями, его плечи начинают подрагивать, тут же слышатся сдавленные всхлипы. - Черт, я же просто…и тут…а я…Я столько всего еще, и просто…Но я никогда…Я же всегда думал, что мы…ты и я…и просто. Я слушаю этот нечленораздельный лепет и на удивление все понимаю. Дружище, ты же знаешь, что не одному тебя сейчас так до чертиков страшно. И как бы кощунственно это не прозвучало, но тебе еще везет, что ты так уходишь. Потому что без тебя я останусь один. А я просто не знаю, как это делать, как вообще смогу так жить. Но вслух я не произношу и десятой доли всего это. Даже не знаю почему. Это не боязнь показаться слабым, или «радужноокрашенным». Я просто притягиваю к себе это большое недоразумение, обхватываю двумя руками и как можно крепче сжимаю в объятиях, быть может, пытаясь доказать себе, что он все еще со мной, все еще рядом. Майк даже роняет смешок. - Тише, Халк, ты же меня сейчас задушишь. Но я не ослабляю хватку. Просто не могу. Постепенно мой друг успокаивается, обнимает в ответ меня вокруг талии и спрашивает: - Ну а ты что хотел мне сказать до того, как я тут изящно разрыдался, размазывая сопли по твоей рубашке. - Что? – возмущенно вскрикиваю я. - Да успокойся, успокойся, - смеется Майк (искренне так, как прежде). – Все в порядке с твой рубашкой. Господи, твое это обсессивно-компульсивное расстройство… - Я просто люблю порядок! И чистоту. - Говорю ж, ОКР чистой воды. - Зато ты…ты свинтус! Майк лишь улыбается. - Вот поэтому нас с тобой периодически и принимают за женатую парочку. - Мы не женатая,- я осекаюсь, -…парочка. Майк напрягается и пытается высвободиться, но я ему не даю этого сделать. - Прости, я не хотел, я просто сказал не подумав. - Ничего, все в порядке, - и на удивление это правда. - Так что ты хотел мне сказать? – снова интересуется Майк. Я передвигаю ладони вверх, затем опускаю, поглаживая друга по спине. - Ничего. - Уверен? Я улыбаюсь и сжимаю ткань рубашки у Майкла на спине. - Уверен. Ни к чему ему говорить, что я хотел вновь завести тот разговор про последнюю просьбу. И предложить ее исполнить. Я зарываюсь носом в волосы Майкла. Его волосы, сколько себя помню, всегда пахли морем. Не знаю, было ли дело в его шампуне, геле для бритья, еще какой парфюмерной бредятины или его естественном запахе, но… Мы с родителями один раз только в моей жизни были на море. И этот запах это был именно запах соленой воды, водорослей, свежести и в то же время тяжести испаряющейся влаги. И как бы абсурдно это не звучало, но именно этот запах у меня всегда ассоциировался с домом, с безопасностью. Быть может, когда все закончится, купим с Кэтрин домик где-нибудь на побережье. Переедим куда-нибудь подальше отсюда. Просто потому что я не смогу больше жить тут, в своей квартире, в этом районе, проходить мимо дома Майкла, ходить по улицам, по которым мы с ним часто гуляли вдвоем, мимо кинотеатра, куда мы как-то случайно попали на сопливый романтический фильм (все девчонки косились и показывали пальцами на нас до самых титров, считая парочкой)… Сколько же воспоминаний. Отношения длинной в треть, а то и половину среднестатистической жизни. Воспоминания… Когда этот оболтус уйдет, у меня же кроме них ничего и не останется. Дурак, какой же он дурак. Дурацкая опухоль, дурацкий Майкл.***
