Однажды наступит оттепель

Полумрак комнаты осветила зажигалка, разорвав своим чирканьем оглушительную тишину. Он медленно затянулся, окинул взором согнувшуюся спину сидящей на краю постели девушки и едва заметно улыбнулся. - Зачем ты это делаешь? Она на долю секунды замерла, оторвавшись от натягивания чулок, но даже не обернулась. Затем невозмутимо продолжила свое занятие и с искренним непониманием спросила: - Что именно? - Ты знаешь, о чем я. Мы ведь с ним даже не похожи. Зачем? Она поднялась с кровати, одним махом головы откинула назад копну больших, каштановых кудрей и ловко отобрала у юноши сигарету. Он ждал, кропотливо наблюдая, с каким удовольствием она выпускает дым. - Мне казалось, ты бросила. Девушка стряхнула пепел прямо на атласные простыни, вернула ему сигарету и оглянула комнату в поисках платья. - Мне тоже казалось, - тихо ответила она, направляясь в одних чулках к журнальному столику, на котором лежал тот самый заключительный предмет одежды. - Ты так и не ответила. Почему ты со мной? Ты ведь его любишь, а не меня. Или тебе приятно думать, что, встречаясь с его братом, ты таким образом становишься к нему ближе? - Хватит, - перебила она его уверенным голосом. – Ты несешь чушь, Эван. Не понимаю, откуда в твоей голове такие мысли. Я выбрала тебя. Он заливисто расхохотался, неспешно встал, вальяжно потягиваясь как насытившийся кот, и подошел к зеркалу, перед которым она надевала серьги. - У тебя просто не было выбора. Ты знаешь, что он никогда не бросит Пенни, - с этими словами он властно притянул ее к себе за талию и прислонился губами к открытому участку на плече. Маленькое золотое украшение выпало из ее рук и со звоном прокатилось по полу. – Взгляни на меня, любимая, и скажи: что у нас с ним общего? Может, глаза? Не-е-ет, у него они голубые, у меня – карие. Цвет волос? Навряд ли. Возможно, ты улавливаешь идентичность в повадках? – горячий шепот пронесся над самым ухом, и она непроизвольно прикрыла веки. – Не думаю. Так какого черта, ответь мне? Почему?! – Эван повысил голос, а руки, удерживающие ее, предательски задрожали от злости, и сжали хрупкое тело со всей мощью. Девушка захлебнулась в собственном вдохе и на секунду зажмурилась. - Мне больно. Отпусти, - говорить было крайне трудно, но она ни за что не покажет, что он может ее сломать. Юноша немного ослабил хватку, достаточно, чтобы вновь начать дышать, но ничтожно мало, чтобы вырваться из силков. С полминуты они безмолвно смотрели в отражение. Он – с неприкрытой яростью во взгляде и жуткой, безумной ухмылкой. Она же в точности наоборот: весь ее образ говорил о леденящем равнодушии к происходящему. - Я не твоя собственность. Длинные пальцы вмиг сжались на молочной коже шеи, он развернул ее лицом к себе и с силой «приложил» затылком к зеркальной поверхности. Ей показалось, что она услышала треск позади от удара, а затем перед глазами расстелился плотный, густой туман, обволакивая, забирая с собой в небытие. Но в ту же секунду звонкая пощечина вынудила ее вернуться в реальность. Воздуха снова катастрофически не хватало. - Ошибаешься, - зашипел он ей в лицо, большим пальцем чувствуя, как сквозь почти прозрачную кожу пробивается пульс, а челюсть напрягается от злости. Он победно улыбнулся: ему удалось заставить ее нервничать. Однако для него все оказалось иллюзией: уголки ее естественно-красноватых губ поползли вверх. - Что, думаешь, раз папа шеф полиции – значит, все можно? - Заткнись! Иначе… - Иначе что? Убьешь меня? Покалечишь? Давай, раз начал, продолжай, доводи до конца! Кем ты стал, Эван?.. Где тот парень с удивительной улыбкой и самым добрым сердцем, которого я знала 4 года назад? Эван застыл. Потух так же стремительно, как и зажегся. Он с ужасом одернул руку от ее горла, сделал пару шагов назад и спрятал лицо в ладонях. Девушке пришлось ухватиться за край комода, чтобы не рухнуть на подкашивающихся то ли от волнения, то ли от головокружения ногах. - Прости…, - негромко всхлипнул он, все еще утыкаясь носом в собственные руки. – Прости, Алиса… Что я наделал… Она шумно вздохнула, мысленно пытаясь успокоиться. Когда самообладание полностью возвратилось, Алиса медленно подошла к нему, легко коснулась губами виска и, выходя в прихожую, негромко ответила: - Я позвоню. Эван услышал, как захлопнулась дверь. Крупные хлопья неровным узором легли на волосы, как только она вышла на улицу. Слишком рано для снегопада в этих краях. Она устало прислонилась спиной к ледяной поверхности автомобиля и тихо, горько заплакала. Впервые за долгое время. Последний раз, кажется, такое было, когда он сделал предложение Пенни. Алиса, само собой, поздравила друга с помолвкой, вежливо улыбнувшись и искренне пожелав всего самого хорошего. А потом, дома, очень долго не могла высушить промокшие от слез подушки. Морозный воздух неприятно щекотал ноздри и щипал лицо. «Мне не нравится этот мир, - вспомнилась ей далекая фраза лучшей подруги. – Он холодный». До свадьбы ровно месяц. Слишком рано для снегопада в этих краях. Слишком рано. Она не готова.