Немного свободного времени

Грета любовалась дочкой. Ей нравились малыши, нравилась их беспомощность и сладкий детский запах. Когда Грета училась в школе, она подрабатывала няней у директора завода. Платил тот мало, но каждая минутка в семье была ценна. А еще ей просто нравилось возиться с малюткой Элизабет, играть с ней, обнимать малышку, учить ползать, а потом и ходить. Грета даже тайком целовала девочку, пока никто не видел. Про себя она знала, что у нее будет много детей. Много — значит, больше одного. Борел был порядочным лентяем, но жену любил и на малыша был согласен. Тем не менее, они откладывали рождение ребенка два года, не в силах накопить время: нужно было так много и сразу… Грета верила, пока не поняла, что немалая часть времени, которую Борел получает за работу, оседает в пабе. Это была их первая семейная ссора. Борел поначалу оправдывался и извинялся, потом вспылил, демонстративно хлопнул дверью и ушел в паб. Грета прорыдала полночи, а утром купила капсулу и начала понемногу копить время. Через год родилась малышка Кара. Грета надеялась, что после рождения дочки Борел остепенится, но того отцовство не исправило. Он любил Кару, но по-прежнему утаивал несколько минут, а то и час, чтобы заглянуть в бар и иногда сыграть в покер. Вот и сейчас, пока Грета купала и переодевала дочку, Борел собрался уходить. Хотел улизнуть незаметно, но Грета успела заметить его бегство. — Куда ты? — С Уиллом встречусь, — быстро ответил Борел. Уилл Салас был единственным из приятелей мужа, которого Грета одобряла. — У нас нет времени. — Это недолго, полчасика всего. Они спорили без азарта, этот разговор происходил уже много раз и надоел обоим. Борел в конце концов убедил Грету, что скоро вернется, поцеловал ее и Кару. Он тоже любовался девочкой, но больше всего ему нравились цифры на ее ручке, часы, еще не начавшие обратный отсчет. Еще двадцать пять лет в запасе… Ему бы так. Зарабатывал бы только на еду и выпивку, больше ему и не надо. — Нам надо заплатить врачу, — напомнила Грета. Дети до года наблюдались у доктора каждый месяц, но осмотры бесплатными не были. — Я помню, — солгал Борел. — Вот сегодня получу время… Он сделал вид, что ищет пиджак, потому что не успел придумать, кто и за что это время ему даст. — Сезар вернет долг? — невольно подсказала ему Грета. Борел промычал что-то неясное, что Грета приняла за согласие. Пару месяцев назад он после попойки одолжил Сезару двое суток, полученных за сверхурочные. Грета напоминала им обоим про это при каждом удобном случае. Сейчас она вспомнила о долге как нельзя кстати. Ради такого дела жена больше не стала спорить и отпустила его. Борел поспешил уйти, подавляя угрызения совести. Он даже не обманывал Грету, она сама придумала причину для ухода. Потом можно будет сказать, что муж ее слов не расслышал, а она нафантазировала черт-те что… Сезар долг не отдаст, это Борел понимал ясно. Тогда он так жалобно плакался, что им с женой нечем платить за квартиру, и их скоро выселят, что Борел его даже пожалел. У Сезара двое ребятишек, Борел сам отец, понимает, каково это: отвечать еще и за них. О том, что он сам отвечает за Кару, Борел на тот момент и не вспоминал. И вот теперь Грета грызет его за этот проступок постоянно. А что он может сделать? У Сезара никогда не бывает больше суток, не обнулять же его… Борел ведь не шакал, порядочный человек. Ну, ошибся немного… По дороге к пабу угрызения совести немного отпустили, Борел постарался выбросить из головы все проблемы. Потом подумает, потом. Уилл уже ждал его у стойки, заняв место и ему. Они обменялись рукопожатием. — Как