Накануне дня Икс… Да, да, я знаю, что все эти сроки приблизительные, все это неточно, и что Майк мог как пережить, так и не дожить до этого срока…бла-бла-бла. Короче, накануне я решил, что снова попробую предложить ему…это. Нет, не так…ЭТО. Ну, все-таки мы о моей невинности говорим (чего?), девственности (серьезно?!), все же я как бы с мужчинами никогда не… О, мой бог, кажется, я сейчас начинаю говорить как персонаж тех «яойи» комиксов. «Не для тебя моя роза цвела. Ахахаха, нет, не надо. Почему ты остановился? Продолжай, мне приятно». Что-то меня явно не в ту степь понесло. В любом случае, я решился. В омут с головой и все такое. Ах, да, вы наверняка хотите меня сейчас спросить, так между делом, как там продвигается моя свадьба. Все же я почему-то уверен, что почти 99% процентов аудитории, читающей это, девушки, так что… Мы расстались. Не срослось, не получилось, ушла любовь, завяли помидоры. А если серьезно, то я просто не смог. Все это… Кэтрин замечательная девушка, правда. Когда она смеется, то у нее появляются обворожительные ямочки на щеках, в ее глазах начинают плясать маленькие бесенята. Ее будущему мужу настолько повезет, он просто не знает, как ему повезет с ней. Но я просто не могу, сейчас. Играть в одно время и свадьбу и похороны. Я просто… Она поняла, она честно, она такая потрясающая, чудесная женщина. Но я просто…просто…***
Знаете, что самое смешное в жизни? У нее паскудное чувство юмора. Я собрался с мыслями, морально и…физически приготовился и позвонил Майклу. Только для того, чтобы он мне не ответил. Ни первый раз, ни второй, ни третий… На двадцать пятый у меня сдали нервы и я пошел к его квартире. Не поймите меня неправильно. Я обычно не такой настырный и да, бывало, что Майк мне не отвечал, не мог ответить. Но просто срок, и это все, и я… Я уже было собирался открыть дверь (за столько лет мы на всякий случай обзавелись дубликатами ключей от квартир друг друга), как мой телефон зазвонил. Но на другом конце был не тот человек, на голос которого я надеялся. - Джек Сильверстоун? – прозвучал грубый мужской голос. – Это по поводу Майкла Макгомери. Мистера Макгомери нашли сегодня на улице около Бриджстрит, и так как вы значитесь в медицинской карте, как… Дальше я практически ничего слышал. Меня интересовал только один вопрос: - Где он сейчас? Мужчина на том конце провода даже осекся от неожиданности: - Больница Святого Маркуса. - Он…жив? - Мистер Макгомери потерял сознание… - …но? - Да, он жив.***
Я никогда не любил больницы. Этот противный запах лекарств, хлорки и обеззараживающих средств. Я подхожу к довольно-таки молодой, но уставшей женщине, около тридцати с длинными темными волосами и черными от хронического недосыпа кругами под глазами. - Я чем-то могу вам помочь, сэр? - Да, я Джек Сильверстоун, - я неловко тру шею. – К вам сегодня поступил пациент Майкл Макгомери. Он потерял сознание. Его нашли на улице. Мне не так давно звонили и… - Одну минутку, я поищу, - женщина начинает клацать по клавиатуре. – О. Мне уже это не нравится. - Дело в том, что состояние мистера Макгомери несколько ухудшилось за последние несколько минут. И сейчас к нему можно только членам семьи. Так что боюсь, что вам придется… - Но у него нет никого кроме меня. Я единственная его семья, - это была правда. Родители Майкла погибли, спустя несколько лет после того, как мой друг закончил школу. Судьба его определенно не балует. Может, даже и ненавидит. - О, п-простите меня, я просто не думала, что вы и мистер Макгомери находитесь в таких отношениях. К-комната 303. Это на третьем этаже направо, в отделении интенсивной терапии. Только вам надо будет там надеть халат, чтобы…во избежание инфекции. Я киваю. Да-да-да, стандартные процедуры. Я что, по их мнению, совсем идиот? А по поводу наших «таких отношений». Как только Майк придет в себя, обязательно сообщу ему, на какую жертву мне пришлось пойти ради него. ЕСЛИ он придет в себя. Старый дурак. Как же я буду-то жить без тебя, Майк? Мой персональный свинтус-чудила. Как только я переступаю порог палаты, я замираю, как вкопанный. Этого просто не может быть. Но стоя тут, это все вдруг становится таким реальным, накатывает