Мой роман с Музом

Рабочий день почти уже закончен, из полуоткрытого окна дует весенний, и наконец-то не холодный, ветерок. Будет приятно выйти из надоевшего за целый день офиса, пройтись по улочкам, подставляя лицо этому ласковому апрельскому ветру. До остановки мне идти неблизко – прогулка минут на десять, если быстрым шагом, и на пятнадцать, если медленным, просто обеспечена. Я, конечно, могла бы идти на остановку поближе, но ехать через весь центр с пробками и двумя пересадками – удовольствие ниже среднего, так что лучше прогуляться до остановки подальше, где ходит прямая маршрутка, – и домой доберусь чуть быстрее. А идти мне по унылому частному сектору, мимо неказистых маленьких домов, слушая лай дворовых собак и собирая пыль на кроссовки. А в плохую погоду здесь просто адская грязь бывает, типичное болото. Но живут же как-то люди… И я так жила в детстве – в своем родном небольшом городке - на улице без намека на асфальт. Ну да мне нравится, зато видно, как тонкие язычки травы прорастают из почвы, обращается внимание на покрытые нежной лиственной дымкой деревья, пока неспешно идешь и все с любопытством ребенка рассматриваешь, есть время задуматься, помечтать… И тогда меня почти во всех случаях догоняет он – я слышу его легкие шаги позади, я знаю, что его дыхание чуть сбилось – он ведь догонял… Я даже никогда не оборачиваюсь, и так знаю, что это он, иду, делая вид, что ничего не происходит, но глупую улыбку так трудно сдержать. Случайные встречные люди могут подумать, что это девушка так погоде хорошей радуется, они ведь не видят моего высокого спутника, если быть до конца честной, его никто не видит, кроме меня. Не-ет, это не сумасшествие, это просто мое вдохновение, мое воображение, мой Муз. Иногда он даже осторожно берет меня за руку, почти равняясь со мной. Этот парень мог бы идти быстрей, если бы шагал так, как привык, но он ведь тоже никуда не торопится. Его пожатие сначала едва заметное, осторожное, неловкое. Но вскоре горячая мужская ладонь сжимает мою руку сильнее, крепче, словно говоря сим жестом: «Ты – моя!» Твоя, твоя, кто ж спорит! Так и идем, почти не дыша, крепко сжимая руки друг друга, я даже вокруг толком ничего не замечаю, знаю, что могу себе позволить сейчас отрешиться от окружающей реальности, машин тут почти нет, люди тоже редко ходят… Я почти парю, держа его руку… Раньше – с детства – я одна вот так летала на каком-то своем подпространстве, когда вот так же шла домой из школы или музыкалки. Муза тогда со мной не было, не доросла еще до него, да мне и своих воодушевления да детской фантазии хватало, чтобы что-то сочинять. А потом он как-то в один момент шагнул ко мне прямо в окно посреди ночи, и все – пропала, впервые влюбилась, потеряла голову, и это не проходит. Конечно, предпосылки его образа были, во снах часто я чувствовала горячие руки, крепко обнимающие меня сзади за плечи, чувствовала его присутствие, даже когда была совершенно одна в этих моих снах. Но я даже представить не могла, что это может стать реальностью. А теперь вот он – со мной… Его лицо менялось столько раз, но глаза всегда одинаковые – глубокие, манящие. Мне тепло под его ласковым взглядом, если это не любовь, то я не знаю – что… И волосы его всегда остаются темными, уж не знаю даже, по какой прихоти. Сначала он долго молчал, вдохновляя лишь одним своим присутствием, теперь стал настойчивей, разговорчивей. Порой сядет рядом и через плечо заглядывает в экран ноутбука, комментируя и диктуя, порой даже требуя определенного развития событий. А иногда свернется котенком и голову на колени мне пристраивает, доверчиво так лежит, чуть прикрыв глаза, и мне приходится отвлекаться, я же не могу не погладить его шикарные густые темные волосы! Иногда он разбрасывает свои белые носки не хуже мужа, иногда конфету мне незаметно подсунет или послание оставит. Он изобретателен в способах меня вдохновить, подкидывает музыку странную или книги неожиданные. Даже фильмы со мной смотрит, правда последнее время все больше на аниме стал настаивать, видимо, его детская натура берет верх. Порой даже поздней ночью он настойчиво следует за мной в спальню, его не смущает, что там уже спит и десятый сон видит мой муж – он чем-то похож, кстати, на Муза моего, такой же темноволосый и с ласковым взглядом... А Муз-наглец рядышком на кровать присаживается и поверх одеяла легонько поглаживает мою ногу – настаивает, чтобы писала. И я пишу, черт возьми, пишу, как ему отказать-то? Беру телефон, стараюсь в сторону спящего мужа не светить и пишу! И смутно в отблесках света от экрана телефона вижу довольно улыбающегося Муза – вот ведь бесстыжий, всегда своего добивается! А с утра просыпаюсь и понимаю – настал конец света, легче умереть, чем встать с постели… Но нет – встаю, ползу умываться-одеваться – и на работу. В гроб меня когда-нибудь загонит этот мой странный роман с Музом. Но пока он рядом, я буду писать, буду наслаждаться его теплым присутствием, его нежным звуком голоса. Не молчи, милый, иначе в моем мире внутреннем солнце погаснет…