Мираж

Она плыла по тротуару медленно и гордо. Каблуки, ярко-алая помада, сумка в тон. Прекрасная фигура, подтянутая и утонченная. Прямой и вызывающий взгляд. Упрямый и упорный. Черный жакет и юбка-карандаш, подчеркивающая широкие бедра и идеально поставленную осанку. Богиня. Темные волосы собраны в тугой пучок на затылке. Лишь морщины на лбу выдают возраст. Она идет домой. Идет ровно и спокойно. Навстречу набухшим кровью головкам тюльпанов. Ветер выдергивает пряди из ее идеальной укладки, срывает с цветущих вишен лепестки и обнимает ее. Он крадется за ней по пятам. - Девушка! Девушка, извините, пожалуйста! - Сзади к ней подбегает молодой человек с дипломатом в руке. - Девушка, постойте! У вас упало! Она обернулась. Мимолетная улыбка, белоснежные зубы. Юноша протягивает ей пуговицу. - Вы шли, а она упала. - Слетела, наверное. Качество - шлак. - Поднимает голову на собеседника, - Никогда не покупайте ничего в торговых центрах! Тихий смех и снова улыбка во все тридцать два. - Спасибо вам большое! Хорошего дня! Положив пуговицу в сумку, женщина продолжила свой путь. - До свидания! - опомнившись, крикнул молодой человек и помахал рукой. Она обернулась и тоже попрощалась. Юноша замер и стоял неподвижно. Казалось, от прекрасной незнакомки его отделяли всего несколько шагов. На деле - целая бесконечность. - Жора! Ты чего там стоишь? - внезапный крик с балкона. Парень обернулся. - Ничего, мам. Уже иду. Пятьдесят шесть ступенек. Запах горячего супа. Откинутый в сторону пиджак, снятые с ног кожаные туфли. - Ты с кем там разговаривал? - наливая в тарелку горячее, спросила мать. - С Богиней. Ты не видела ее? Губы красные-красные. Волосы черные-черные, - закрыв глаза и закинув руки за голову, с энтузиазмом повторял Георгий. - А туфли-то, туфли! Каблуки высоченные! - Высоченные, говоришь? - Выше и быть не может! - А по асфальту стучали? - Тарелка громко поставлена на стол. - Еще как стучали! - Взяв ложку и принявшись за еду, восхищенно говорил юноша. - Стук-стук, стук-стук! - И говорили вы? - Еще как говорили! Я ей :"У вас пуговица упала", а она мне: "Ничего никогда не покупайте в торговых центрах!" - заталкиваясь хлебом, рассказывал сын. - Ты кушай, Жора, кушай. Я сейчас. - И уходила она когда, тоже стук-стук, стук-стук. - Доносилось из кухни. - Стук-стук, стук-стук. Пожилая женщина взяла телефонную трубку в руку. - Алло? Леночка, ты? Да, да. Все верно. Подтвердилось, да. Жду. - До сих пор стучит в голове, представляешь, мам, да? А потом она так рукой помахала красиво, и ногти у нее длинные-длинные, красные-красные! - Последние ложки супа. Последние ложки домашнего супа. - Представляю, сынок, представляю, да. Ты кушай, кушай. А потом вещи с тобой вместе соберем. Я тёте Лене звонила только что, говорит, путёвка в санаторий есть. Так что поедешь, отдохнешь там. Может, девушку себе найдешь. - А Богиня там будет? - С восторгом спросил Георгий. - Конечно, будет, конечно, сынок. Ты кушай, кушай. *** 423-43-43. - Алло, Лен? Ты? Ну что, доехали? Леночка, ну ты же позаботься там о нем, хорошо? Он же один среди этих психов не справится! В отдельную палату его или еще что! Пожалуйста, Леночка, пожалуйста! И врачи эти пусть все возможное делают, чтоб никаких "Богинь" мне больше! Стоял с воздухом разговаривал, - чуть ли не со слезами причитала женщина, - У меня ж кроме Жорочки никого нет! Совсем никого! Леночка, ты же позаботься о нем, хорошо? Позаботься! - Хорошо, Любочка, хорошо! Позабочусь! Обязательно. Сегодня же выделим твоему Георгию отдельную комнату. Да-да, я поняла, и никаких Богинь, да-да, - ответила Леночка, подпиливая свои длинные ярко-красные ногти.