Аквариум

Джеймсу пять, на нем футболка с ненавистным пони, который так нравится его старшей сестре Аннабель. Джеймс прикрывает рисунок руками, морщит нос и трет кулаком глаза. Вы только подумайте, Джеймсу МакЭвою пять лет, а на его груди красуется лошадка! - Джейми, посмотри, Майклу купили новых солдатиков. Может, поиграешь сегодня с ним? – шипит Аннабель и толкает его в спину. Ей и дела нет до личной драмы младшего брата. Какой там пони, когда вчера бросил парень. Что вообще на свете может быть важнее любви? Майклу девять. Он смешно щурится на солнце, но выглядит при этом грозно. У Майкла целая свита дворовых мальчишек, они расколотили всех гномов у миссис Бэйли в саду. Джеймс видел из окна, как они бежали к дому Майкла, волоча за собой главный трофей – огромное огородное чучело в соломенной шляпе. Маленький Джеймс безумно хочет поиграть с Майклом. Беда в том, что Майкл не хочет играть с Джеймсом сегодня. И завтра тоже. Майкл вообще не водится с мелюзгой. Мяч врезается в голову малыша неожиданно. Он даже забывает о пони и огородном чучеле. Затылок пульсирует от удара, и Джеймс изо всех сил пытается не разрыдаться. Выходит плохо – ярко-желтое ведерко с песком летит в Аннабель, из глаз текут горячие слезы и кажется, что ничего хуже в этой жизни быть не может. Ничего хуже шишки на затылке и собственной слабости. - Девчонка! Верни мяч, – Майкл хохочет, и его губы некрасиво искривляются в оскале. Джеймсу ужасно стыдно и больно, он слишком мал, чтобы сдерживать свои эмоции. - Заткнись, Фассбендер! – Аннабель тянет брата за руку, - Идем домой, Джейми. Бабушка испекла твой любимый пирог. Фассбендер. Фассбендерфассбендерфассбендер. Джеймсу пять, на нем футболка с ненавистным пони, и он действительно думает, что «Фассбендер» - это ругательство, о котором маме ни за что нельзя рассказывать. *** Все меняется, когда Аннабель попадает под машину. Джеймсу четырнадцать, он носит красный жилет поверх белой рубашки и учится в школе для мальчиков. Джеймс теперь ходит в литературный кружок, который ведет невысокий и добрый учитель английского языка. Мистер Брук кормит своих учеников домашним печеньем и часами рассказывает о Шекспире. В субботу утром, как раз после завтрака, Джеймс выходит на улицу, чтобы встретить сестру. Она возвращается домой с собеседования в местном издательстве. Аннабель уже два года мечтает вести колонку в местной газете. «Слишком приземленные мечты для юной девушки», - думает Джеймс. Он в последнее время очень часто и много думает. Возраст такой, что ли? - Меня взяли, Джейми, взяли! – внутри все переворачивается от этого детского «Джейми», а затылок вдруг начинает глухо пульсировать несуществующей болью. «Джейми!» Он больше не Джейми. Его зовут Джеймс МакЭвой. Джеймс, чертов, МакЭвой! «Девчонка! Верни мяч» Он ненавидит футбол и Майкла Фассбендера, который появляется теперь только по выходным и громко хохочет над шутками своего старого приятеля Питера. Аннабель светится от счастья и не смотрит по сторонам. В руках у нее свежий номер той самой газеты. Джеймс искренне рад видеть ее такой. После смерти мамы он вообще рад видеть сестру улыбающейся. Темно-синяя шевроле вылетает на дорогу быстрее, чем Аннабель успевает ступить на тротуар. Ее спина напрягается, а шея выгибается в сторону Джеймса. В глазах все еще плещется счастье, но теперь вперемешку с испугом. Джеймс видит все словно в замедленной съемке. Кадры прыгают перед глазами, по ним идут белые полосы и пятна. Аннабель изгибается, слышится визг тормозов, а затем глухой удар. Джеймс готов поклясться, что слышит хруст костей. На асфальт медленно оседают куски разодранной в клочья газеты. Чертова машина за считанные секунды выбивает из его старшей