Живая мертвечина

- Вы видели L, шеф? – спросил офицер Кацура, когда они въезжали на подземную стоянку печально знакомого Мацуде еще по делу Первого Киры небоскреба. Датчики, система слежения, да и весь внешний вид штаба в нулевых казались чем-то, стащенным из научно-фантастических фильмов. Теперь же широкие мониторы и кодовые замки выглядели либо просто «нормально», либо как «милое ретро». - Нет. Третий был мерзким типом, я бы его сразу узнал. К тому же, он, наверное, умер уже, от передоза. А это – четвертый, или пятый. Мацуда скосил взгляд на молодого, амбициозного офицера. Да, и сам ведь был таким же двадцать лет назад. Ямамото неопределенно хмыкнул, не отрываясь от игры в гоночки на телефоне – он был единственным кроме Мацуды, кто успел хоть как-то коснуться дела Киры. - Их что, было так много? А с Первым вы общались? – Кацура остановился и заглушил мотор. - И с Первым, и со Вторым... – убаюкивающее ответил Мацуда, словно рассказывая сказку. Он и не думал, что когда-либо сможет говорить о деле Киры так спокойно. – Ямамото, например, был у Второго на похоронах. Машинка сорвалась с трассы и перевернулась, игра окончена. Очки детектива Ямамото недобро блеснули. - Шеф. Мацуда весело ухмыльнулся, обернувшись назад. - Хочешь мне врезать? Кишка тонка, Ямамото. Кацура, кажется, почувствовал себя неловко: откашлялся, привлекая к себе внимание, и поправил галстук. - L уже заждался, наверное. *** Кто-то из офицеров за спиной у Мацуды впечатленно присвистнул. Еще кто-то нервно засмеялся. А Кацура, как всегда, был совсем «без башни»: - Что вы делаете сегодня вечером? Молодая особа с длинной, русой с проседью косой сжала пальцы на переносице. У Мацуды возникло ощущение, что она сначала хотела хлопнуть ладонью по лбу, но решила, что это будет слишком невежливо. - Составляю с вами психологический портрет нового Киры. Я – L. Приятно познакомиться, господа. Мацуда отвесил перегнувшему палку Кацуре подзатыльник и жестом велел всем рассаживаться, а затем пожал руку «милой даме». «Дама» жест оценила – еще бы, серьезное отношение, без флирта, на такой должности. Надо будет еще воспитательную беседу с офицерами провести по этому поводу. - Шеф Мацуда. - L. Четвертый? Девушка улыбнулась. - Пятый. - А предыдущая буква, если не секрет? - W. Можно просто Виллоу – все-таки, привычнее. – Она развернула офисное кресло к столу и, опершись на подлокотники, сцепила пальцы в замок. – Что ж, господа, шоу начинается. Мацуда-сан, не могли бы вы просветить новичков? *** Эл появился в комнате у своей цели, школьника по имени Катцу, тем же вечером. Картина его взору предстала занятная: за рабочим столом, перед раскрытым ноутбуком сидел мальчишка старшего школьного возраста и с явным отблеском вины на лице заполнял именами линованный листок, явно вырванный из Тетради Смерти. Мальчик, кажется, был чувствителен к ауре демонов и шинигами: зябко поежился при появлении гостя, но, не обнаружив никого в своей комнате, продолжил изучать дело очередного смертника. А за спиной у него стоял Лайт Ягами собственной персоной, хотя Элу потребовались усилия, чтобы узнать его в этом шинигами. Череповидная маска, ковбойский прикид, алые волосы, хищно-птичьи части тела... только усмешка на губах была такой же – снисходительно скучающей. Правда, она исчезла, сменившись недовольно-настороженным оскалом: Лайт, по всей видимости, его не узнал. Вспомнив, что говорили о Богах Смерти в Преисподней, Эл расслабил плечи: бывший Кира не должен был ничего помнить о своей прошлой жизни. - Кто ты? – настороженно обратился к нему шинигами. Эл жутковато улыбнулся. - Высший демон, гончая Его Темнейшества. Я хочу понаблюдать за вами. К тому же, я по тебе почти соскучился, Кира-кун. Шинигами напрягся. Видимо, что-то уже услышал, сопоставил, и сам начал