Грета? — Нормально. Борел даже обиделся на друга за то, что тот заговорил о жене. А он только начал расслабляться. Уилла такой ответ не устроил. Он видел Грету утром, и та, конечно, упомянула, что Кару нужно показать педиатру. Поэтому следующий вопрос был вполне ожидаемым: — А как дочка? И, не дожидаясь ответа, Уилл продолжил: — Я могу одолжить тебе немного. Одолжить — это был выход. — Сколько? — оживился Борел. Уилл прикинул. — Ну, часов пять. Борел снова сник. — Врач берет сутки. Приятель молча развел руками. Столько у него не было, Борел знал, что почти все время он отдает в оплату кредита. Взял два месяца, когда было совсем туго, и расплачивался до сих пор. Но делать было нечего, пять часов все же лучше, чем ничего. — Давай. Уилл посмотрел на него внимательно. — Когда домой пойдем. Борел подумал, не обидеться ли снова — на такое недоверие. Ведь не пропьет же он это время, в самом деле. Но Уилл был непоколебим: потом — значит, потом. — Где ты возьмешь остальное? Борелу даже виски стал казаться безвкусным. — Возьму, — ответил он коротко. — Где? Вот ведь сволочь, даже выпить не дает спокойно. Беспокоится так, будто Кара его дочка. — Ну… — Сядешь играть? — понял Уилл. — Тебе же не везет никогда. — Ну, может, повезет. Или кредит возьму, — оживился Борел. Кредит — это мысль. Тогда не только Каре денег хватит, можно будет и приодеться. Или маленький телевизор купить, чтобы Грете не так скучно было дома. — А выплатишь? Уилл, как всегда, разбил все его мечты. Тут дверь в паб открылась, и внутрь ворвалась веселая толпа. Народ сразу же направился к стойке, требуя выпивку. В одном из парней Борел узнал Сезара. Тот тоже его заметил, заорал: — Дружище! А я тебя ищу… Он направился к ним. Качало Сезара изрядно, и Борел успел с завистью подумать, что тому-то надраться удалось. Никак повезло? Повезло. Борел глянул на его часы, и даже дыхание перехватило: две недели! Не бог весть сколько, но по меркам гетто — целое состояние. Сезар попытался схватить его за левую руку, но получилось не сразу. Наконец сжал ладонь Борела. — Долг. Отдаю! Борел в немом изумлении смотрел, как тикает счетчик у него на руке. Вот добавились сутки, двое… Цифры на мгновение остановились, и счет тут же продолжился. — Держи с процентами, — с пьяной гордостью сказал Сезар. Уилл заглянул через плечо Борела на его запястье и присвистнул: трое суток. — Разбогател, Сезар? — Типа того. Тесть к себе зовет. Проезд оплатил… Тесть Сезара, Джонатан, уже год, как перебрался в другой часовой пояс, устроился в контору. И все лелеял планы, как перевезет к себе дочку с мужем и детьми. И смотри-ка, получилось. Наверное, времени отвалил кучу, чтобы подмазать кого нужно, подумал Борел с завистью. — Эй, ребята, всем наливаю! Пьем за тестя! Борел осушил рюмку одним глотком. Горько стало: с Сезаром они вместе начинали на заводе, только тот сейчас отправляется в лучшую жизнь, а Борел остается тут, подсчитывать секунды. Сезар угощал, выпили и за него самого, и за жену… Наконец он мог позволить себе оторваться. Борел смотрел на него, и ему становилось все хуже. Никогда и никому Борел не завидовал. А чему завидовать? У всех одинаковое количество времени, все работают на одном заводе, едят одно и то же, вещи покупают и кредиты платят в одном месте. А вот сейчас ему было завидно и обидно до слез. Чем Сезар лучше него? Разве что с тестем повезло. Отец Греты сам перебивался с хлеба на воду, какая тут помощь. У него была редкая профессия — скрипач. Когда-то работал на два часовых пояса выше, в ресторане развлекал народ музыкой, но когда попал под машину и ему