сестры жизнь, а Джеймсу кажется, что прошла целая вечность. Словно бесконечный фильм о смерти Аннабель. Солнце отскакивает от блестящей поверхности гроба и попадает прямо в глаза Майклу. Чертов Майкл Фассбендер пришел на похороны соседской девчонки. Хулиган и двоечник Майкл Фассбендер в черном пальто и с ужасающе грустным взглядом. Единственный, кого Джеймс видеть не хочет в этот день. Гроб исчезает в темной яме. Слышно, как трос трется о его бока. Неприятный звук, просто чудовищный. Наравне с ударяющейся о лакированное дерево землей. Джеймс знает, что такое смерть - он потерял отца, мать и сестру. У него осталась бабушка, которая по-прежнему печет его любимый пирог. На плечо ложится теплая рука и крепко сжимает. Майклу сейчас восемнадцать, он учится в университете и играет на гитаре по вечерам. Возвращаясь на выходные, он всегда видит Джеймса. Тот сидит на крыльце и читает книги. Джеймс умный мальчик. И красивый. Так считает Майкл и добрая половина девчонок с их улицы. Рука Майкла – вся тяжесть несуществующих лет МакЭвоя. Джеймсу противна его забота и сострадание. Но, утыкаясь в майклову шею и сотрясаясь от рыданий, он успевает произнести лишь одно: - Я больше не девчонка, Фассбендер! - Знаю, Джейми, знаю. Шепот Майкла – шелест кленовых листьев под ногами. Джеймсу четырнадцать, он носит красный жилет поверх белой рубашки и учится в школе для мальчиков. *** Он возвращается с работы слишком поздно. Бросает ключи на тумбочку, стягивает кроссовки и идет на кухню. Квартира достаточно уютная, в ней есть абсолютно все удобства, но Джеймс упорно отказывается называть это место домом. «Дом – это место, где тебя ждут», - думает он и решает больше не смотреть мелодрамы по центральному каналу. Джеймс очень много времени проводит на работе. Иногда он думает, что стоит завести аквариумных рыбок, чтобы менять им воду и подсыпать корм. Джеймсу двадцать пять, он работает в одной очень дерьмовой, но весьма успешной фирме. Джеймсу двадцать пять, и он действительно хочет завести рыбок. Общеизвестный факт – обычный черный чай заваривается около пяти минут. За это время можно переосмыслить всю свою жизнь, считает Джеймс. За три минуты он успевает помыть руки, достать чашку и поставить еду в микроволновку. Еще минута уходит на то, чтобы включить телевизор и послушать прогноз погоды на завтра. Джеймс не знает, для чего нужны оставшиеся шестьдесят секунд. Он успевает вспомнить, что не сдал материалы боссу, что у Мэл из третьей квартиры заболела дочь. Самое главное, что вспоминает Джеймс, - какого цвета была рубашка на Майкле в их последнюю встречу. Омерзительно-серая. Серая, как что? Как разлагающаяся плоть, как пепел или как машина мистера Прайса? Скорее, второе. Последний раз Джеймс видел Майкла три года назад, когда переезжал в другой город. Тот подошел к нему и помог загрузить коробки в багажник. - Ты счастливчик, Джейми, - сказал он тогда. И это была самая большая ложь в его жизни. Шестьдесят секунд для того, чтобы подумать о Фассбендере. Неплохо придумано. Но в последнее время их недостаточно. В мыслях Джеймса Майкл говорит: - Я думаю, что рыбки в твоем аквариуме скоро сдохнут. Майкл смеется и продолжает: - Им ни за что не выжить с таким дерьмовым хозяином. На нем черное пальто. То самое, с похорон Аннабель. Майкл выглядит как модель с обложки и развратно облизывает губы. В мыслях он всегда сидит у окна на стуле с расшатанной спинкой. Майкл вытягивает ногу и ведет ступней по коленям Джеймса. Майкл курит, громко комментирует новости, смеется или молчит. Ненастоящий Майкл ужасающе домашний. Джеймс рисует черным маркером крестик на холодильнике – напоминание о том, чтобы выкинуть всю эту чушь из головы. Таких крестиков