догадываться, кем был при жизни. - Гама? – мальчишка поднял голову, и Элу потребовались недюжинные усилия, чтобы подавить рвущийся наружу смех: новый Кира чертовски напоминал Лайта. Очевидно, близкий родственник, племянник скорее всего – Лайт, в отличие от своей сестры, не планировал становиться примерным семьянином. Шинигами выглядел крайне напряженно, словно собирался в случае опасности материализовать косу и сцепиться с незваным гостем. Наверное, это было бы забавно – дуэлей между демонами и шинигами не фиксировалось уже лет двести... Жаль только, что он вылез из Ада не за этим. Эл улыбнулся – изломанный оскал, а не улыбка, - и коснулся Тетради, вкладывая в нее каплю силы, что теперь наполняла его вместо крови. Глаза Катцу сразу же сфокусировались на нем. - Я – Эл. Старый друг твоего шинигами. Правда, он меня, очевидно, не помнит. - Верно, - хмыкнул Гама. - А вот я бы в любом случае тебя не забыл. Ведь это ты убил меня. Катцу переводил взгляд с одного на другого. - И все же, кто вы такой? - Посланник Ада и бывший детектив, мальчик. Приятно познакомиться. *** - Так, давайте проясним. Ты – тот самый Первый L? - Ага. - А ты – Первый Кира? Почему не сказал? Гама стоял на максимальном расстоянии от демона, мрачно скрестив руки на груди. - Я начал подозревать после рассказа твоего отчима. - Оглянувшись на L, он пояснил: – Он показался мне знакомым, хотя такого со мной не должно было быть по определению. Катцу состроил Элу щенячьи глазки. - Расскажешь, как все было? И, к своему глубокому разочарованию, наткнулся на «морду кирпичом» и монотонный, гундосый тон, разбавленный хриплым кашлем. - Я здесь вообще не за этим, так что не надейся. Ты же понимаешь, что тебя казнят, если ты попадешься? А Тетради при их информированности будет достаточно, чтобы тебя осудить. - На этой ноте Эл совсем закашлялся, вытащил сигареты и усмехнулся чему-то своему. – Вот уж не думал, что этот идиот Мацуда окрутит дочку Ягами-сана. Старый развратник. - Не называй Тоту-сана идиотом, он хороший, - привычно выговорил Катцу, а затем, оглядев с головы до ног своих «гостей», невесело, немного истерически рассмеялся. – Первый Кира, Первый L… прелестная компания у нас подобралась, не находите? *** Когда на его голову свалился фрик номер два, Катцу отнесся к этому как истинный дзен-буддист: принял как данность. Тем более что Эл был довольно интересной личностью. У него были черные, встрепанные волосы и серые глаза, выглядел Эл крайне худым, и иссиня-черная «униформа» Преисподней это только подчеркивала, но при этом, несмотря на свою субтильность... он производил впечатление. Как говорил сам Эл, раньше он вообще выглядел как последний псих, но могила горбатого исправила. Из зубов у демона, привыкшего дышать дымом, постоянно торчала сигарета, и поэтому теперь отчим завел привычку обыскивать Катцу на предмет оных: вся его одежда насквозь пропиталась табаком. Хоть Гама, или как Эл издевательски называл его, «Кира-кун», и не помнил «своего старого друга», они постоянно говорили о старых-добрых временах, когда «трава была зеленее, а небо голубее» - кажется, к шинигами начала понемногу возвращаться память. Катцу в такие моменты думал, что ребята явно переживают кризис среднего возраста. Подозрение о кризисе только укрепилось, когда его вечные сопровождающие, явно от души веселясь, задорно, с плясками на потолке, на два голоса исполнили песню из репертуара группы Квин. Когда Катцу сидел на уроке английского. Прямо в классе. Но был в появлении гостя из Ада один существенный минус: девочка-призрак боялась его, как огня. Перестала разговаривать с Катцу, только иногда появлялась во сне, но в самые критические моменты все же давала о себе знать, успокаивающе приглаживая непослушные вихры своего «мстителя». *** Виллоу вместе с шефом Мацудой курила