Хэй, сестренка!

— Да почему ты просто не можешь подойти и сказать, что она тебе нравится?! — Док в очередной раз покосился на изрядно пьяного друга, сидящего справа от него. — Не знаю…пошлет она меня, — Стас выпустил в открытое окно машины клуб сигаретного дыма. Друзья уже час сидели под подъездом дома Оли в машине. Часы показывали четыре утра. На дисплей телефона Стасу смотреть вообще не хотелось, пропущенных от сводной сестры было не меньше двадцати. — Ну, тогда играй в братскую любовь дальше, — буркнул раздражённо друг, уже устав смотреть на мучения лучшего друга. — И хорош бухать, ты сколько сегодня выпил? — Ой, Док, не начинай, — устало бросил Стас, выкидывая бычок в окно. — Я год в Англии не пил. — Что, липовые документы спалили? — хохотнул друг, вспоминая, как часто сам грешил в прошлом с поддельными документами в клубах. — Нет, просто не хотел. — Ладно, кодированный, вали уже домой — я спать хочу. И держи меня в курсе своих любовных дел. — Угу, я так монашкой скоро стану, — Стас почти вывалился из машины, чуть покачиваясь, идя к подъезду. *** Дверь была заперта изнутри, и Стас уже минут десять трезвонил в звонок, а заодно звонил на мобильный Оли. Наконец, дверь приоткрылась, и парень вошел внутрь, тут же увидев недовольную девушку в коротенькой пижаме с темными от недосыпа кругами под глазами. — И я рад тебя видеть, — пьяно улыбнулся Стас, скидывая кеды и куртку прямо на пол. Оля же, лишь фыркнув, отвернулась и пошла в свою комнату. Но на пути к своему убежищу, сводный брат догнал ее и, резко развернув, прижал к стене. — Ты что делаешь?! — Оля была не просто не в настроении, школьница была в бешенстве от своего братца. — Отвали от меня! — заорала она. Стас же в полутемном коридоре заметил, как искрятся обидой дымчато-серые глаза девушки, а полные губы нервно дрожат, готовые произнести обидные слова в его адрес. Веснушки кажутся немного бледными, добавляя очарования. Переместив взгляд, парень с учащенным сердцебиением заметил, как одна лямка ее пижамной майки немного сползла вниз по плечу. Руками, прижимающими ее тонкую талию к стене, чувствовал торчащие ребра и упругую кожу, скрытую тонкой тканью пижамы. Губы девушки особенно привлекали взгляд, буквально гипнотизируя и, вдруг, до одури захотелось их поцеловать. Оля же молча, зло наблюдала, как Стас палачом возвышался над ней, не давая пошевелиться, но и ничего не говоря, замерев. Парень то и дело нервно облизывал пересохшие губы, а зрачки в его шоколадных глазах сильно расширились. Оля чувствовала горячее сигаретное дыхание парня, и отчего-то внутри все сжималось от боли. — Отпусти меня, — тише, но настойчивее потребовала девушка, прежде чем горячие обветренные губы парня накрыли ее губы в требовательном поцелуе. Оля забыла, как дышать, забыла, что надо сопротивляться и просто позволяла сводному брату целовать ее губы все более страстно и все более собственнически. Оля хотела отстраниться и что-то сказать, хоть что-то, но получилось сдавленное мычание сквозь поцелуй. А Стас, воспользовавшись ее замешательством, языком ворвался сквозь ее приоткрывшиеся губы, пройдясь по ровному ряду зубов, задевая десны и нагло сплетаясь с ее языком. Девушке перестало хватать дыхания, сердце забилось раненой птицей в груди, а парень подался вперед, прижимаясь к ней всем телом, вжимая в стену. Маленькие кулаки Оли уперлись ему в грудь, тщетно пытаясь отпихнуть от себя, но Стас и не думал прекращать целовать ее губы, не давая ей отстраниться, сказать хоть что-то. ‘Завтра подумаю об этом’ — думалось пьяному парню, сжимающему талию сводной сестры сильнее. Одна рука Стаса сама собой опустилась ниже, сжимая упругую ягодицу Оли. В одно мгновение, парень почувствовал наваждение, желание продолжить начатое в спальне. До безумия захотелось снять лишнюю одежду. А губы продолжали терзать губы, врываясь языком сильнее, полностью подчиняя, не оставляя шанса на спасение. Неожиданно Оля все же смогла извернуться и прервать поцелуй, а в следующее мгновение Стас получил смачную пощечину, мгновенно трезвея