у него штук двадцать, и он никогда в жизни не вспомнит, зачем поставил хоть один из них. Он возвращается с работы слишком поздно. *** Глаза у Джеймса голубые как небо. Это единственное, о чем знает в своей жизни Майкл Фассбендер. Если кто-то спросит его, какого цвета глаза у его матери или отца, он наверняка ошибется. Глаза Джеймса МакЭвоя – ясное небо над Шотландией. И это факт. Джеймс как раз в отпуске, когда ему звонит бабушка и приглашает на свой юбилей. - Дорогой, соберутся все мои знакомые. Джейн позвала целую кучу гостей, - бабушка искренне рада, что у нее появился шанс увидеть внука. - Говорят, что сын Фассбендеров тоже приедет, - добавляет она. В мыслях Джеймса внутри него обязательно бы затрепетали бабочки. Но на самом деле никаких гребаных бабочек нет, а он просто кивает в пустоту: - Я приеду, ба. Обязательно. В доме МакЭвоев уже часа два играет музыка, шуршит упаковочная бумага, а в гостиной пахнет вином и сладостями. Кэти снова нацепила свое ужасное желтое платье в горошек и теперь гнусавит что-то о бабушкиной клумбе. Кэти сорок четыре года, двадцать из которых она только и делает, что говорит о цветах. На старой фотографии над письменным столом у Джеймса разбита коленка. Он улыбается и держит в руке сачок для бабочек. - Да ты издеваешься, - выдыхает Майкл и покачивает головой в такт музыке, доносящейся с первого этажа. - Какого хрена ты забыл в моей спальне? - Бухаю, разве не видишь? – он салютует бокалом виски стоящему в дверном проеме МакЭвою. У Майкла выгоревшие на солнце волосы и едва заметные морщинки в уголках глаз. Он все тот же засранец из их далекого детства. Но теперь Джеймс не желает играть с ним, он больше не маленький мальчик. В мыслях Майкл по большей части молчит. Настоящий же не может заткнуться ни на секунду. Он разваливается на кровати и говорит: - Знаешь, Джейми, у тебя просто замечательная бабушка. Показывала мне сегодня фотографии. Я оценил. Особенно ту, на пляже. Двенадцать тебе там, да? - Ты всегда такой ублюдок, Фассбендер? – Джеймс чувствует, что краснеет. - Да ладно тебе, чувак. Выпьешь со мной? МакЭвой молчит и думает, что выпьет все бабушкины запасы, лишь бы видеть эту акулью улыбку. Джеймс часто облизывает губы и пошло обхватывает ими горлышко бутылки. У Джеймса длинные пальцы и невероятно изящная шея. Майкл думает, что к определению его шеи очень подходит слово «изящная». А лучше: «блядски изящная». Он опрокидывает в себя последний бокал и говорит: - Джейми, у меня дома есть охуенная коллекция солдатиков. Не хочешь посмотреть? - Засунь их себе в задницу, Майкл, - фыркает Джеймс. - Нет, я серьезно. Родители останутся у твоей бабушки на ночь, идем, - Фассбендер откидывает голову и громко хохочет. Похоже, его очень забавляет идея с солдатиками. Поэтому он встает, пошатываясь, и протягивает руку Джеймсу. - Ведешь себя как пятнадцатилетняя девственница, - МакЭвой качает головой, но позволяет горячим пальцам обхватить свое запястье. В доме Фассбендера темно и пахнет выпечкой. Джеймс думает, что зря согласился, но послушно идет в комнату Майкла и хватает того за край футболки, когда заплетаются ноги. - Ты выглядишь чертовски сексуально, знаешь? Джеймс находит это замечание очень смешным. Поэтому он глупо хихикает и говорит: - Ты напоил меня, Майкл Фассбендер. Что, теперь изнасилуешь? На самом деле он хочет сказать, что очень устал и не прочь выпить чаю. Он хочет поговорить или просто отоспаться на диване в гостиной, но почему-то считает правильным узнать у него именно это. Майкл удивленно смотрит на Джеймса и думает, что да, он определенно хочет его изнасиловать. Он толкает МакЭвоя в плечо и тот упирается спиной в стену. - Так куда ты мне там хотел запихнуть