на крыше штаба, кутаясь в свитер: весенний ветер был совсем не ласковым. - Как вы думаете, велика ли вероятность того, что Тетрадь снова обронил Рюук? Мацуда на это нервно дернул бровью. Новый Кира знал о принципах работы Тетради слишком много. Мог ли это быть кто-то, связанный с делом Киры в прошлом? Вряд ли. А вот его шинигами... - Рюук – пассивный наблюдатель. Первого Киру он убил сам, так что помощи от него, как видите, мало. С другой стороны – за яблоки он может продать родную маму. Если бы у него была мама, конечно. Виллоу тихо засмеялась и жестом попросила продолжения, выпуская дым через ноздри, словно дракон. - Но в любом случае, это может быть и деятельный, сочувствующий Кире шинигами, который знает о своем инструменте все. Рем, например, убила Первого L и Ватари, когда Первому и Второму Кире грозила опасность, а потом исчезла. Я бы предпочел Рюука – умирать мне пока не хочется. - Никому не хочется. – Виллоу вздохнула. – Вообще-то, пока Кире даже пожизненное не впаять, он слишком осторожен: жертвами становятся только преступники, объявленные в международный розыск. - ...И поэтому сейчас мы в первую очередь ищем оружие массового поражения, а не убийцу. Они помолчали – Виллоу смолила свою тоненькую сигаретку, а шеф Мацуда хмуро предавался воспоминаниям о первом деле Киры. Старые раны не болели, но дергали, словно незажившие мозоли, или шрамы, к дождю. - Вам, наверное, тоже не нравится это чувство? Паранойя, когда подозреваешь всех, без исключения? – Виллоу вопросительно подняла бровь. - Меня с утра сын напугал. Пришел я поздно, лег на диване в гостиной... а утром просыпаюсь от шепота: «Рюук, Рюук, гулять!» - и думаю, что только, блин, не со мной, опять. Оказалось, что сын домой собаку притащил. - И назвал ее Рюук? - Ага. Люк. Скайуокер. Виллоу с мгновение смотрела на шефа Мацуду, а затем судорожно прикусила губу, отвернулась и заткнула рот кулаком, безуспешно пытаясь справиться с хохотом. *** Возможно, что Виллоу, Пятый L, так и осталась бы «с носом». Новый Кира не поддавался на провокации, не экспериментировал, не выдавал своей причастности к полиции, как это делал Первый. Его преимущество, как ни странно, было в том, что... он не хотел от нее избавиться, и возможно даже не считал себя «Богом на Земле». И поэтому не оставлял зацепок. Дальше региона Канто диапазон сузить не удавалось, по каким бы параметрам детективы ни анализировали смерти преступников. Единственным, что удалось выяснить наверняка, было то, что Новый Кира не обладал глазами Бога Смерти. А потом группе рецидивистов пришла в голову «прекрасная идея» взять в заложники сотню-другую школьников для того, чтобы шантажировать Нового Киру. *** Когда за тобой следует шинигами – это к несчастью. Когда за тобой следует демон – быть беде. А уж если эти демон и шинигами – старые приятели (Катцу было приятнее считать L и Киру приятелями), и им обоим что-то от тебя нужно, лучше заранее написать завещание. Примерно такие невеселые мысли крутились в голове у Катцу, когда вооруженные типы в масках гнали его класс к актовому залу. В такой ситуации ему бы даже глаза шинигами не помогли, если бы они у него были, конечно. В зале уже было согнано чуть ли не полшколы. Катцу уловил краем уха, как один из типов в маске говорил по телефону. - ...