и приходя в себя. Дыхание девушки было сбившимся, губы распухли, волосы были взъерошены, одна лямка майки очень развратно спущена с плеча, отчего фантазия парня тут же рисовала пошлые картины. — Ты — больной! — закричала девушка, едва сдерживая слезы обиды и непонимания. — Задолбали твои шуточки! Сначала ты запихиваешь мне мыло в рот, потом запрещаешь общаться с Костей, приходишь домой то пьяный, то побитый, целуешь мою лучшую подругу, теперь целуешь меня. Выставляешь себя, то говнюком, то хорошим братом. Ты меня бесишь! Стас ошарашенно смотрел, как злые слезы текли из красивых глаз сводной сестры, а пухлые губы дрожали в детской обиде. Слушал весь ее поток слов и не понимал, отчего вдруг стало так паршиво. — Слушай, я… — Тебя ненавижу! Тебе можно все, а мне надо тебя слушать?! Ты мне никто! И не смей меня больше целовать, даже пьяный и даже в шутку! Тошнит от тебя! — Оля развернулась и хлопнула дверью своей комнаты, тут же закрывая ее на ключ изнутри. — Это была не шутка, — пробормотал Стас, глядя в закрытую дверь и все еще храня вкус губ сестры на своих губах. Обхватив голову руками и поняв, что сегодня что-либо ей объяснить не получится, парень пошел в душ, матеря себя последними словами. Включив музыку на телефоне и кинув его на стиральную машинку, Стас под бешено красивый и дурманящий голос солиста Poisonblack встал в душевую кабину, включив воду похолоднее. Алкоголь немного отпускал, а вот мысли об Оле, поцелуе и ее слезах не покидали воспаленную голову. Уперевшись лбом в стену душевой кабины, Стас подставил спину под струи воды. Перед закрытыми глазами стояла невысокая худая шестнадцатилетняя девушка в серой пижаме. Голые точеные плечи смотрелись так соблазнительно, а небольшая грудь стояла чуть возбужденной то ли от холода, то ли от близости парня. В его воображении, прямые худенькие ноги, торчащие из-под спальных шорт, были созданы, чтобы обхватывать его торс. И Стас резко почувствовал, как у него встает в душе при одной мысли о сводной сестре. — Блять! — выругался парень, обхватывая рукой свою возбужденную плоть. Развратные неконтролируемые мысли парня неслись скорым поездом все дальше, представляя, как бы Оля стонала под ним и как бы кричала его имя от наслаждения. Рука Стаса стала двигаться, пытаясь снять собственное напряжение. Через несколько минут дыхание парня совсем сбилось, и он кончил, все еще думая об Оле. *** Несмотря на то, что Оля не спала до четырех утра, ожидая возвращения Стаса, а потом еще до самого рассвета рыдала, думая, какой же он придурок конченый, девушка все равно встала рано утром и тихо поплелась в ванную. В зеркале она заметила, что темные круги под глазами стали совсем жуткими. Встала на весы и обнаружила, что еще и похудела за последнюю неделю на три килограмма. Оглядев свою тощую фигурку в зеркале и печально вздохнув, девушка быстро вымыла голову, помылась сама и надела новые потертые светлые джинсы и черную однотонную футболку. Собрав в высокий хвост высушенные феном волосы, Оля, не завтракая, просто убралась из дома, не желая ждать, пока Стас проснется. Ноги сами несли ее к дому Милены. Погода выдалась на редкость солнечной и теплой, ощущалось бабье лето, но в мыслях Оли, тем не менее, бушевала леденящая кожу зима. Школьница все думала о поцелуе Стаса, с презрением к себе признавая, что на подкорке сознания ей понравилось. Тут же вспомнила, как он с другом окатил ее из лужи водой с ног до головы, и стало совсем грустно. А больше всего девушка не понимала, почему Стас все это делает. ‘Да плевать ему кого целовать, что Милену, что меня. Он просто прикалывается’. Сердце от этого как-то совсем жалостливо сжалось, и почему-то стало больно и противно. ‘А я уж подумала, что мы могли бы подружиться, семьей стать. Нет, он козел! ’. На этой ноте девушка позвонила в звонок Милениной квартиры. Дверь приоткрылась совсем чуть-чуть, показывая подозрительное лицо высокой сухонькой старушки с маленькими голубыми глазками, сверливших Олю как два буравчика. — А, это ты, Ольга, — чуть теплее произнесла она, и