солдатиков? – он раздвигает ноги Джеймса коленом, цепляет пальцами пуговицу на джинсах. - В твою самодовольную задницу! Холодные пальцы под футболкой – Джеймс истерически хохочет, и Майкл целует открывшуюся шею. Он подхватывает его под колени и прижимает к стене крепче. Джеймс совершенно не стоит на ногах, зажмуривается и подставляет губы для поцелуев. - Смотри на меня, - щека к щеке. У Майкла колючая щетина, и это немного отрезвляет. МакЭвой решает, что нужно действительно попробовать, и открывает глаза. - Проклятье, Джеймс! – рычание. Глаза Джеймса МакЭвоя – ясное небо над Шотландией. И это факт. *** С бабушкиного юбилея прошло уже больше трех месяцев. В тот вечер Джеймс прикинулся благородным рыцарем и сам спас себя от горячих губ Майкла. В тот вечер Джеймс обрек себя на время куда большее, чем шестьдесят секунд для мыслей о Фассбендере. В гостиной выключен свет. С улицы доносится вой сирен и приглушенная музыка из бара напротив. Энни потягивается и укладывает худые ноги на колени Джеймса, диван противно поскрипывает от ее возни. У Энн-Мари длинные светлые волосы и огромные серые глаза. Она воображает себя одной из тех девчонок, которые любят секс, наркотики и рок-н-ролл, носит юбки и шорты с завышенной талией, фетровые шляпы и черные гольфы. Иногда Энни режет себе запястья, а ее глаза блестят от удовольствия. Энни двадцать три, но она застряла в своих недалеких семнадцати. Джеймс ненавидит светлые полосы шрамов, забитые до отказа пепельницы, запах лака для ногтей и рассыпанную на подоконнике косметику. Он ненавидит ее поскуливания в постели, кроваво-красную помаду и легкие поцелуи в щеку. Ему противна ее хрупкость и нежность. Джеймс не знает, для чего нужна Энни. Вы когда-нибудь слышали об эффекте присутствия? Когда вы неосознанно включаете телевизор или радио не для того, чтобы смотреть или слушать, а для того, чтобы чем-то заполнить тишину. Энни – личный эффект присутствия, домашняя утопия, рыбка в аквариуме. Сегодня она снова где-то достала траву. Энни травит себя и морально убивает Джеймса. В голове у него взрываются фейерверки. Тысячи молоденьких, затянутых в красные костюмы барабанщиков выбивают пулеметные очереди на внутренней стороне век. В голове Джеймса карнавальная ночь Марди Гра, шумные улицы Нового Орлеана и рассыпанные по асфальту пластмассовые бусины всех цветов радуги. Ночь дышит МакЭвою в лицо, царапает когтями шею и окрашивает небо фиолетовым пеплом от дымовых шашек. Высокий юноша в темно-синем плаще протягивает ему руку ладонью вверх и убийственно громко смеется. У него разноцветные волосы и уродливый шрам под левым глазом. Джеймс закрывает уши, проталкивается к огромной вращающейся платформе с клоуном в ярко-желтом костюме, вырывая в толпе родную улыбку и едва заметные морщинки вокруг глаз. Майкл! Майкл стучит кулаком по двери в субботу утром. На нем серый пиджак и потертые, очень модные джинсы. Энни запрыгивает Джеймсу на спину и обвивает ногами бедра, а он захлебывается воздухом, когда открывает дверь. -Эй, Джейми, я поживу у тебя пару дней? – шестьдесят секунд для мыслей о Фассбендере превращаются в нескончаемую череду дней, проведенных перед телевизором в окружении бумажных салфеток и в компании ведерка с мороженым. И так определенно бы случилось, если не удивленно-утвердительное «да», сорвавшееся с губ Джеймса. *** Старая пластинка в проигрывателе вдруг скрипит и останавливается. Майкл цокает языком и хрипло допевает: - And when I awoke I was alone, This bird had flown. So I lit a fire, Isn't it good Norwegian wood. Звук «у» в слове «wood» у него выходит гулкий и удлиненный. Майкл прикрывает глаза и прислушивается к шелесту дождя за окном. А Джеймс вскакивает с дивана и спешит