объявите по всем главным телеканалам: если Кира не сдастся, мы начнем убивать заложников! «Было бы смешно, если бы не было так грустно», - подумал Катцу, присаживаясь у стены вместе с несколькими ребятами из класса и закрывая глаза. – «Получается, мне не жить в любом случае». Стоило ему проговорить эту мысль про себя, как его будто «выключило», и на его место встал кто-то другой. «Ка-атцки, неужели ты думал, что я дам тебе умереть?» - девочка на мгновение растянула его губы в жестокой, многообещающей улыбке. «Но... ты ведь боишься Гаму, а Эла – еще больше...» «Я должна в первую очередь защищать тебя, а не себя. Все-таки, ты, в отличие от меня, все еще жив», - голос девочки отдавал печалью, но Катцу не успел больше ничего спросить. Потому что совсем утратил власть над своим телом. Со стороны ничего не было заметно – только выражение глаз Катцу стало чуть более расчетливым. Шепот стоящему рядом шинигами, практически не размыкая губ: - Можешь стянуть с них маски? Гама на мгновение бросил взгляд в сторону Эла, который, стоя на подоконнике, наблюдал за стремительно окружающими школу полицейскими машинами. - Ты хочешь обменяться глазами? В ответ Катцу как-то нетипично, незнакомо усмехнулся и еле заметно покачал головой. - Просто сделай, как я прошу. В этот момент от мальчишки веяло чем-то пугающе знакомым, знакомым еще по миру шинигами. Поколебавшись с мгновение, Гама перелетел ближе к помосту, у которого расположилась основная группа захватчиков. Как только они забаррикадировали двери зала, сами того не зная, запирая себя в ловушке, Гама молниеносно начал сдергивать с них лыжные маски. *** Эл обернулся, когда раздались крики паники. «Да, Лайт, так и знал, что бесстрастный наблюдатель из тебя как из Бэкапа пастор». - Он слегка сощурился и перевел взгляд на сидящего у стены Катцу. – «А девица-то показалась быстрее, чем я думал». Мальчишка незаметно, но как-то знакомо, демонически усмехался... прямо как Лайт, тогда, перед тем, как Эл закрыл глаза навсегда. А еще бывший сыщик отчетливо видел темное марево у него над головой, похожее на готическую пародию на нимб. Через несколько мгновений один из захватчиков упал на пол, схватившись за сердце. *** Катцу видел все ее глазами: над головами у людей реяли иероглифы имен и сроки жизни – странные, но почему-то понятные, хотя человеческим летоисчислением там и не пахло. «Нас ведь снимают, Ка-атцки?» - мурлыкнул полу-детский ласковый голос. – «Сейчас я сделаю так, что никто из наших преследователей ничего не заподозрит…» Как только на пол осел первый захватчик, девочка, с такой легкостью подчинившая тело Катцу, легко вспорхнула на ноги, выставив в сторону запаниковавших преступников указательные пальцы, словно пистолеты. - Оружие на пол! Перекачанный, агрессивного вида мужчина повернулся к нему, выставив перед собой автомат. - Ты кто такой... ...и отправился вслед за подельником, когда девочка-призрак указала на него пальцем и, изобразив отдачу, сказала «ба-бах». *** Каким образом мальчишка умудряется их убивать, не обладая глазами Бога Смерти и даже не записывая имена в Тетрадь? Гама знал, что у него нет глаз – несколько раз видел, как Катцу записывал имена преступников, которые на поверку оказывались псевдонимами. Но это была не единственная странность. Со сроком жизни этих типов творилась какая-то чертовщина. По цифрам проносилась черная тень – и вот, вместо нескольких лет жизни у них над головами возникали какие-то жалкие секунды. Как будто их убивал настоящий шинигами, желающий добавить себе несколько лет жизни. Способность записывать имена, не прикасаясь к Тетради, была доступна любому шинигами, и ее активно использовали те, у кого не было рук: старая Ну, например. Но людей с такой силой быть не должно, Гама был в этом уверен. Так что же это за мальчишка? Теперь шинигами понимал, что, во-первых, Тетрадь попала именно к нему в руки не просто так. А во-вторых, что Мацуда Катцки – ни разу не обычный японский школьник. *** - Тота-сан... - Я уже слышал о захвате! Еду! Как вы освободились, что ты видел?! - Тота-сан, я в отделении, ну, там, где всегда. - ...