на меня, словно снежный ком. Вот он, мой друг, лежит бледный на больничной кровати, рядом с пикающими аппаратами, в руке торчит катетер. Майк выглядит таким хрупким. Даже несмотря на то, что этому хрупкому чуду 36, он ростом под метр 80 и весом с упитанного поросенка. Не, слишком мало получается. О, с большого упитанного глязнулю-свинтуса. Только бы этот идиот проснулся. Хоть бы раз, один раз, малюсенький раз увидеть шальную улыбку этого идиота, еще раз услышать его смех, хоть что-то кроме этого равнодушного пиканья бездушных приборов. Я вздыхаю и усаживаюсь на стул около кровати, мое спальное место/дом на несколько часов (дней?), пока Майк не очнется. Если… Черт подери, да мысли ты уже позитивно!***
Как я и предсказывал, часы постепенно стали перетекать в дни. Двое суток уже. Сколько вообще времени люди должны проводить без сознания? Хотя это же мой чудик. С ним всегда все не так, как со всеми. Медсестры быстро смирились с моим постоянным присутствием в палате (я разве что в туалет выходил и пару раз купить себе кофе), они даже предложили мне поставить рядом с Майклом раскладушку. Но я не хотел затруднять их такими мелочами, так что отказался. Эх. - Мистер Сильверстоун? – в комнату, прихрамывая, входит мужчина лет 50-ти в халате и с тростью. - Да. А вы кто, доктор Хаус? – Я тут же морщусь от неуместности своей шутки. – Простите. Я просто нервничаю, вот и несу всякую чушь. - Я понимаю. И поверьте, вы не первый, кто говорит мне этот весьма сомнительный, но все же комплимент. Я доктор Брауер. Я лечащий врач вашего…компаньона судьбы. Я против воли не могу сдержать смешок. «Компаньон моей судьбы». Я определенно расскажу об этом Майклу, как только он проснется. И только посмей идиотина такая не открыть глаза. Итак уже напугал меня до чертиков. - Мы думаем, что это вирусная инфекция. Мы начали давать ему антибиотики широко спектра. - Сколько говорил ему, чтобы перестал уже жить в этом клоповнике и нашел себе нормальную квартиру. Но подождите, я думал, что все это случилось из-за опухоли, разве нет? - Опухоли? – переспрашивает Бауер. - Да, Майк не так давно ходил к врачу и ему поставили диагноз: рак легких на последней стадии. - Я распоряжусь, чтобы сделали повторное КТ, но уверяю вас, мистер Сильверстоун, на мой взгляд, это обычная вирусная инфекция. - Тогда почему он не просыпается, если это всего лишь глупая инфекция?!! - Мистер Сильверстоун…Джек, я понимаю вашу обеспокоенность, но думаю, что это всего лишь вопрос времени. К тому же свою роль во всем этом могло сыграть и переутомление, неправильное питание, ненормированный распорядок дня. Ну, вот сколько раз я говорил ему, чтоб следил за собой? Болван. - Я еще загляну проверить мистера Макгомери. Если вы куда-то уйдете, то я… - Нет, я буду здесь. Где мне еще быть? Мужчина кивает и выходит из палаты, оставляя меня наедине с моим коматозным другом и этим отвратительным холодным пиканьем приборов. Я осторожно сжимаю ладонь Майкла в своих руках. Пусть только очнется. Я буду так долго кричать на него за все это: что напугал, что заставил сидеть в неизвестности, когда не знаешь, откроет ли глаза или нет твой… Только бы он очнулся.***
Просыпаюсь я от легкого покашливания. Почти разу же поднимаю голову с постели и отпускаю руку Майкла. - Доктор Бауэр. Мужчина стоит в двери со снимками в руках. С его прошлого визита Майкла уже успели свозить на КТ и взять несколько образцов крови. - Мистер Сильверстоун…Джек, я только что получил снимки вашего…друга. Его легкие абсолютно чисты. - Но как же тогда…Как же рак? – ошеломленно спрашиваю я. - Боюсь, что прошлые снимки немного засветились. У мистера Макгомери нет рака. Я знаю, что вы, наверняка, пережили много всего за это время, но, думаю, сам факт, что состояние вашего друга не вызывает серьезных опасений… - «Не вызывает серьезных опасений»? Да, вашу ж мать! После этого от меня последовало еще несколько весьма витиеватых, экспрессивно окрашенных выраженьиц. Клянусь, я никогда столько не ругался в своей жизни. У судьбы действительно порой весьма специфическое чувство юмора. Мой нескончаемый потом брани (доктор на удивление стойко это все выдерживал) продолжался бы еще очень долго, если бы его не прервал хриплый голос со стороны постели: - Ты такой шумный.***