выключить плиту. Чайник свистит уже около минуты. - Ты, знаешь, как этот самый лес. Не норвежский только, а шотландский, - Фассбендер подходит сзади и тянется за чашкой через плечо Джеймса. Он хочет сказать: «Ты такой же, как шотландский лес. Такой же красивый». Проблема в том, что это полнейший бред и мысли, появившиеся в его голове после прослушивания битлов, отнюдь не романтичные. - Ты в Шотландии хоть был? - Нет, а ты? - И я не был, Майкл. - Просто представь долбаный лес и все. Джеймс слушается. Джеймс представляет множество деревьев с густыми темно-зелеными кронами, огромные коряги, кровавые россыпи ягод и лазурные островки цветов. Он думает, что Фассбендер отлично бы смотрелся на этом фоне. Он шел бы по мху, он шел бы по опавшим листьям. Майкл бы просто шел. И этого бы вполне хватило для полного эстетического удовлетворения. Всю неделю они не выходят из дома. Всю неделю идет дождь. После того, как Энни убежала из дома в слезах, дышать стало намного легче. - Гребаный ублюдок! – кричит она, - ты совсем не думаешь обо мне. Кто такой этот Фассбендер? Выгони его нахрен из нашего дома! В итоге, из «нашего» дома выгоняют Энн-Мари. И проблема уж точно не в ней. Даже не в Майкле. Проблема в том, что однажды Джеймс МакЭвой получил мячом по башке. Майклу чертовски весело. Он хохочет, перегибаясь через перила на балконе, и думает, что теперь все точно будет хорошо. В этом вонючем мирке с грязными улицами и выключенным отоплением все будет з а м е ч а т е л ь н о. Майкл становится чересчур сентиментальным, много курит и перебирается с дивана в постель Джеймса. Если бы к двенадцатилетнему Майклу Фассбендеру на улице подошел незнакомый человек и сказал ему, что он будет жить с мужчиной и слушать битлов, он ни за что не поверил бы в эту чушь. Еще он бы послал незнакомца так далеко, как только смог, и спустил колесо на его машине. Майкл не спрашивал Джеймса, можно ли ему остаться на более долгий срок, чем он определил ранее. Более того, Майкл не хотел даже думать о том, что будет завтра и останется ли он на улице. Вдруг малыш Джейми решит поиграть в правильность и не позволит ему дотрагиваться до себя? Хорошие мальчики ведь так не делают. Хорошие мальчики не зажимают в зубах ремень своего любовника, не будят соседей криками по ночам, не расхаживают с синяками и укусами на шее. Хорошие мальчики не разбрасывают флаконы со смазкой по всему дому. Они просто прячут их под подушку. Фассбендеру настолько нравится происходящее, что он хочет обзвонить своих друзей и рассказать им, как же чертовски хорошо трахать сонного МакЭвоя. Как изумительно выгибается его тело, как закрываются глаза и дрожат ресницы. Майкл хочет позвонить маме и сказать: «Никогда бы не подумал, что этот придурок будет стонать подо мной, а я буду его любить». Он признается в любви к Джеймсу только в воображаемых разговорах с матерью или друзьями. Он признается в этом самому себе. Наверно, это важнее. - Ты так и будешь гипнотизировать чашку? – Джеймс потягивается и пихает Майкла ногой. - Ты так и будешь задавать тупые вопросы? Джеймс не знает, останется ли Майкл с ним или свалит, как только дождь прекратит заливать город. Он не знает, что будет с ним, если Майкл уйдет. Если он уйдет, Джеймс купит себе аквариум. Джеймс купит аквариум и поместит в него свою больную любовь к Майклу Фассбендеру. Он обязательно будет менять воду, протирать стекло белой тряпочкой и умирать. Ходить на работу и умирать. Закупать продукты на неделю в соседнем супермаркете и умирать. Слушать пластинки и умирать. А пока Майкл просто выпивает несколько чашек чая и тащит МакЭвоя в кровать. И от этого хочется отложить это странное «умирать» на потом. На кухне снова свистит чайник.