Ангел приходит в среду

С девяти лет я ходила в художественную школу, которая находилась в бывшей теплице возле моей гимназии. В художке было всего две группы: младшая, где занимались дети до пятнадцати лет, и старшие - ребята из выпускных классов. В нашей группе официально значилось около тридцати человек, но на деле было не больше двенадцати. Все мы хорошо друг дружку знали, с некоторыми я знакома с пеленок. В общем-то в художку мы ходили, чтобы общаться и развлекаться. Со старшими мы пересекались только по средам, так что много не общались, но имена друг друга знали. Также в среду мы встречались с учительницей старших — Ирочкой или, как ее называла моя мама, Ириной Владимировной. Она прекрасно понимала, что мы слишком ленивы, чтобы послушно рисовать всякие горшки и пейзажи, и выдумывала на каждый урок новое задание. Поэтому, наверное, все ее любили. В среду, когда началась эта история, Ирина Владимировна принесла яркий плакат.  — Всем привет! — завопила рыжеволосая учительница, по сути еще студентка последнего курса педагогического университета. — Скучали? Я такое нашла — закачаешься! Недавно объявили конкурс на лучший рисунок ангела, техника — любая. Ну, кто со мной? Все, разумеется, согласились. Да и Ирочке сложно было отказать, любой пессимист рядом с ней становился оптимистом. Настасья, самая младшая из нас, когда-то сказала: "Ирочка — фея. Она дарит всем радость и счастливые улыбки, раскрашивает наш серый мир разноцветной гуашью". И, знаете, я согласна с мелкой. Все мы были согласны. Мы разобрали карандаши и краски, уселись за мольберты. Дальше работе препятствовало "чересчур развитое" воображение — мы просто не могли представить ангела. Нет, разумеется, перед мысленными взорами каждого представали идеальные красавицы и красавцы, но в художке нас учили рисовать естественных, более правдоподобных существ. Только вот против нашей воли на бумаге появлялись какие-то соблазнители с великолепной фигурой и белоснежными крыльями. По аудитории витало некое уныние, слышалось недовольное перешептывание. Только Ирочка то и дело повторяла: — Отключите мозг, работайте сердцем, душой. Не обязательно рисовать нечто воображаемое, можно брать ангела из реального, нашего мира. Кто знает, может быть ваш сосед по лестничной площадке — ангел? Я лишь криво усмехнулась, представляя алкоголика Серегу в белой тунике и с нимбом над головой. Сосед на роль ангела не подходил. Мама с папой? Тоже не то. Смуглые, кареглазые и темноволосые — таких ангелов просто не бывает. Нет, конечно, мои родители самые лучшие, но... Меня просто не поймут. По прошествии двух часов народ начал собираться по домам, а мой листок поражал своей чистотой. Уже выходя из помещения, мы остановились возле мольберта Ирочки, откуда на нас взирала маленькая девчушка. Губы малышки тронула легкая улыбка, зеленые глаза светились каким-то задорным огоньком. Сильно вьющиеся волосы делали из нее подобие одуванчика, а голубой сарафанчик превращал в дивную куколку, до которой дотронуться страшно — сломаешь. — Маруся, — пробормотала Светка за моей спиной.  И правда, на листе бумаги была изображена Маруська, дочь Ирочки. Учительница родила ее в восемнадцать и растила ребенка одна. Иногда непоседливая девчушка приходила в художку и веселила нас так, что от смеха болели животы. Жизнерадостная малышка прямо таки излучала позитив. — Девочки, не спим! — прокричала Ирочка из коридора, позвякивая тяжелой связкой. — Мне еще ключи на вахту относить. Мы попрощались с ней, обещая встретится через неделю.  Жаль, что нашей встрече не суждено было состоятся. ...Я шла в теплицу сразу из гимназии, потому что получила сообщения от Дины: "В художку! Срочно!". Не предупредив учителя, я сбежала с последнего урока, полностью доверившись подруге. Дина была из старших и, к тому же, очень рассудительной, даже строгой. Она бы не стала отвлекать кого-либо без веских на то оснований. Добравшись до маленького желтого здания, я остановилась. Тут же подбежала зареванная Настасья и, прижавшись ко мне, стала бормотать что-то нечленораздельное. До остальных пришлось добираться с мелкой на буксире. На крыльце собрались обе группы. Все молчали, лица многих были белее мела. — Что случилось? — спросила я у стоящего рядом Долговязого. Он ответил, не поворачиваясь: — Ирочку убили. Зарезали за гаражами в двадцати метрах отсюда. Убийцу поймали сразу. — Сейчас к нам привели Марусю, не хотят отдавать органам опеки — ждут отца Ирочки, — добавила Дина. Сначала недоверие закралось в душу, потом — подозрение. "Что за глупый розыгрыш?" — хотелось завопить, чтобы перекричать, перебороть гнетущую тишину. Не хотелось верить. Но вот серьезно-огорченные лица друзей заставляли принять эту горькую правду. — Привет, Анька. Ты не знаешь, где мама? — дернула за подол моей юбки Маруська. И внутри что-то оборвалось словно. ...Через месяц на выставке в первом лицее красовалось два портрета, названные "Ангелы среди нас". Помню, сразу же после похорон все мы засели за работу. Маруся была натурщицей для картины, которую начала ее мать, Ирочку рисовали по памяти. Я ушла из художки, как только мы передали готовые портреты жюри. Однако, я до сих пор помню, как все спешили закончить работу до среды, боясь оставаться в стенах художки в этот день. Боялись все, кроме Настасьи. Девочка то и дело повторяла своей приемной сестре Марусе: "Ангел приходит в среду". Знаете, Ирочка была права. Ангелы и впрямь живут среди нас.