Я прохожу в гостиную и сгружаю сумки на пол. - Вот, теперь будешь жить у меня, пока не найдешь себе приличное жилище. И только попробуй снова питаться той полурастворимой гадостью. Будешь у меня есть три раза в день. И ложиться не позднее одиннадцати. И только попробуй со мной спорить. Инфекцию вишь ли он умудрился где-то подцепить. - Джек. - …И не обычную какую-то, нет. Что вы. Как вы могли подумать такое? Какую-то офигенно хитрожопую, редкую, почти ни у кого не встречающуюся… - Джек! - ЧТО?!! Майкл неуверенно трет затылок: - А твоя невеста не будет против? Все же у вас медовый месяц должен быть и… - Я разве тебе не говорил? – удивленно спрашиваю я. – Мы расстались. - Как? – мой друг определенно в этот момент напоминает мне выброшенную на берег рыбу. - Рот закрой, а то муха влетит. - Но почему? - Как там обычно говорят? «Не сошлись характерами»? Что-то в этом духе. - Но вы так любили друг друга и хотели быть вместе. Я просто не пони… - О, да заткнись ты уже, - я начинаю излишне агрессивно вытряхивать содержимое сумок наружу. - И ты что, бросил ее накануне свадьбы? Я возмущенно перевожу взгляд на друга. - Почему это именно я всегда должен быть плохим парнем? Может, это она меня кинула? И вообще это было обоюдное решение. Вот. Майк пожимает плечами, идет к дивану и включает телевизор. - Как скажешь. Через несколько минут до меня доносится: - Вот поэтому мы у тебя обычно и не смотрим телевизор. У тебя вообще кабельное подключено? Сколько у тебя программ? Пять? Ни тебе каналов, где животные на камеру откусывают друг другу головы, ни каналов с бразильскими сериалами, ни музыкальных с грудастыми полураздетыми блондинками. Как ты вообще развлекаешься? - Книжки читаю, - зло бурчу я, подхожу и с размаху плюхаюсь рядом с этим оболтусом на диван. – Заодно тренирую мозги, чтоб не заплывали жиром, как у некоторых. Если они вообще у тебя когда-то были и еще не ссохлись. - Эй! - Сам ты «эй»,- я пихаю Майкла под ребра. - Это домашнее насилие! - За то, что ты вытворил тебя вообще убить мало. Майкл хитро улыбается. - Так ты переживал за меня, Джек? Ну, признайся, переживал ведь, мм? Ау, это так мииило. - Сейчас как тресну! – я демонстративно замахиваюсь, но потом опускаю руку и серьезно добавляю: - И конечно я волновался, придурок. Что бы я делал без тебя? И вообще, кретин, ты даже нормально раком не можешь заболеть! Что с тобой не так? У меня из-за тебя столько странных мыслей было. А ты…ты…!! - Ууу… «странных»? А с этого момента, пожалуйста, поподробнее. - И куда ты придвигаешься? А ну убрал от меня свои культяпки, старый ты гомик! - Я говорил тебе уже, что я не старый. «Я мужчина хоть куда в самом расцвете сил». - Сейчас кто-то полетит у меня из окна. Вместе со своим пропеллером! Майк тихо смеется и устраивает голову у меня на коленях. Я, несколько секунд помедлив, опускаю руку и начинаю перебирать волосы друга. - Только посмей, дурак, меня еще так пугать. Майкл что-то неопределенно хмыкает, отворачивается к экрану телевизора и начинает ерзать, устраиваясь поудобнее. Ну, как бы хэппи энд. - Майкл Макгомери, мне кажется или чья-то рука сейчас находится там, где ей быть не положено? Вроде как.