так ты прогуливал школу и опять разрисовывал пенисы? Тьфу, блин, а я еще волновался. - Ничего я не прогуливал. Я расстрелял захватчиков из пальцев. - Э... - И они умерли от сердечных приступов. - Что?! - Мне нужно было отвлечь внимание от настоящего Киры, иначе нас всех могли убить! Короче, забери меня из КПЗ. *** Когда Катцу остался один в камере (остальных правонарушителей вывели, чтобы не подвергать опасности) и привычно забрался на «свою койку», Эл в секунду оказался прямо у него перед носом – в своей фирменной позе на корточках, разумеется. - Ну, здравствуйте, барышня. Как прикажете к вам обращаться? – он склонил голову на бок, довольно затягиваясь и выпуская тонкую струю дыма в сторону. Катцу удивленно моргнул, а затем его тело вновь захватила та самая «барышня». Она огляделась по сторонам, и, убедившись, что камера повернулась в сторону коридора, послала Элу ломаную усмешку. - Покойницам, сэр Лоулайт, не нужны имена. Тень скользнула в сторону и покинула Катцу прежде, чем Эл успел ее поймать. Твою мать. Ну что ж... Ты все равно вернешься, ты слишком долго с ним жила. Я подожду. Катцу моргнул и скользнул пальцами по груди – было такое чувство, словно ему только что разбили сердце, что он больше не был целым. «Эй!» На мысленный призыв никто не ответил. Почему-то захотелось разреветься, словно пятилетке. Катцу достал из-под вытертого матраса губную гармонику и хмуро начал выводить простенькую блюзовую мелодию, чтобы хоть как-то отвлечься от ноющей боли в груди. Эл присел на возвышающийся на два метра над полом подоконник и начал подпевать тоскливо-оптимистичному вою гармоники. - Well, I'm in Japanese prison, Lord Japanese prison got me down... (Сижу я в японской тюрьме, Господь, Узкоглазы здесь даже углы…) Катцу послал ему недоуменный взгляд, снова выводя часть, идеально подходящую для куплетов. - Sad, I'm in Japanese prison, Lord Don't belong here, cos my eyes are round... (Не должен я сидеть в японской тюрьме, Господь, Не должен, ведь глаза мои круглы…) На последней строчке Гама деланно спокойно подлетел к бывшему сыщику и прописал ему молодецкий хук в челюсть. Потерявший телесность Эл вылетел из камеры через стену. Кажется, Катцу за всю свою жизнь не испытывал такой острой ненависти к камерам. За вопиющее отсутствие возможности засмеяться. Он сделал глубокий вдох, успокаиваясь, и начал выводить на гармонике «Jailhouse Rock» Элвиса Пресли, пока Эл, недовольно глядя на шинигами, снова устраивался на облюбованном подоконнике. - Всегда ты так, Кира-кун. - А ты нормальный – петь песню из самой расистской серии сраного Саус-Парка? Или ты за давностью лет позабыл, какой у меня разрез глаз? Задняя часть маски-черепа, прикрывавшая макушку, осыпалась на пол горсткой пепла, тут же, впрочем, истаявшего. Катцу с завистью посмотрел на аккуратно лежавшие на шее длинные прядки и «шапочку» на затылке – у него самого даже с феном волосы так не укладывались, все торчало в разные стороны. От маски шинигами уже отпадали части, но такой большой кусок, наверное, в первый раз. *** Когда Катцу повели на допрос, Гама все-таки поинтересовался: - Не знаешь, что это было? - Паразитка, - пожал плечами Эл. – За ней я и пришел. Гама оценивающе посмотрел на него, не в первый раз жалея, что не может показать «всю глубину эмоций» из-за маски, и со вкусом произнес: - Призрак с глазами Бога Смерти. Ну и бред. Эл встал, безразлично стряхивая на пол сигаретный пепел (детектор дыма возмущенно пискнул, но быстро умолк). - Не знал бы, что девчонка десятого года рождения – погрешил бы на Амане-сан... - Кого-кого? Эл смерил шинигами долгим взглядом. - Вот уж не думал, что ты забудешь эту милую даму... впрочем, не важно. - Меньше знаешь – крепче спишь. - Под странным взглядом пронзительных серых глаз Гама пожал плечами. – Люди – еда. Привязанности Богу Смерти ни к чему. - Еще один пассаж в том же духе, Кира-кун, и я начну называть тебя «доктор Лектер». Ответом Элу был лениво оттопыренный когтистый средний палец.