покалечило руки, скатился до гетто. Теперь в магазине помогает и получает ровно столько, чтобы протянуть до следующих суток. «А чем я хуже?» — снова подумал Борел, глядя, как Сезар передает время бармену. Около приятеля уже вилась проститутка, да и друзья подтянулись поближе. Сезар был звездой сегодняшнего вечера. Борел стукнул стаканом по стойке и замахал бармену. — Виски! Всем! Угощаю! — Ты рехнулся? — спросил Уилл. — Он пошутил, извините. — Не пошутил! Что я, не могу угостить на свои? — Оставь. Сначала врачу заплати… — Мы только по рюмке. Эй, наливай… Бармен быстро, пока клиент не передумал, взял у него время. Приятели с завода, окружавшие Сезара, одобрительно зашумели. Борел почувствовал эйфорию. Оказывается, это приятно — быть щедрым. Ради этого чувства он угостил приятелей еще по кругу. Всеобщее одобрение и благодарные взгляды пьянили сильнее, чем алкоголь. Борелу казалось, он мог бы вечно купаться в лучах всеобщей любви. Поэтому за его счет наливали еще и еще… Но когда он в очередной раз сунул бармену руку, тот посмотрел как-то странно. — Всем налить? — Всем! — Уверен? Он смотрел вниз, на запястье Борела. Тот тоже опустил взгляд и мигом протрезвел. Часы на руке представляли бесконечную череду нулей, мигали только последние четыре цифры. Одиннадцать минут восемь секунд. Борел выбежал из паба, ни с кем не попрощавшись и не извинившись. До дома было недалеко, но его слегка покачивало, пьянел Борел быстро. И хотя сам он чувствовал себя абсолютно трезвым, тело еще не избавилось от винных паров, и шаг был нечетким. Борел бежал, а ему казалось, что он еле плетется. Когда он ввалился домой, Грета уже собиралась спать, стояла перед кроватью в одной ночной рубашке. Она обернулась, хотела что-то спросить, но все поняла по испуганному взгляду. Посмотрела на его часы: шесть минут… На секунду Борелу показалось, что Грета сейчас его оттолкнет. Губы у нее сжались, лицо заострилось, приобретя незнакомое брезгливое выражение. Она не сказала ни слова, но протянула ему руку, за которую тот уцепился, как испуганный ребенок. У Греты было около двадцати часов, Борелу она дала три. Тот понял намек без слов: до утра времени ему не хватит, а значит, сейчас придется пойти и где-то достать еще. Жена отвернулась и легла, так и не произнеся ни слова. Борел неловко потоптался и вышел из дома. Прислонился к стене: всплеск адреналина улегся, ноги ощутимо дрожали. Шесть минут до смерти — он был почти на волоске. Вопрос о том, к кому идти, не стоял. Конечно, к Уиллу. Он же обещал пять часов… Вернулся он скоро. Стараясь двигаться как можно тише, проскользнул в дом. Грета не спала. Свет уличного фонаря отражался в ее глазах, которые в темноте казались омутами. Она не плакала, глаза не блестели от слез. Грета все еще была сама на себя не похожа, чужая и ненавидящая. Борел сказал тихо, чтобы не разбудить Кару: — У меня тут десять часов. Уилл и Рейчел дали. Грета не шевельнулась и ничего не ответила. Борел быстро и неловко разделся и юркнул под одеяло. Жена шевельнулась, отодвигаясь. — Ты извини… Слова упали в пустоту, словно мяч, который он бросил, но который Грета даже не попыталась поймать. Борел повозился, устраиваясь поудобнее. Обижается она… Может, ему тоже обидеться? Как будто он не имеет права на развлечения. Он ведь работает, много. И ему тоже надо расслабиться. Обижается она… А все же, как приятно было почувствовать себя щедрым, там, в баре… И та девчонка на него так благосклонно смотрела… Борел зацепился за это воспоминание, оно согревало лучше, чем стакан крепкого спиртного, и заснул с улыбкой. Как она смотрела…