морщинки на лице немного разгладились, — проходи, мы завтракаем. — Здравствуйте, Светлана Васильевна, — пискнула школьница, тут же стараясь стать как можно меньше и незаметнее. Есть люди, которые буквально внушают страх одним взглядом. Бабушка Милы была именно такой. Под ее тяжелым взглядом хотелось немедленно слиться со стеной, как хамелеон. — Ольга, ты же любишь чечевицу? — тоном, не терпящим возражения, спросила старушка, слегка прищурившись. — Д-да, — промямлила девушка, разуваясь и аккуратно ставя обувь в обувницу под взглядом бабушки. — На кухню, — скомандовала старая женщина. Там уже сидела Милена с кислым выражением лица, перекатывая чечевичную кашу из одной части тарелки в другую. — Вот, Милена, — гаркнула старушка на внучку, — посмотри, как одета твоя подруга. Скромно и неброско, не то, что твои юбки до пупка. Ольга, садись. Оля тут же поспешила сесть на краешек стула. Бабулька поставила огромную тарелку каши и чая, и под пристальным надзором девушки съели чечевицу. — Мне нужно сделать звонок, — Светлана Васильевна удалилась с кухни с видом царя. — Когда Иосиф Виссарионович твой сваливает? — прошептала Оля, доставая из рюкзака круассаны, которые они с Милой сточили за секунду и спрятали обертку. — Ты про бабулю? — усмехнулась Мила. — Сталин со мной до самого приезда матери, если только не произойдет чудо. — Милена, — тут же появилась Светлана Васильевна на кухне. — Лариса с Алексеем уезжают на выходные, я еду посидеть с твоей двоюродной сестрой. К сожалению, ей шесть, и она не может остаться одна на целых два дня. Хотя, по-моему, ты в шестнадцать такая же, как она в шесть. — Да, бабуль, — спокойно склонила голову Мила, чтобы скрыть улыбку. — Я буду звонить каждые тридцать пять минут, и только попробуй не взять трубку. — старушка быстро одевалась со скоростью жены военного. — Вот молодежь пошла! Я в пять сидела с сестрой и готовила есть, пока мать работала в поле. — Оно и видно, кхм, — пробухтела тихо Мила в кулак. — Я все слышала, — гаркнула женщина, повязывая платок на голову. — Милена, каждые тридцать пять минут, помни. Ольга, приятно было тебя видеть. Тебе понравилась моя чечевица? — Д-да, — заикаясь закивала Оля, для убедительности прося добавки. Старушка удовлетворенно положила ей еще порцию в тарелку и только потом ушла со своей небольшой дорожной сумкой на колесиках. — Это пиздец, — как только дверь закрылась, Мила схватила кастрюлю с остатками каши и побежала все выкидывать в унитаз. — Ну, рассказывай, какого хрена трубку не брала вчера вечером? — Мила вернулась с пустой кастрюлей и убрала ее в раковину, решив потом помыть. — Я перепрошивала телефон вчера вечером, и чет он заглючил, разблокировался только к часу ночи. Я уже не стала звонить тебе, — промямлила Оля, — и… — девушка не договорила, снова заплакав. — Оля! *** Спустя час девушки сидели с чашками чая обе шокированные донельзя. — Ты чуть не переспала с учителем, — выдохнула Оля, отпивая чая. — А тебя клеит сводный брат, — хихикнула Мила. — Он меня не клеит, — возмутилась Оля, покраснев, — он меня бесит со своими приколами. А ты что с учителем делать будешь? Недолго думая, Мила выдала, что по уши втрескалась в Диму и плевать ей на все. — Он особенный, — мечтательно сказала Мила, — у нас сегодня ‘факультатив’. А вот ты — тупица. Ясно же, что нравишься Стасу. — Глупости, — фыркнула Оля и снова погрустнела, — он и тебя целовал. — Это ты глупая, — засмеялась Мила, — олень! Да он фавнит на тебя. — В смысле фавнит?! — В смысле… — послышался телефонный звонок. Мила вышла на несколько минут, а когда вернулась, лицо ее было крайне растерянное. — Мм, Оля беда-бедулька у нас. Звонил Дима, факультатива моего сегодня не будет, но…кхм, сегодня в школе дискотека, нам надо прийти помочь зал украсить. — Нам? — Оля в удивление изогнула бровь. — Ну, ты знаешь, я же староста, я обязана по всем этим мероприятиям бегать. А мне нужна была помощь…я не говорила? Я записала тебя в добровольцы. Ну, Оль, ну пожалуйста. — Ладно, — улыбнулась девушка, — домой все равно не хочу идти.